Рифхат Аптикаримов: «Про афганцев говорили - потерянное поколение. Да мы не терялись!»

Впервые с Рифхатом Аптикаримовым я встретилась на одном из совещаний лет шесть назад. Кажется, дело касалось призыва новобранцев. Поразило, что он, в отличие от присутствующих, ставил чёткие вопросы, не боясь затрагивать спорные темы. Глядя на него – в строгом костюме, сразу же становилось ясно – военный. Позже узнала, что руководитель с громовым голосом - кавалер ордена Красной Звезды. За службу в Афганистане. Потом потянулись долгие расспросы-разговоры о том, как было там, и как здесь. Ещё позже пришло осознание – Аптикаримов был участником тех действий, которые легли в основу многих художественных фильмов. А у меня появилась ещё одна привычка: 15 февраля, в день вывода войск из Афганистана, говорить: «Спасибо»…

«Сказали, что предстоит командировка в район боевых действий. Вот и всё»

- Как вы узнали, что придётся служить в Афганистане? Первые впечатления?

- Меня вызвали в штаб дивизии, в которой я служил в Борзе. Сказали, что мне предстоит командировка в район боевых действий, пришёл приказ на замену. Вот и всё.

- Было страшно?

- Страха не было. Волнение, конечно было. Я же понимал, куда еду. В середине мая 1987 года сначала я прибыл в Ташкент, два дня провёл там, потом нас перебросили в Кабул на самолёте. Там мы пробыли около двух суток. Потом – в Кандагар. Оттуда – в штаб бригады в Лашкаргах. Получил назначение в Шахджойский отряд – есть такой уездный центр в Афганистане. Там дислоцировался 186 отряд специального назначения. Туда я прибыл ночью. Меня встретил мой заменщик. Не всё было так торжественно, как многие сейчас думают. Нормально встретили, буквально за несколько дней меня ввели в курс дела, всё показали – куда можно ходить, куда нельзя.

- Какими в вашей памяти остались первые часы в Афганистане?

- Жара неимоверная! Пыль… Горы кругом. Я прилетел на вертолёте ночью, ничего не видно было. А утром вышел из землянки – с одной стороны горы, с другой – пустыня. И яркое-яркое солнце.

- Ваш отряд играл значительную роль в боевых действиях…

- Да, первые ракетные установки «Стингеры» захватила наша разведгруппа под командованием Володи Ковтуна. С ним ходил заместитель командира отряда Женя Сергеев.

- Видели фильм «Охотники за караванами», как раз про захват первых стингеров?

- Когда я первый раз увидел фильм, когда зазвучал приказ, что нужно взять стингеры, что дадут героя… Я сразу понял, о ком этот фильм. Единственное, в фильме они героев получили. А в реальности – нет. Конечно, наградили, но не тем, что должно быть. Хотя были представлены к званию Героя Советского Союза.

Конечно, художественно всё изменено. В фильме группа погибла – в живых остались два человека. Реально никто не погиб. К счастью, благодаря умению командира Володи, группа вернулась с задания полностью.

После просмотра сразу нахлынули воспоминания… Я в таких случаях ставлю афганские песни и вспоминаю ту жизнь, всех ребят.

- Знаю, что ваш отряд – едва ли не единственный, где служили несколько героев Советского Союза…

- У нас – три героя Советского Союза. Два были награждены посмертно - это старший лейтенант, командир группы Олег Онещук и сержант Юрий Исламов. Ещё Слава Горошко – в то время он был капитаном. После распада Союза Слава служил в бригаде спецназа на Украине и на учениях погиб. С ним мы общались почти до самой его гибели. У нас всегда была тесная дружба.

«Выходили в полной тишине»

- Я пробыл в Афганистане до 28 мая 1988 года. Мы выходили в День пограничника. Наш отряд выходил вне плана – произошла ошибка. Выходили в полной тишине. Нас никто не встречал. Границу перешли и сразу – на станцию Термез, на погрузку. У нас не было такой встречи, как показывали по телевизору. Торжественно нас встречали в Чирчике – весь город утопал в цветах, люди стояли вдоль улиц.

- А помните 15 февраля, слова, что за спиной нет ни одного советского солдата?

- Конечно. В принципе, все, кто там был – знали, что всё, вывод завершается. Конечно, во время последнего репортажа скатилась слеза. Радость за тех, кто вышел. Такие вещи всегда впечатляют. Но для меня война закончилась немного раньше.

Я осознал, что война закончилась, может быть, недели через три, когда мы перешли границу. Было тревожно – сейчас вернут. Слух такой был. Мы же позже узнали, что по ошибке нас вывели. Когда уже на руках были билеты домой, тогда я окончательно понял – для меня это всё закончилось.

«Самое сложное – возвращение домой»

- Что самое сложное было?

- Самое сложное – возвращение домой. Когда уезжаешь из одной страны и возвращаешься в другую – там другие люди. У тебя поменялись все взгляды. Видишь, что тебя не понимают, и ты не понимаешь, что творится вокруг. Это самое тяжёлое. На всю жизнь запомнилась встреча в Чирчике – в прифронтовом городе. Чем дальше ехал в Союз, тем больше понимал, что ты никому не нужен.

Потом, когда начался развал страны, появились термины «оккупанты», «захватчики». И грязь полилась. Говорили, что чуть ли ни все, прошедшие Афганистан – наркоманы, бандиты. Вот это - самое тяжелое. Потом у большинства в стране пришло равнодушие. Кому нужны наши воспоминания, война? Сегодня такое отношение. Теперь 15 февраля нужен только нам и нашим близким. Вот и всё. Наша война, наверное, так и останется нашей.

