«ЕГЭ плохо показывает, как человек мыслит»: российский школьник стал одним из лучших юных химиков мира

Ученик 11-го класса Самарского регионального центра для одаренных детей Лев Аввакумов стал серебряным призером международной олимпиады по химии в Китае. Наши коллеги из 63.RU навестили Льва прямо в химической лаборатории и узнали, что этот молодой человек с детства мечтает стать ученым. Читайте, зачем Льву это надо и как ему удалось стать одним из лучших в мире молодых химиков.

— Лев, расскажи, кем ты хотел стать в детстве?

— Тем же, кем хочу стать сейчас, — ученым. Меня всегда привлекала эта профессия, она очень атмосферная: интересное оборудование, какие-то непонятные слова, хочется понимать, что они означают. Хочется узнать, как устроены эти машины, не просто, что они делают, но как они это делают.

— То есть любишь докопаться до сути? А ты в детстве приборы не разбирал, чтобы посмотреть, как они устроены?

— Помню, у меня был старый компьютер, очень старый. Я разобрал его полностью вплоть до алмазных наконечников в дисководе. Хорошо, что он был никому не нужен.

— Ты помнишь, чем еще ты увлекался в детстве?

— Я всегда очень любил заниматься математикой. И до сих пор люблю. Ну и еще в детстве, классе в четвертом, я занимался карате, у меня вроде был синий пояс. И еще на плавание я ходил довольно часто. Сейчас я уже всё это забросил, но уже когда поступлю в университет, скорее всего, возобновлю тренировки.

— От карате пришлось отказаться, чтобы уделять больше времени учебе?

— Да. Не было времени распыляться на всё.

— Жалеешь, что забросил это?

— Карате, конечно, интересный вид спорта. Но учитывая, что я это время потратил на другие важные моменты, я не могу сказать, что жалею.

— А сейчас какие-то хобби или увлечения у тебя есть?

— Я бы не сказал. Иногда я играю в шахматы. Но это очень редко. А! Еще я люблю поиграть в настольный теннис.

— Я правильно понял, что сначала ты ходил в обычную школу, а потом тебя перевели в этот центр?

— Я в своей жизни прошел несколько школ. Сначала я учился в общеобразовательной школе № 41. Потом я ходил в медико-технический лицей, и только потом я уже перешел сюда.

— До какого класса ты учился в обычной школе?

— До четвертого класса включительно. В лицее я учился с пятого по седьмой классы, и в центре учусь, получается, с восьмого класса.

— Ты сам захотел перейти в более продвинутую школу или тебе предлагали это?

— Каждый раз я был удивлен, когда на 1 сентября меня приводили в новую школу. Я не знал о своих переходах ни разу, меня переводила мама. Она видела, что я опережаю программу, что мне становится скучно учиться. И за это, конечно, я ей благодарен, потому что я всегда развивался, и без нее этого бы, скорее всего, не получилось.

— И тебя не коробило, что, по сути, решение принимали за тебя?

— Ну конечно, в определенный период жизни становится как-то неприятно, что всё решили без твоего участия. Но, с другой стороны, когда ты еще ребенок, ты можешь не понимать, что на самом деле для тебя важнее. Соответственно, тебе сложно принимать такие важные решения. А мама просто увидела, что мне нужно идти дальше.

— А ты помнишь первый раз, когда ты переходил в другую школу? Что ты чувствовал?

— Я был растерян, потому что в старой школе остались хорошие знакомые, и, конечно, это было волнительно — переходить в другую атмосферу. Еще и учителя другие, с ними тоже нужно было налаживать отношения с нуля. Но, с другой стороны, это была возможность дальше развиваться, да и завести новые знакомства.

— В этот центр тебя тоже родители перевели? Или, может быть, центр сам тебя пригласил?

— Что я попаду сюда, я тоже не знал. Просто летом мне предложили пройти дистанционный экзамен. Я толком не понимал, для чего это нужно. Я прошел этот экзамен хорошо, и летом меня примерно на месяц отправили в астрономический. И потом оказалось, что я зачислен сюда, в центр.

— Ты преуспеваешь только по химии или тебе хорошо даются и другие науки?

— До того как я пришел в центр, я вообще увлекался математикой. Но я в принципе интересовался естественными науками: физикой, химией, немного даже биологией. Но здесь, в центре, оказался очень хороший учитель по химии — Сергей Николаевич Яшкин. Он меня, так сказать, заразил любовью к этой науке. И с шестого класса я плотнее всего занимаюсь именно химией, хотя про физику, математику и биологию не забываю.

— А что тебе так нравится в химии? Мне кажется, это очень сложно.

— Я именно за это и люблю химию, в ней надо основательно разбираться, докапываться до сути. В химии же куча разделов, и в каждом свой нюанс. Нужно понимать механизмы химических реакций, строение атома, уметь мыслить логически. Я люблю химию, потому что это наука, которая объясняет основы нашего мира, самые фундаментальные вещи.

