«Тайны истории»: Забайкалец, первым повстречавшийся с цесаревичем Николаем Романовым

Имени этого человека, к сожалению, нет в «Энциклопедии Забайкалья», да и вообще о нём в нашем крае не вспоминают. О нём много написано в соседней Бурятии, где его даже называют «первым бурятским олигархом», а ещё больше во Владивостоке, где он оставил о себе большую и хорошую память.

Вместе с тем, и с Забайкальем Алексей Дмитриевич Старцев был связан самым непосредственным образом. Это был человек удивительной судьбы, ломавший все пропагандистские штампы советского периода о самодержавном режиме. Метис, незаконнорождённый бастард, он сумел стать выдающимся предпринимателем, ставший купцом 1-й гильдии и коммерции, советником, известным всему Дальнему Востоку.

1 сентября 1839 года в городок Селенгинск на поселение были переведены два брата декабриста, молодые офицеры Николай и Михаил Бестужевы, что привели свои части на Сенатскую площадь 14 декабря 1825 года. В Забайкалье их сослали в 1827 году. В декабре братья прибыли в Читинский острог, откуда в сентябре 1830 года их перевели в Петровский Завод.

В Селенгинске или раньше где-то в другом месте Николай влюбился в бурятскую девушку Дулму Сабилаеву, ответившую ему взаимностью. Оба шли на большие нарушения традиций своих народов, но влюблённых это не остановило.

В этом незаконном, но крепком браке (в любви и с хорошей генетикой) у них и родились Алексей и Екатерина. Точно известно, что Алексей родился в 1838 году, а вот Екатерина приблизительно родилась в 1839 или 1840 году Они были не только незаконно рождёнными, но и метисами. Жить в Забайкалье им было бы трудно, но детям повезло в том, что крёстным отцом ребятишек стал селенгинский купец Дмитрий Дмитриевич Старцев. Отца не стало в 1855 году, а вскоре не стало и матери. После смерти родителей Старцев взял брата с сестрой к себе и дал им свою фамилию, с которой Алексей и прожил всю последующую жизнь.

Алексей начинал работать приказчиком у приёмного отца, а затем у купца Лушникова. Образование детям дали неплохое, но важно то, что и сам Алексей имел большую тягу к знаниям. Результатом было то, что он знал не только два своих родных языка, но и монгольский, китайский и несколько европейских языков, что позже ему очень пригодилось.

В 1861 году, когда ему было 23 года, с одним из торговых караванов он отправился в Китай, в котором занялся чаеторговлей. Алексей взял отчество и фамилию приёмного отца, но память о своём настоящем отце свято хранил всю жизнь. В память о нём он носил кольцо, изготовленное из кандалов отца и обрамлённое золотом.

Поначалу отправлял чай в Россию через Кяхту, где даже построил двухэтажный особняк, но после того как в 1869 году открылся Суэцкий канал, чай с партнёрами стал отправлять морем прямо в Одессу. Свой особняк в Кяхте он подарил городу под краеведческий музей. К 1891 году он уже был миллионером. В Китае стала жить и сестра Екатерина. Она вышла замуж за Николая Гомбоева.

Его старший брат Дампилом Гомбоев был хамбо-ламой. В Селенгинске с ним сошлись братья Бестужевы. Николай же принял христианство и уехал в Китай, где стал начальником почтово-телеграфной службы посольства России в Пекине. Он, кстати, создал самую большую коллекцию буддийских вещей, которая была разграблена во время восстания ихэтуаней в 1900 году. Так вот за него и вышла замуж Екатерина Старцева (Бестужева). Её супруг умер в 1906 году в Китае, там в возрасте 90 лет в Харбине умерла и Екатерина.

В 1891 году Алексей Старцев и стал одним из двух первых забайкальцев (вторым был бурят, купец из Селенгинска Алексей Петрович Малыгин), что встретили цесаревича Николая Александровича Романова, который совершал кругосветное путешествие.

