Зачем Охлобыстину в президенты

Проект «Наши люди»: Елена Романова побывала в Лужниках 10 сентября, где Иван Охлобыстин рассказал, что такое Доктрина 77, какую Империю он собирается построить, что за национальная идея нужна русскому народу, и что, в конце концов, такое – русский народ.

В сети «литературный вечер» ждали с нетерпением. И любопытство было понятно: Охлобыстин заявил о желании баллотироваться в президенты, стало быть, чем Лужники не место для озвучивания президентской программы? Да и сам Иван Иванович подогревал интерес к мероприятию, охотно раздавая интервью, активно общаясь с подписчиками в твиттере.

10 сентября в центре стадиона возвышалась белая пирамида, развевались флаги с символикой будущей Империи, из динамиков накатывал прибой. Зрители собирались не спеша, шли, в основном, молодые люди до 30, да и холодный ветер с дождём не обещал аншлага. В 20.00 – время начала – кто-то нетерпеливо начал свистеть. По трибунам побежала волна жидких аплодисментов, которая нарастала и тем становилась сильней, чем дольше приходилось ждать. Наконец, операторы вскинули камеры на плечи, в свете прожекторов осталась только белая глыба выстроенной сцены и стена дождя. Зазвучало торжественное пение, и появился Иван Охлобыстин. На больших экранах зажглись цифры 77:00, и, как только он заговорил, начался обратный отсчёт. Его речь наполняла чашу стадиона, взлетала на форте до низких серых туч. Каждый новый этап повествования сопровождался боем в гонг, кульминация – взмахами клинка: «Я же шут гороховый!». Но на клоунаду похоже не было.

Планировать семью – нельзя (или Детей должно быть столько, сколько Бог пошлёт)

- Я пришёл озвучить то, о чём думает каждый человек, который не опустил руки, чьё сердце не расколола ненависть, кто готов бороться за будущее наших детей, - начал свой монолог Охлобыстин. – Пришло время учителей, а не учеников. Ими станете вы, пришедшие сюда. Зрители получили право быть проводниками истины.

Истина, по мнению Охлобыстина, заключена в том, что Империя – является единственной формой органичного построения России. И именно её строительством пришла пора заняться. Сделать это непросто, но нужно вспомнить, что Бог наделил человека возможностью рассуждать и мечтать, а как раз эта возможность нами утрачена.

- Мы превратились в биороботов, в машины, которые умеют оперировать прошлым и настоящим, но не способны мечтать, а значит, моделировать будущее. Логика Империума – вернуть мечты.

Учить мечтать нужно и детей, а также – следовать за мечтой и верить в свои силы.

- Подарите им сказку о прекрасном будущем. И пусть они пересказывают её своим детям, а те – своим и так дальше, пока она не станет былью. Читайте детям перед сном Священное Писание, художественную литературу, где добро всегда побеждает зло, где раскрывается чудо истинного творчества.

Однако, стоит помнить, что прототипом императора в сказке о могущественной Империи должен быть отец, а значит, дети должны воспитываться в полной семье. Кроме этого, по мнению Охлобыстина, планировать семью – нельзя. Детей должно быть столько, сколько пошлёт Бог, а оправдываться невозможностью их содержать – преступно. Такого и не случается в семьях, где родители любят друг друга: «Любовь слепа к доводам бухгалтерии. Если женщина знает, что мужчина её любит, она родит ему столько детей, сколько он захочет».

«Русский рождён быть героем»

- Мы не выживем в мире, где материальное царит над духовным, а благосостояние строится на системе кредитования, - заявляет сценарист разобранных на цитаты фильмов. – Мы не выживем, потому что мы не умеем жить в кредит. (Со всех сторон послышались одобрительные возгласы). Как это ни печально, славянам не по пути с остальным миром. (Трибуны качнуло взрывом аплодисментов).

По мнению Охлобыстина, так сложилось исторически, что славянские племена не были ни хорошими землепашцами, ни ремесленниками, ни скотоводами, ни оседлыми и ни кочевыми. «Логикой существования» был хаос, который они сеяли повсюду до принятия христианства: «Для русского человека возможно только два типа организации: в храме для молитвы и на поле боя для сражения».

