Серьёзный намёк «Росатому»

Если рудник №6 Приаргунского производственного горно-химического объединения (ППГХО) не будет запущен к 2022 году, второй по величине после Читы город Забайкальского края, урановый Краснокаменск с 55 тысячами жителей, придётся расселять - так занимавший пост гендиректора компании Сергей Шурыгин заявил депутатам краевого заксобрания весной 2017 года. Вопрос об инвесторе строительства был открыт до декабря, когда «Росатом» перечислил первые 389 миллионов рублей на строительство главной понизительной (уменьшает выходное напряжение при пропорциональном увеличении силы тока - Ю.С.) подстанции будущего рудника. Член Совета Федерации от Забайкальского края Степан Жиряков рассказал «Чита.Ру», как и кто решил вопрос о строительстве коммерчески не самого привлекательного рудника, висевший мёртвым грузом несколько последних лет.

Запасы рудника №6 оцениваются в 35% всего разведанного урана Стрелецкого рудного поля. Планируется, что его запустят в эксплуатацию в 2023 году. Подрядчиками строительства понизительной подстанции станут «Атомспецстрой», Челябинский завод электрооборудования, «Электромашиностроительный завод – Урал» и другие. Работы начнутся в конце февраля. Руководство «Росатома» одобрило проведение конкурентных процедур по выбору подрядчиков на дальнейшее строительство объектов инфраструктуры на сумму в 2,5 миллиарда рублей, а также на закупку технологического оборудования на 2,17 миллиарда рублей.

- Начато строительство рудника №6. На какой стадии решение этого вопроса находится сегодня?

-Вопрос действительно был очень сложный, я занимался этим вопросом с 2014 года, когда были мои первые походы в «Атомредметзолото», «Росатом», в Министерство финансов. Мы очень надеялись на получение бюджетных средств. Они, кстати, были обещаны, порядка 2,5 миллиарда рублей. Из года в год рудник никак не попадал [в распределение бюджетных средств].

Кроме того, у нас были большие торможения со стороны «Росатома», чтобы он вовремя профинансировал [проект]. Тоже всё как-то откладывалось, переносилось. Я считаю, 2017 год был прорывным, потому что Наталье Николаевне (Ждановой, губернатору Забайкальского края – Ю.С.) удалось встретиться с президентом и было дано соответствующее поручение о необходимости финансирования из бюджета. Естественно, это сразу же коснулось «Росатома». Раз президент тоже вник в вопрос, «Росатому» был серьёзный намёк на то, что этим проектом надо заниматься.

Проект, если честно, не настолько коммерческий, потому что с обеспечением урановой продукцией, слава богу, всё обстоит нормально за счёт того, что работает такая компания, как «Ураниум» - компания, которая поставляет сырьё из наших зарубежных активов: из Казахстана и других стран. Если в стране мы добываем порядка 2,5 тысячи тонн, то более 5 тысяч тонн поступает из-за границы. Причём урана более дешёвого. У нас в Забайкальском крае очень дорогая ситуация с добычей урана.

Краснокаменск – это социальный проект. Если убрать производство из города с 55 тысячами населения – а это градообразующее производство – будет катастрофа не только для города, но и для края, и для страны. Расселить 55 тысяч – это проблема.

Вторым важным моментом было то, что Наталье Николаевне удалось переговорить с Валентиной Матвиенко (спикер Совета Федерации – Ю.С.). Она член Совета Безопасности Российской Федерации, и с этой стороны пошли сигналы заниматься этим проектом.

Естественно, и мы с Баиром Баясхалановичем (Жамсуевым, сенатором Совета Федерации от Забайкальского края - Ю.С.) всегда были в этой работе, занимались продвижением тех задач и рекомендаций, которые были даны той же Валентиной Ивановной, Натальей Николаевной. Я работал с «Атомредметзолото», с «Росатомом», с нашим бюджетным комитетом, который есть в Совете Федерации, с Министерством финансов. Много было походов и к вице-премьерам, и к министрам. Наконец-то решение такое было принято, в конце 2017 года генеральный директор «Росатома» Лихачёв дал команду о выделении первого транша на начало строительства в феврале головной подстанции для электроэнергии (перечислили 389 миллионов рублей - Ю.С.). Ей будет заниматься «Атомспецстрой». Ещё 2,5 миллиарда рублей в этом году будет выделено. Стройка развивается колоссальная, первые серьёзные шаги сделаны.