Вообще первая встреча путешествующего цесаревича с забайкальцами должна была произойти в Индии. 11 декабря 1890 корабль Николая Александровича прибыл в Бомбей. Он и его спутники провели в Индии достаточно много времени, но запланированная встреча не получилась.

Вот что по этому поводу написал автор книги «Путешествие на восток его Императорского Высочества государя Наследника Цесаревича 1890–1891» князь Эспер Ухтомский:

«Из Калькутты Наследник Цесаревич предполагал совершить (согласно основному маршруту) любопытнейшую экскурсию в Дарджилинг, горную санитарную станцию (почти на рубеже Сиккима и Тибета), т.е. быть в такой местности, которая по величественной красоте и составу туземного населения представляет громаднейший художественный и этнографический интерес, — интерес для нас — русских тем более жизненный, что владения Далай-ламы.

Номинально признающая власть маньчжурского дома, фактически находятся в сравнительно тесном общении с нашими инородцами, беспрерывно посещающими тибетские ученейшие монастыри, подолгу там живущими, разносящими в самые уединённые пункты земного шара обаяние русского имени и отголосок русской культуры».

Князь уже представлял, как пройдёт встреча цесаревича с соотечественниками: «Мне, так сказать, заранее рисовалась картина Августейшего посещения индо-тибетской границы: среди сосредоточенно-молчаливой толпы «лэпчей» (подданных сиккимского раджи) и бутанцев, среди далеко не случайных гостей из Дашилхунбо (главного религиозного центра в южном Тибете) и Лхасы благоговейно стоят и незримо приветствуют Первенца своего Царя богомольцы-буряты или тунгусы из пределов Иркутска и Приамурского генерал-губернаторства (в его состав тогда входила и Забайкальская область — авт.).

Никто их не знает и не подмечает, никто не обратит внимание на их пристально устремлённый радостный взор».

Ухтомский уже тогда знал, что у них же должна будет пройти и вторая встреча: «Но пройдёт пять месяцев, и эти люди снова будут встречать Дорого Путешественника на большом московско-сибирском тракте, поклонятся Ему от избытка вернопреданных чувств, поднесут подарки с тибетскими «священными» начертаниями, ночью и днём станут открыто молиться за Великого Князя, отражающего на себе (по инородческому убеждению) силу и доблесть Государя».

Но из-за того, что у младшего брата цесаревича великого князя Георгия, больного туберкулёзом, случился приступ и его пришлось отправлять домой, запланированная встреча буддистами-паломниками из Забайкалья не состоялась.

Поэтому первыми забайкальцами и стали два бурятских чаеторговца. 13 марта 1891 года путешественник прибыл в китайский Нанкин.

К тому времени Алексей Старцев был одним из богатейших торговцев чаем. В Таньцзине он построил 40 каменных домов и типографию, а в своём парке Алексей Дмитриевич построил и первую в Китае демонстрационную железную дорогу длинной почти в 3 километра и телеграф.

«Добродушные ламаиты столь сердечно сближались на каждом шагу с пришлым «белым» элементом, что нередко роднились с ним, жертвовали на православные церкви, благоговейно стекались на православное богослужение, выделяли из своей среды вполне естественно обруселых, принявших православие Гонбоевых и Бадмаевых. Вот и теперь рядом с нами стоят два крупных деятеля русско-китайского чайного мира: г. Старцев и г. Малыгин, родом селенгинские буряты», — написал о них князь Ухтомский.

Чаеторговцы свозили высокого гостя на плантации и фабрику. Князю было интересно увидеть, как чай готовится к отправке в Россию, и он подробно описал этот процесс.

«Перед Августейшим путешественником выяснилась по возможности полная картина фабрикации и упаковки главного вышеназванного продукта. Кирпичи изготавливаются из разных остатков и отбросов, образующихся после просеивания листов драгоценного растения (в состав высевок входят сухие стебли, корешки, сердцевинки и пыль, — получающие общее наименование «хуасян»).

