Приговор Шамсутдинову: хладнокровный убийца или жертва дедовщины?

Судья Второго восточного окружного военного суда Антон Антонов 21 января вынес окончательный приговор по делу расстрелявшего сослуживцев в военной части посёлка Горный Рамиля Шамсутдинова. Его приговорили к 24,5 годам в колонии строгого режима и выплате родным погибших в общей сложности 9,8 миллиона рублей. Обе стороны настроены на апелляцию.

Рамиль Шамсутдинов открыл огонь по сослуживцам во время сдачи караула вечером 25 октября 2019 года. Погибли Владимир Евсеев, Егор Богомолов, Роман Ковалёв, Анатолий Куропов, Андрей Покотило, Артём Никишин, Алексей Андреев и Данил Пьянков (по озвученным в суде данным, с ним у Шамсутдинова был конфликт: вместо сна Пьянков заставлял новобранцев учить устав и за неубранный туалет якобы пытался протереть лицом Шамсутдинова унитаз.

Тяжело ранены были Владислав Шпак и Евгений Графов.

- Рассчитывали на 24,5 года? Много это или мало, как считаете?

- Рассчитываем всегда ведь на маленькое, мы исходим из мнения своего подзащитного. Поэтому рассчитываем, что чем меньше, тем лучше. Я считаю, довольно много.

- Этот приговор можно обжаловать?

- Можно, есть апелляционная и кассационная инстанции.

- Ваш подзащитный как настроен? Он будет?

- Пока не обговорили, думает он ещё. На раздумья дали 10 дней, срок подачи апелляционной жалобы. Но, собственно говоря, я работал по назначению, и мои обязанности по назначению закончились. Если он захочет, чтобы я работал с ним, надо заключать договор или просить, чтобы суд назначил снова меня. Но суд уже будет апелляционный.

- Лично для вас каким это было дело? Сложным?

- Наверное, оно больше сложное на эмоциях, последствиях, на потерпевших. В плане доказанности это стопроцентное дело, но иски эти… Я вообще противник таких исков в законе, не конкретно в данном случае, а вообще. Я не понимаю компенсацию морального вреда за смерть родного человека. Это для меня где-то за гранью морали.

Опять же, плачущие родственники [в этом суде] – это довольно тяжеловато.

- Рамиль как выдерживал заседания, когда стали появляться родственники?

- Ничего, нормально, но стал замыкаться, отвечал нераскрытыми ответами, односложно.

- Он в принципе, видимо, закрытый…

- По характеризующим он и в школе, техникуме учился хорошо, и грамот у него много, нагрудные знаки за соревнования. У них там была художественная агитбригада: и пели, и танцевали, выступали перед молодёжью и перед участниками войны. Он там работал. Такого человека не назовёшь замкнутым.

Попал в такую ситуацию: сначала в армии, где выхода другого не нашёл, и сейчас. Причём все говорят: наши дети хорошие, они не могли так сделать, это он плохой. Но он же тоже не мог стать плохим за месяц в армии, что-то его толкнуло на это.

- Для вас это уголовное дело прежде всего о чём: оно про дедовщину, про то, что парень не выдержал? Или о чём-то другом?

- Здесь, на мой взгляд, не только дедовщина, ведь все эти ночные бдения с изучением устава снимались на камеру (в части, по всей видимости, были установлены камеры видеонаблюдения – ред.). Всё это должно было прекрасно знать командование, если не знало. Для чего камеры стоят? Для того, чтобы напугать молодых солдат что ли? Я не думаю.

Если начальник караула старший лейтенант поступал так: вместо сна заставлял учить [устав]. Причём в материалах дела-то нет сведений, что их заставляли учить устав днём, и они не могли или не хотели учить, поэтому их заставили ночью. Началось-то сразу с ночи. Поэтому здесь, наверное, такое поведение начальника караула устраивало командование части. Главное, чтобы было выполнено.

Тот же старший лейтенант Пьянков давай заставлять убирать территорию. Попытался засунуть головой в унитаз, не получилось, передал дальше контрактнику: делай с ним, что хочешь, чтобы он убрал территорию. Причём не докладная наверх, не наказание по уставу.

Один не выполнил, отказался что-то делать – заставляют всех одевать химзащиту, тренировки устраивать. А те старослужащие, которые уже домой собирались, давай воздействовать на виновника их тренировок. Так что это не просто дедовщина между солдатами, это идёт сверху, на мой взгляд.

- Лев Николаевич, я в суде не слышала, но в социальных сетях писали, особенно в начале расследования, что там была угроза изнасилования. Говорил что-нибудь ваш подзащитный про это?

- Нет. Не знаю, откуда это вышло, но не было. Он с самого начала сказал, что не было, и это чья-то выдумка или ошибка. Он этого не говорил.

- С одной стороны, мы удовлетворены тем, что удалось добиться снисхождения от присяжных. Они вынесли действительно справедливый вердикт. Если бы не суд присяжных, Шамсутдинова, без сомнений, приговорили бы именно к пожизненному заключению.

Но и с назначенным сегодня сроком мы не можем согласиться. Это слишком большой и суровый срок. Ещё раз повторюсь, мы не оправдываем Рамиля, но, на мой взгляд, речь идёт об убийстве в состоянии аффекта. За это законом предусмотрен срок до 5 лет лишения свободы, и такой вариант нас бы устроил, безусловно. Поэтому обязательно обжалуем решение, будем искать справедливости дальше.

Владимир Евсеев получил больше выстрелов – в его теле было найдено 7 пуль. По словам Рамиля Шамсутдинова, к капитану Евсееву никаких претензий он не имел. В военной части №54160 закрытого посёлка Горный Анна и Владимир Евсеевы с трёхлетней дочкой жили в служебной квартире.