- Как-то вы говорили, было больно смотреть на матерей, когда возвращались из Афганистана…

- До сих пор так. Материнское горе – неописуемо. Смотреть в глаза матери погибшего солдата очень тяжело. У нас много ребят-борзинцев, прошедших Афганистан, умерших в мирное время. Кто-то от болезней, кто-то сломался. Практически у всех на похоронах были. Ощущение вины возникает. Тяжёлые чувства – их просто не передать. Камнем на душе висит, грузом тянет.

«Мы не терялись – как жили, так и живём»

- Отслеживаете ситуацию, которая сейчас происходит в Афганистане?

- Всё повторяется. Вроде бы там страна другая и другая армия – а всё то же самое. Единственное, и афганцы это сами отмечают, при Союзе не было столько наркотиков. А сейчас – крупнейший наркотрафик. Люди делают там деньги. Серьёзных боевых действий нет, например, крупных операций, которые проводили советские войска. Бизнес! Война – это огромные деньги для кого-то. Это мы сейчас все понимаем. Тогда у нас было другое воспитание. Долг, присяга – их ставили во главу угла. Потом приходит осознание того, что было что-то другое. Я не говорю, что мы ввязались в войну, и, наверное, были не правы. Всё равно мы представляли интересы страны – если говорить пафосно. Вообще мы просто воевали – был приказ, каждый из нас давал присягу. У нас до сих пор, когда собираемся, звучит тост: «За державу». За ту державу. Потому что каждый из нас давал присягу той стране. И никуда от этого не уйдёшь. Как бы мы не менялись, какими бы мы не стали, а всё равно по своей сути мы – совки, грубо говоря. Мы это впитали с молоком матери. Менталитет у нас другой. Тем более, войну прошли. Восприятие, отношение к жизни у нас другое.

- Вы часто встречаетесь с призывниками. Глядя на них, понимаете, что они могут сражаться за Родину?

- Я просто в это верю. Сегодняшние 19-летние ничем не отличаются от тех. Ничем. Они такие же раздолбаи. Из таких воины и получаются. Я не говорю, что все смогут. Но большая часть – нормальные ребята. В Чечне доказывают, что они – воины. Даже сомнений не возникает, что смогут.

Вообще войну выигрывают солдаты – это все знают. Вся тяжесть на войне – на солдатах лежит. Поэтому я думаю – нормальное поколение. Нет у нас потерянных людей. И про афганцев так говорили: «Потерянное поколение». Да никто нас не терял, и мы не терялись – как жили в этой стране, так и живём. Враньё, красивые фразы – настолько это противно бывает.

Помните эту фразу: «Я вас в Афган не посылал»? Её затёрли, сделали из неё клише. Один глупый человек сказал, а на каждом углу, в каждой своей речи её вставляли. Мне она противна. Её начинают тиражировать. Не тиражируйте глупости! Не надо! Тогда хоть что-то поменяется. А у нас – один сказал, остальные – повторяют. А смысла не понимают. Самое страшное – это человеческая глупость.

В этом году особенно плохо было 15 февраля. В Борзе, например, про афганцев вообще не вспомнили – ни чиновники, ни журналисты. Сразу возникает мысль – к 60-летию вывода может и заговорят. То же самое – в первую новогоднюю чеченскую ночь сколько ребят полегло? Никто не вспоминает. Никто не помнит, что в ночь с 27 на 28 декабря войска вошли в Афганистан. Что тоже погибли люди.

«Наверное, это братство»

- На войне, все отмечают, дружба имеет другое значение.

- Дружба есть дружба. Но там другое… Наверное, это братство. После войны люди уже родные. Немного другое понятие дружбы. Там же как было – прикрой мне спину, и я прикрою твою. Друг за друга в ответе. Это дорогого стоит. Поэтому и отношения другие. Не просто мужская дружба. Ощущение, что абсолютно родной человек.

- Знаю, что вы постоянно поддерживаете связь со своими сослуживцами.

- В 2007 году я был в Москве по приглашению. Был в Кремле, на Поклонной горе. В принципе, я не раз ездил на такие встречи. После этого летал на юбилей к одному из своих ближайших друзей, и они приезжали ко мне. У нас такие отношения – звонки хотя бы раз в месяц, чтобы просто спросить: «Как дела?» Всё немного по-другому.

А недавно дочери позвонил мой друг. И сказал: «Гордись! Твой папа спас мне жизнь!» Эти слова, действительно, дорогого стоят…

- Сейчас как считаете: хорошо, что был такой период в жизни? Или лучше, чтобы его не было?

- Нет! Я так скажу: чем дальше от этого, тем больше осознаёшь - это был один из лучших периодов жизни. Потому что узнал, что такое – жизнь. Проверил себя, прошёл всё. Да, серьёзное испытание – война, пот, кровь, грязь… Но плохое как-то не помнится. Самое яркое в памяти – это люди, с которыми ты там был. Я не могу сказать – зря это было, не зря. Я не знаю ни одного афганца, который бы не хотел туда вернуться. Есть, конечно, те, кто проклинает это время. С этим не спорю – у каждого своё. Но сколько я знаю людей, прошедших Афган, любой скажет: «Я бы вернулся хотя бы на пару дней».

- Это значит - вернуться в свою молодость?

- Да. Может, из-за этого.