«Даст шанс выжить». Врач — о методике, по которой лечили певицу Максим и Костомарова (она придет в Забайкалье)

Михаил Кецкало приехал в Читу из Москвы в третий раз. В первый свой визит он помогал бороться с коронавирусом, в два последующих — оценивал работу роддомов Читы. Во время третьей поездки в мае этого года он также ознакомил врачей с новой методикой лечения — после покупки нужных краю аппаратов она даст шанс выжить пациентам с тяжелой дыхательной и сердечной недостаточностью. В чём заключается этот метод, чему медиков научил коронавирус и как оценивают систему родовспоможения в Забайкалье — в нашем тексте.

— Можно ли считать вас родоначальником ЭКМО в России?

— Нет, я только один из родоначальников становления ЭКМО-помощи в России. За границей метод существует с конца 70-х годов. В России сначала эта технология помогала при операциях на сердце — кардиальное ЭКМО. Вторая направляющая этого метода — респираторное ЭКМО, которое помогает преодолевать дыхательную недостаточность. Она начала активно развиваться после эпидемии гриппа H1N1 в 2009–2011 годах. Технология получила свое развитие после 2015 года, тогда же была первая эвакуация с ЭКМО вертолетом военнослужащего — молодого пациента из Дагестана в Санкт-Петербург.

С 2016 года в московском здравоохранении образовался центр ЭКМО, были закуплены первые аппараты. И с 2017-го эта технология стала обычным методом лечения пациентов с тяжелой дыхательной и сердечной недостаточностью. Аппарат ЭКМО после подключения к нему поддерживает работу сердца, которое не бьется, — это дает время отвезти пациента в стационар, где сердце могут перезапустить. При лечении тяжелой дыхательной недостаточности, когда легкие перестают выполнять свою основную функцию по газообмену и кислород не проникает в кровь, аппарат подает его извне.

— Чем это отличается от подключения к ИВЛ (искусственной вентиляции легких)?

— ИВЛ — это вставить человеку трубочку в горло, подавать туда кислород. Как искусственное дыхание. Аппараты ИВЛ могут сами настраиваться на объём, давление, частоту дыхания. Но рано или поздно аппарат перестает справляться с поражением легких, и кислород перестает попадать в кровь. В этих запущенных случаях как раз нужна ЭКМО-технология. А ИВЛ — это предпоследняя линия обороны.

— Какие риски?

— Любая инвазивная методика (связанная с проникновением в тело человека) всегда имеет определенный риск. Летальность при использовании респираторного ЭКМО в мире — 42–43%. Во время пандемии COVID-19 — 85–90%, потому что нет опыта ведения этих пациентов. Мировая статистика говорит о том, что после подключения к ЭКМО у человека есть шанс выжить с вероятностью 50 на 50. Если бы его не подключили, то шанса выжить не было бы. Но это не технология волшебной таблетки.

— Насколько необходимы эти аппараты в больницах Забайкалья?

— Аппараты позволят лечить крайне тяжелых пациентов, эвакуировать их в Новосибирск или Москву, например, для того, чтобы пересадить сердце или легкие. Опыта у коллег пока нет, и я провел лекцию об этой методике. Ковид ушел, но тяжелые инфекции остаются. Иногда эти единичные случаи не могут быть вылечены традиционными методами интенсивной терапии. Поэтому надо применять новые технологии.

Сейчас эта технология развита в больших мегаполисах — в Санкт-Петербурге, Москве, Краснодаре, Новосибирске. Во всей остальной стране это единичные, не всегда успешные случаи. Неудачные из-за того, что нет опыта. Но к развитию подобной технологии подстегнула пандемия COVID-19.

— Вы приезжали в Читу во время пандемии коронавируса. Как оцениваете борьбу с ним в нашем регионе? Отличалась она от других регионов страны?

— Вы стали самыми быстрыми в плане перестройки системы здравоохранения на рельсы новой коронавирусной инфекции. Москва пораньше хлебнула пандемию, поняла, что можно делать и нельзя. Например, что легкие формы можно лечить на дому.

Мне очень нравилось здесь работать: очень грамотные и компетентные специалисты, каждое утро мы собирались на консилиум в Городской клинической больнице и обсуждали каждого реанимационного пациента с Константином Геннадьевичем Шаповаловым, с Сергеем Анатольевичем Лукьяновым. Потом ваши специалисты поехали учить других.

— Как вы считаете, хорошо или плохо то, что люди перестали бояться коронавируса?

— Хорошо, если у человека пропала фобия — патологическое состояние, когда люди до безумия боялись заразиться, выходить из дома, не принимали родных и близких. Она доходила до крайностей. Настороженность, слава богу, у людей осталась. И пусть она остается. Помыть руки, обработать их антисептиком — это совершенно не лишнее. Плюс сейчас появилось понимание, что при инфекционном заболевании ты представляешь риск для других людей. Начал кашлять — надену маску.

Пандемия, возможно, циклично повторится — грипп был в 2009—2011-х, коронавирус — в 2020–2022 годах. Прошло 9–10 лет — это цикличность. Через 9–10 лет появится еще какая-нибудь инфекция, которая заставит нас надеть маски. Будем надеяться, что она будет не такая противная.

— Чему коронавирус научил медицину?

— В 2020 году мы не понимали, что это за зверь. Читали все статьи ученых и врачей из Китая, США, Европы, чтобы понять, как и чем лечить. Было много препаратов, которые считались эффективными, а потом оказались бесполезными. Затем стали понимать, что необходима антикоагулянтная терапия, гормональная терапия в минимальных дозах, если человек нуждается в кислороде, а антибиотики противопоказаны. Действуют ингибиторы интерлейкинов, моноклональные антитела. Но появились они в конце 2021 года.

— В 2021 году я приезжал в Читу и проводил аудит перинатального центра. Сейчас осматриваю родильный дом № 1 со стороны анестезиолого-реанимационной службы, всё очень даже неплохо.

Мне очень понравились ваши коллеги. Учитывая кадровую утечку, которая неизбежно преследует все сферы жизни в Забайкальском крае, ваши врачи — молодцы. Они преданы себе, своей работе. На таких преданных людях всё здравоохранение держится и их беречь надо.

Здесь везде подвиг. Зайдешь в отделение реанимации иди операционную, там везде конфетка. Чувствуется, что всё делается с любовью и заботой о людях. Другое дело — хотелось бы, чтобы зарплату платили побольше. Но я не в силах этого изменить.

— Если сравнивать Забайкалье с другими регионами по службе родовспоможения, можно сказать, на каком мы месте?

— Вы в твердой середине, даже в первой трети среди 89 субъектов. У вас хорошая тенденция по сравнению с 2021 годом. Прирост числа родов и снижение числа осложнений.