А еще у химии очень широкое применение. Химия задействована в любом производстве, взять хотя бы ноутбуки и процессоры. Про здравоохранение и говорить нечего. От химии зависит человеческая жизнь. Я могу привести пример?

— Конечно!

— Есть один человек, его фамилия Никитин. Он придумал интересную методику с биомашинами, которые при помощи определенных рецепторов могут заходить в клетки, и если они находят определенный триггер, то они выпускают лекарство против рака. Так они могут селективно убивать зараженные клетки, не повреждая здоровые. Эту идею сложно воплотить, но это возможно. Но само вот это мышление мне очень нравится. И, конечно, развиваться в этом направлении очень интересно, потому что еще много чего не открыто.

— Скажи честно: ты считаешь себя лучше других?

— (Смеется.) Да.

— А ты можешь назвать свои слабые стороны?

— Мне не хватает внимательности. Часто я ловлю себя на максимально глупых ошибках, которые я делаю просто от невнимательности. То есть руки делают быстрее, чем голова думает. Иногда бывает сложно сконцентрироваться, и мне, конечно, надо этому учиться.

— Есть ли дисциплины, которые даются тебе труднее?

— Ну поскольку я любитель разбирать всё до мелочей, я люблю историю. Но зачастую мне бывает очень сложно ее учить. Потому что я люблю именно понимать, а в истории надо очень много просто машинально заучивать. И так со многими гуманитарными предметами.

— Как много времени ты тратишь на учебу?

— Школьный день у нас обычный: до двух-трех часов дня. Но я часто остаюсь в лаборатории и либо занимаюсь своими проектами, либо помогаю другим ученикам. Еще у нас есть спецкурсы, на которые приглашают преподавателей из университетов. Мы там делаем либо качественный анализ разных веществ, либо количественный. И поэтому иногда я могу до восьми вечера просидеть здесь.

— А программа центра охватывает все предметы, как в школе, или вы что-то пропускаете?

— Мы никакие предметы не упускаем. В некоторых моментах наша учебная нагрузка даже выше школьной.

У нас в центре есть и биологи, и экологи, и физики, и химики, и гуманитарии. У нас есть призер по русскому языку, например.

— У тебя никогда не возникает чувство, что из-за учебы ты упускаешь какую-то часть своей жизни?

— Определенно, если ты идешь к высоким достижениям, ты должен жертвовать временем от прогулок с друзьями до компьютерных игр. И, конечно, я буду этим жертвовать. Но то, чего я уже достиг, стоило этих жертв. Я всё равно считаю себя всесторонне развитым. У меня есть друзья, у меня есть девушка, у меня уже есть поступление в вуз на химическое направление.

— То есть ты не будешь сдавать ЕГЭ?

— Только по математике и русскому. Я один из лучших участников Всероссийской олимпиады школьников, а она имеет такой статус, что если ты ее призер или победитель, то ты без дополнительных экзаменов можешь поступать по этому направлению в вуз.

— Ах вот как! Ты уже выбрал университет?

— Скорее всего, я буду делать ставку на МГУ, потому что там очень хороший химфак. И еще, возможно, я буду подавать документы в МФТИ.

— А как ты вообще относишься к ЕГЭ?

— ЕГЭ, как по мне, очень странный показатель знаний человека. Он плохо показывает, как человек мыслит. Потому что в нём большой упор делается на тестовую часть. А ты можешь, например, решить всё правильно, но как-то не так записать ответ и потерять из-за этого баллы.

Понятно, что трудно провести с каждым выпускником отдельное собеседование. Это требует много времени и много человеческих ресурсов. Но и концепция ЕГЭ не та, которая должна быть.

— Если бы ты мог, что бы ты поменял в нашей системе образования?

— Мне кажется, было бы очень круто, если бы в школе каждый ученик мог бы меньше времени уделять тем предметам, которые ему менее интересны, и делать больший упор на любимые дисциплины за счет каких-то дополнительных курсов.

Мне кажется, сейчас обычные школы детей во многом загоняют в рамки. То есть ребенок хочет развиваться в таком-то направлении, но просто физически не может, потому что надо уделять время и тому, и этому, и пятому, и десятому. Конечно, всегда есть возможность развиваться самостоятельно, но в одиночку сложно начать во что-то вникать. А когда есть преподаватель, он тебе может объяснить, заинтересовать, конечно, в том числе.

— Расскажи про Менделеевскую олимпиаду. Как проходил отбор?

— На Менделеевскую олимпиаду от России должно было ехать всего 10 человек. Обычно это два десятиклассника и восемь одиннадцатиклассников. Их выбирают по результатам Всероссийской олимпиады школьников. То есть выбирают тех, кто лучше всех написал. И я попал в эту сборную.

— Олимпиада была в городе Шэньчжэнь. А где вы там жили?

— У Шэньчжэня и МГУ есть общий университет. Олимпиада проходила на его базе. Мы жили в общежитии при этом университете, кормили нас в местной столовой.