Откладывая строительство, мы подводили черту под добычей урана на существующих месторождениях. Необходимо вовлекать в освоение два новых месторождения: Жерловое и Аргунское. Без них ППГХО нет.

- Можно ли говорить, что вопрос строительства рудника был решён не на уровне деловых переговоров и обсуждения расчётов, а на уровне личных встреч?

- Вы немного не так вопрос поставили. Не на уровне личных встреч, а на уровне напористости Натальи Николаевны, которой удалось доказать президенту, убедительно поставить вопрос о необходимости решения ситуации. Удалось ей также убедить и Валентину Ивановну.

Остальные вопросы шли заранее: делалось технико-экономическое обоснование, проектные работы. Это всё было подготовлено, фундамент был, оставалось только двинуть всё это.

- Какой из этапов будет самым сложным и самым затратным?

- Это, конечно, строительство самого ствола шахты, горные работы. Там серьёзная специфика, и это будут самые сложные работы. То, что ведётся на поверхности – это решаемо, к этому всё подготовлено. Ещё возникают вопросы и с переработкой добытой руды, потому что гидрометаллургический завод, я бы сказал, выработал свой ресурс. Это будет второй сложный вопрос. Над этим тоже сейчас работают специалисты.

- Можете вы сказать, что сейчас вопрос по шестому руднику закрыт?

- Вопрос будет закрыт, когда мы его запустим, когда ленточку разрежем.

- Когда собираетесь резать?

- Не раньше 2022-2023 года. Стройка большая, практически новое предприятие строится.

Почему я постоянно говорю, что это социальный проект? Когда у нас в Совете Федерации выступал Сергей Кириенко, бывший тогда генеральным директором «Росатома», он привёл такой пример: «Когда был у вас в Забайкалье, меня спускали на глубину 1,3 тысячи метров в шахту. Когда приехал на месторождение урана в Южную Африку, которое купил «Ураниум», я, - говорит, - практически заплакал: 60 сантиметров, и начинается урановая руда». Себестоимость какая, представляете?

Почему я и говорю, что проект социальный.

- Чтобы были железные гарантии того, что проект будет реализован, кого-то нужно будет ещё спускать в шахту?

- Никого не нужно спускать в шахту. Я думаю, нам нужно избрать президентом [называет кандидата]. Это будет не только твёрдый гарант Конституции, но и гарант строительства шестого рудника.

- В шахту его не поведём?

- Есть надежда что, когда мы рудник построим, можно будет его пригласить и показать, что задача выполнена.

Неплохо было бы пригласить на юбилей города и Валентину Матвиенко, который будет в этом году в День шахтёра (26 августа – Ю.С.). Мы с Натальей Николаевной [Ждановой] уже разговаривали. Попытаемся, чтобы она могла найти возможность приехать. Это тоже будет наш гарант строительства шестого рудника.

Когда я в прошлом, по-моему, году был на Дне шахтёра в Краснокаменске, я предложил руднику №6 присвоить имя Ефима Славского, легендарного министра среднего машиностроения СССР. Это тоже будет ко многому обязывать руководство «Росатома». Но пока отклика такого не нашёл.

- Вы думаете, у нас сейчас обязывают не вложения, а имена?

- Это социальный проект, нужно обходить со всех сторон. Если бы было очень выгодно для всех сторон, для экономики страны, конечно, таких затяжных решений не было бы. Всё было бы очевидно и понятно.

Горнорудная отрасль требует длинных денег, отдача и их возврат длительные. В данном случае ситуация усугубляется и высочайшей себестоимостью продукта и низкой ценой на уран, которая сложилась в мире. Особенно после трагедии на «Фукусиме» (авария на атомной станции «Фукусима-1», которая произошла в Японии 11 марта 2011 года после землетрясения и цунами – Ю.С.) она имеет тенденцию к понижению. Это тоже влияет на все решения по строительству рудника №6.

Сейчас, я считаю, импульсы даны, поэтому давайте голосовать за [называет кандидата в президенты России].