- И вроде руки у нас золотые. А ни автомобилей, ни одежды нет. Нам неинтересно всё, что не связано с военно-промышленным комплексом. Да, мы – воины. Немцы хорошо делают машины, японцы – компьютеры, итальянцы – шьют одежду. Пускай. Всем хватит дел. Наша задача – сдерживать Запад и Восток от столкновения, при этом перенимать от Востока – боевые искусства, а от Запада – технические достижения. Мы не инициируем конфликт. Они сами ищут поводов для конфликта. А мы будем обе стороны уберегать. Потому что русский человек не умеет жить для себя. Он рождён быть героем или святым. Но разве позволительно думать, что мы – русские, значит мы лучшие?? Фантастическая чушь!!! – закричал Охлобыстин. – Мы русские, значит мы – ИНЫЕ!! (Стадион вскипел рукоплесканиями).

Готовить воинов нужно постоянно, считает режиссёр «фильмов для избранных». Он находит полезным и необходимым ввести в школах углублённое изучение программирования, преподавателями физкультуры поставить ветеранов спецназа: «Разве плохо, если наши дети будут знать всё: от техники рукопашного боя до того, как запустить спутник от КПК из телефонной будки на перекрёстке какого-нибудь провинциального городка?». (И этот вопрос вновь был встречен бурными овациями и свистками).

«Отличать своих от чужих»

В качестве идеологии новой Империи Охлобыстин предлагает аристократический национал-патриотизм. Патриотизм, основанный на гордости своею национальной принадлежностью, подлинной национальной самоидентификации, построенный на высоких моральных, правовых принципах.

- Однажды империя уже была обезглавлена цареубийством. Была лишена идеи – запретом на веру. Так как, скажите мне, можно голосовать за коммунистов? Или с какой стати нам слушать либералов? Кивать на Запад? Что-то их либералы не очень-то либеральны, кто как не они обесчестили Восток грубым вмешательством и войнами? – гремели с пирамиды вопросы.

- Без национальной идеи, без принципа отличать чужих от своих – мы пустое место. Да и нет никакого «мы». Теперь со многими народами нужно заново договариваться. И заново создавать имперскую нацию. Так скажите мне, по какому признаку, я должен это делать? По генетическому? Или это люди, за которых я готов отдать жизнь: белорусы, украинцы, евреи, лезгины, татары?! – кричал, заглушая аплодисменты Охлобыстин. – Стоит ли мне жить, если не относится к нашей нации еврей, так страстно желавший быть православным, что был им более, чем я? Или буддист-бурят, спасший меня о пули? Все эти вопросы решил бы для народа монарх. А нет монарха – нет народа. Так и держимся единственным признаком – единством территории…

- Я вынужден попытаться сделать невозможное – без денег, административных ресурсов, какой-либо поддержки во власти, но с моим противоречивым прошлым, - подошёл Охлобыстин, наконец, к намерению возглавить страну. – Почему нет? Ничем как Божий промысел, это не назвать. Я считаю национальный вопрос самым главным, а экономикой и внешней политикой должны заниматься специалисты. Интимней национального вопроса, может быть только семья. Но я осмелился говорить о нём. С различными радикальными патриотическими движениями нет смысла бороться – они сами перегрызут друг другу глотки.

Не разобранное, но заслуживающее внимания

Многое из сказанного на вершине пирамиды зрители приветствовали едва ли не стоя. Флаги у трибун после выступления быстро разобрали, шли с ними по улицам, в метро. И пересказывали друг другу услышанное:

- Многие истины, закладываемые в строительство Империи нужно озвучивать заранее. Мужчина не может жениться на мужчине. Очевидная вещь. А представляете, сколько грязи на меня сейчас выльется?

- Добродетели Империума: милосердие, смирение перед очевидным, мужество перед неизбежным и готовность к жертве.

И, пожалуй, самое важное, названное автором «Сердцем доктрины»: «Всё, что я вам сейчас рассказал, не имеет никакого смысла, если нет любви. К себе, к семье, окружающим, народу, стране».

Когда семьдесят семь минут истекли, Охлобыстин пояснил, что именно это время человек может без труда воспринимать речь и обдумывать сказанное. Но автор доктрины готов продолжить выступление, если присутствующие готовы слушать. И присутствующие остались, невзирая на холод. Да, некоторые ушли. Но тысячи остались. Возможно потому, что оратор, безусловно, умён, предан родным и друзьям, харизматичен и привлекателен, убедителен, эмоционален и речист. Некоторые его суждения, по меньшей мере, спорные, но другие и впрямь хочется осмыслить, обсудить и принять как истину. В конце концов, разве плохо знать иную точку зрения, помня, что через полгода предстоит ставить галочки в бюллетене?

Фото автора