— У вас было время посмотреть город?

— Сначала мы съездили в городской парк. А поскольку Шэньчжэнь находится в тропической части Китая, там было много необычных растений и всевозможных насекомых. И архитектура Древнего Китая там тоже хорошо сохранилась.

— Что тебя больше всего удивило в Китае?

— Меня поразило, что они совместили цивилизацию и природу. Как бы много ни было этих высоток, как бы ни был населен город, там очень зелено. Это очень красиво и, конечно, полезно.

— А что входило в олимпиаду?

— Олимпиада состояла из трех туров: два теоретических и один практический. Два теоретических мы писали в аудиториях, а практический проходил в лаборатории.

— Ты помнишь, какое было практическое задание? Что ты должен был сделать?

— Если вкратце, в Китае есть какие-то очень полезные водоросли, и наша задача была их проанализировать. Нам дали белки, нужно было определить их свертываемость. Еще нам дали непредельное масло, мы должны были определить его концентрацию и йодное число, есть такая характеристика у определенного масла. И еще мы должны были сделать качественный анализ на витамины.

Как это выглядело: нам дали десять пробирок, в них были витамины и еще пара веществ. Мы должны были при помощи добавления некоторых реагентов определить, где какой витамин. В принципе это было решаемо, но у Менделеевской олимпиады есть такая фишка: времени катастрофически не хватает. Может показаться, что пять часов — это много, но поскольку у тебя три задания, это очень сложно. И особенно сложно не совершить какую-нибудь формальную ошибку, потому что за это тоже снимают баллы.

— Ты волновался на олимпиаде?

— Мне кажется, на таких мероприятиях у многих людей есть период, когда он волнуется, и период, когда он уже начинает решать. Я тоже немного поволновался, но потом взял себя в руки.

— Как проходило награждение, объявление победителей?

— В концертном зале. В перерывах между объявлением победителей были музыкальные номера.

— Когда ты поучил серебро, ты почувствовал радость или разочарование?

— Конечно, я был рад. Во-первых, мало кто подходит на такие олимпиады. К тому же в прошлом году на другой олимпиаде я стал бронзовым призером, а серебро это уже повыше.

Я понимаю, что я мог выдать результат лучше, получить золото. Но я признаю, что я где-то ошибся, где-то переволновался, где-то невнимательность дала результат.

— У тебя сейчас есть какая-то конкретная цель, например, разрешить какую-то загадку?

— Меня сейчас привлекают несколько моментов. Например, есть такая интересная концепция, как хранение данных ДНК на компьютере. То есть имеется определенная последовательность генетического кода, и программа записывает эту информацию. Концепция уже давно достаточно известна, но проблема в том, что это очень сложно реализовать, хотя уже есть разработки. И, конечно, это, наверное, одно из тех направлений, в которых я бы хотел бы пытаться поработать.

— А каким ты видишь свое будущее, помимо академической стороны?

— Я хочу остаться жить в России. Я был в Китае, и мне есть с чем сравнивать. В Китае всё маленькое. А я привык к широте, к размаху. Ну и, конечно, как же без российской природы? Тропики тропиками, а всё-таки растительный и животный мир России гораздо разнообразнее. Я, скорее всего, буду жить в Москве. Но я хочу иметь загородный дом, потому что иногда нужно и отвлечься. Конечно, я хочу семью.

— Нобелевскую премию хочешь?

— Ох, сложный вопрос. Конечно, это было бы приятно, но я понимаю, насколько это сложно. Вообще Нобелевская премия — это немного про политику, но больше про идею. Надо придумать такую идею, чтобы ее можно было реализовать, да еще и чтобы она была полезна для человечества. И надо еще и не бросить дело на полпути, а для этого надо обладать особым навыком. В общем, Нобелевская премия — это очень сложно, но в принципе попытаться всегда можно.

— У тебя есть этот навык — не останавливаться?

— У меня его нет. Точнее, это зависит от ситуации. Иногда я признаю, что дальше биться бессмысленно. А иногда я продолжаю работать через не хочу.

— А выгорание ты когда-нибудь чувствовал?

— После окончания девятого класса примерно месяц, когда я чувствовал, что я больше не хочу этим заниматься. Просто в девятом классе я очень много работал, участвовал в олимпиаде. И на каникулах мы с родителями съездили в Мин. Воды, и мне вроде как стало даже немного полегче.

— Каким ты видишь будущее российской науки? Ты за него спокоен?

— На самом деле в России много умных людей, просто есть проблема утечки мозгов. Хотя само развитие науки в России хорошее. Просто у нас еще не очень хорошо получается переводить тонкие, деликатные разработки в промышленные масштабы.

— Как ты относишься к искусственному интеллекту?

— ИИ, конечно, превышает некоторые возможности человека, но он не может так масштабно мыслить. Да, ИИ будет мешать некоторым людям в работе, но именно для людей, которые работают над фундаментальными проблемами и ставят себе масштабные задачи, он будет не проблемой, а скорее помощью.