- Насколько точно вы настроены на обжалование приговора?

- На 100%.

- Вы говорили именно о пожизненном заключении?

- Да.

- 24,5 года и пожизненное заключение – для вас имеют значение именно годы или это какой-то моральный груз? Насколько я поняла, для вас значение не в годах.

- Да, потому что он забрал жизни наших родных, близких людей. Пусть понесёт заслуженное наказание и расплачивается своей жизнью.

- Анна, когда вы решили приехать в Читу и участвовать в заседаниях?

- Первый раз мы прилетали на прения в декабре и сейчас на заключительный приговор.

- Насколько сложно вам было решиться на это?

- Конечно, сложно, потому что видеть это всё, видеть подсудимого, слышать какие-то факты, узнавать подробности тяжело. Как будто переживаешь каждый раз всё заново.

- Насколько я понимаю, претензий к вашему мужу у подсудимого не было.

- Да, не было.

- То есть произошла случайность?

- По его словам, да. Но как можно случайно совершить в него контрольные выстрелы? Которые были смертельными?

- Это вопрос, да.

- Он добил сначала моего мужа контрольными выстрелами.

- Когда и как вы узнали о том, что произошло?

- 25 октября вечером мне позвонила знакомая, которая работала в части гражданской, и спросила, где мой муж. Я ответила, что он в смене. Сейчас должен был прийти уже. Она сказала, что в части была стрельба, но не знала подробностей. Сказала узнать по поводу Вовы, что там с ним.

Я начала звонить, куда могла. Сначала ничего мне не говорили. Через час пришли друзья семьи и сообщили.

- Правильно я понимаю, что вы из другого региона?

- Да, мы с Белгородской области.

- Что было в этом судебном процессе для вас самым сложным?

- Самым сложным… Видеть Шамсутдинова и понимать, что это совершил он. В то же время двоякое чувство, потому что не понимаешь, как вообще такое преступление можно допустить, как можно убить людей.

И сложным, конечно, был эксперимент (следственный эксперимент на месте трагедии, где Рамиль Шамсутдинов в деталях показал и рассказал следователям, что произошло – ред.). Где он рассказывает, как в кого он стрелял.

- На каком этапе вы вступили в дело?

- После вынесения присяжными своего вердикта.

- Как вы оценили этот вердикт?

- Если отбросить слово «адвокат», просто как постороннему человеку мне удивительно применение к нему снисхождения. Загадкой остаётся, почему так присяжные решили и что на это повлияло. Посмотрим, потому что ещё протокола судебного заседания нету.

- Насколько я поняла, на такое решение присяжных повлиял факт неуставных взаимоотношений в части и то, какое воздействие на Шамсутдинова оказывали сослуживцы и руководство.

- Понятно, что это было основной версией стороны защиты. Они это говорили, чтобы добиться снисхождения. Но не в том объёме, действия кого угодно из этих лиц в отношении Шамсутдинова, и теми последствиями, которые произошли.

- Здесь, наверное, разные истории: он говорит, что к Евсееву, например, претензий не имел, а с Пьянковым у них был конфликт.

- Я и говорю: там погибли и те люди, которые с Шамсутдиновым не конфликтовали.

- С кем, кроме Евсеева, не было конфликтов?

- Не было претензий со стороны Шамсутдинова и, как он говорил, не хотел убивать Графова, Шпака, Евсеева, Куропова, Богомолова.

- Лично для вас это дело о чём? О дедовщине? Об эмоциональной неустойчивости? Или о чём-то другом?

- Наверное, о чём-то другом. Ну какая это дедовщина, это громко всё называют. Дедовщина, дедовщина… Если бы его там избивали каждый день… А то, как это всё рассказывают…

Даже в приговоре суда сегодня судья принял во внимание как смягчающие обстоятельства противоправные действия только одного человека, и всё.

- Если я правильно поняла, то имелся в виду Пьянков.

- Да. Не признано таких обстоятельств, о каких сторона защиты всё рассказывала. Вся эта дедовщина… Всё это раздули. Ничего подобного там не было.

- Тогда как человек, который служил в армии, вы чем объясняете то, что произошло? Если не дедовщина, то что случилось?

- Не знаю, честно скажу. Шамсутдинов признан вменяемым. У него никаких отклонений или состояния аффекта. Просто убийца. Воспитание – не воспитание. Хладнокровный убийца, нашёл повод. Не знаю, как ещё можно человека сподвигнуть на такие действия убить восемь человек.

- Насколько знаю, в эту часть очень внимательно отбирали новобранцев. Какие-то его психологические особенности не учли?

- Это всё было в карауле, а в караул подбирают людей не просто так. Там строго, выдают боевое оружие и боевые патроны. Если бы были какие-то открытые конфликты между людьми, то таких людей в караул вместе не ставят, чтобы избежать подобных ситуаций. А здесь не знаю, как отборы проводились.

- То есть если бы про конфликт Пьянкова с Шамсутдиновым знали, их бы в караул вместе не поставили?

- Да, их бы вместе не поставили, командование бы запретило.

- Все ли ваши подзащитные настаивают на апелляции?

- Да. Позиция по апелляции уже согласована. Мнение потерпевших: он за эти действия должен сидеть пожизненно. Вот почему я вступил в этот процесс и здесь оказался.

- Если бы вам предложили защищать Рамиля Шамсутдинова, вы бы согласились?

- Не буду отвечать на этот вопрос. Извините, он некорректный.

Будем подавать апелляцию, а там будет видно.