Его в огромном количестве скупают на заводы с плантаций, распределяют по холщевым мешкам небольших размеров, в таком виде помещают на четверть часа в паровую ванну, пересыпают оттуда в толстые деревянные формы с плотно прилегающими крышками и ставят под пресс, напоминающий внешностью щипцы для орехов. На хороших фабриках — где нет недостатка в формах, — спрессованный материал несколько суток слёживается и сохнет.

Для производства плиточного чая (вроде шоколада) употребляется сильный гидравлический пресс, благодаря которому лучше сохраняется аромат и продукт оказывается приспособленным к дальней перевозке. Нашими фирмами ежегодно отправляется из одного Ханькоу — свыше 100 000 ящиков кирпичного и плиточного чая, вообще же до 170 000, — из коих последний составляет лишь двенадцатую долю».

Цесаревичу подарили сначала на серебряном блюде прессованное блюдо из материала лучшего зелёного чая с соответствующими надписями и хлебом-солью, а уже перед отъездом несколько кирпичей зелёного чая с надписью о его встрече.

В том же 1891 году Алексей Старцев с семьёй по приглашению своего друга купца Михаила Шевелёва, к слову сказать, уроженца Верхнеудинска (ныне Улан-Удэ), жившего в Кяхте и в Китае, перебрался во Владивосток. Там вначале купец Старцев купил землю для дома на центральной улице Светланской. Дом он там построил позже и сегодня он — один из памятников архитектуры этого города.

А вот обосноваться он решил на безлюдном острове недалеко от города, носившем имя Путятина.

Там он создал многоцелевое хозяйство. Вот что пишут современные краеведы: «Дело завертелось с такой быстротой, что очевидцы только открывали рты от удивления. Вскоре на конном заводе о. Путятин появились английские скаковые лошади, привезённые из Австралии и Калькутты. Хозяин решил скрестить их с забайкальскими конями. Новая порода дала хороший приплод, а участие в выставках принесло заслуженные награды коннозаводчику.

На скотном дворе радовали глаз упитанные коровы холмогорской породы и огромные быки. В чистом свинарнике хрюкали хемпширы и другие невиданные в Приморье животные. Загоны для пантачей, дворы для уток, гусей и прочей домашней живности явственно говорили о благополучии хозяйства. А если бы кто прошёл дальше и увидел пасеки, ровные ряды виноградников, ухоженные сады и потрогал прекрасный шёлк, полученный здесь же, на Путятине, он и вовсе потерял бы дар речи.

Гордостью же владельца острова был кирпичный завод. Мощное современное оборудование, рассчитанное на выпуск миллионов кирпичей, говорило о размахе дела. О качестве же продукции вопросов даже не возникало».

В музее истории Дальнего Востока им. В.К. Арсеньева есть удивительная экспозиция — целая стена образцов кирпичей разных фирм, из которых на рубеже ХIХ и ХХ веков строился Владивосток. Как рассказывала нам, группе участников фестиваля «Литература Тихоокеанской России» из Байкальского региона, заместитель директора по науке этого музея Анжелика Витальевна Петрук, в их коллекции более 900 кирпичей, а на выставке представлено около 100, и среди них — кирпич с клеймом «Старцев».

Она же рассказала о том, как много всего полезного для их города сделал Алексей Дмитриевич Старцев. В том числе и о том, что он наладил здесь уникальное фарфоровое производство (сказался опыт Китая). Образцы его посуды сегодня можно найти только в музеях и частных коллекциях.

Не стало его в 1903 году. Похоронили его на полюбившемся острове. Потомки оказались не столь деятельными. А потом пришли потрясения революционного 1917 года и гражданской войны 1918 — 1922 годов.

По всему миру раскидало потомков этого купца, часть потомков и в настоящее время живут во Владивостоке. Но память об этом человеке сегодня постепенно восстанавливается везде, где он творил хорошие дела — в Бурятии, Приамурье, Забайкалье.