«Тайны истории»: Судьба забайкальского сотника

Интересно восстанавливать биографии известных исторических деятелей, волей тех или иных политических сил или просто в силу обстоятельств вычеркнутых надолго из истории.

Но, на мой взгляд, не менее интересно бывает и восстановление судьбы неизвестных, но активных участников тех или иных событий. Так получилось и с офицером Забайкальского казачьего войска (ЗКВ) Мелентием Алексеевичем Шестаковым. Он был обычным забайкальским казаком, учившимся, служившим, воевавшим, в силу обстоятельств оказавшимся в рядах белых. Он не был в числе ближайшего окружения ни адмирала Колчака, ни атамана Семёнова, но его жизненный путь не менее интересен и поучителен.

Впервые на имя этого человека наткнулся в подшивках читинских газет, хранящихся в Забайкальском краевом краеведческом музее им. А.К. Кузнецова и в государственном архиве нашего края.

В небольших заметках в «Дальне-Восточной Правде» сообщалось, что 16 мая 1921 года в Высшем политическом суде Дальневосточной республики (ДВР) будет слушаться дело бывшего казачьего сотника М.А. Шестакова. Его обвиняли «в активном выступлении против народной власти и участии в арестах и расстрелах народных партизан», другая к этому перечню добавляла, что он также занимался «неправильной конфискацией их имущества».

Заседание должно было состояться в 10 часов утра в здании первой Читинской женской гимназии. В настоящее время здесь находится мой родной историко-филологический факультет ЗабГУ.

17 мая в «Дальне-Восточной Республике» был напечатан достаточно большой репортаж, названный «Дело бывшего сотника Шестакова», в котором приводились и данные его биографии, которые, как выяснилось позже, не были известны тем, кто уже начал восстанавливать сведение о его судьбе.

Понятно, что у нас первым его биографическую справку привёл известный краевед, много лет восстанавливающий правду о забайкальцах, ставших Георгиевскими кавалерами, Виталий Апрелков. В четвёртом томе издаваемых его командой сборников об этих людях, названном «Георгиевские кавалеры Забайкальского казачьего войска во Второй Отечественной войне 1914-1918 годов», была напечатана справка и о Мелентии Шестакове. Её авторы не знали, чем тот точно занимался в годы гражданской войны, и как закончилась его судьба. Последним предложением было: «Отступил с полком в Китай осенью 1920». Том этот был издан в 2016 году.

В 2018 году в Благовещенске вышел в свет большой том «Верой и правдой служа Отечеству. Офицеры Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачьих войск. 1851-1920-е». В нём напечатали более полную биографическую справку, но и её авторы не знали того, о чём рассказывалось в газетах 1921 года.

Но объединяя вместе фрагменты из этих источников и ряда других, можно было попробовать максимально полно восстановить биографию этого простого забайкальского сотника, силой обстоятельств и времени втянутого в братоубийственную Гражданскую войну.

Родился Мелентий Шестаков 25 мая 1892 году (в томе о георгиевских кавалерах ошибочно назван годом его рождения 1882 год) в станице Курлыченской (Спасской) ЗКВ. В настоящее время небольшое село Курлыч находится в Чернышевском районе и славится всё ещё восстанавливаемой Спасской церковью.

Его семья не была бедной и смогла дать сыну приличное образование. Сначала Мелентий окончил городское четырёхклассное училище, а затем политехнические курсы в Петербурге. В столице не задержался, а вернулся на родину. Стал жить и работать в Чите, будучи принят землемером в межевом отделе войскового хозяйственного правления ЗКВ.

Служил добросовестно и в 1913 году был награждён медалью «300 лет Дому Романовых». Был ему тогда всего 21 год. А через год началась Первая мировая война и молодого казака, с малолетства готовившегося к ратным подвигам, призвали в армию, но как хорошо образованного отправили снова на учёбу, в это раз в Иркутское военное училище.

Окончил его ускоренный курс по первому разряду в 1915 году. После выпуска прапорщик Шестаков был зачислен в третью сотню 2-го Верхнеудинского казачьего полка, находящегося на германском фронте.

Воевал казачий офицер достойно и грамотно. Был начальником команды связи, некоторое возглавлял пулемётную команду. В 1916 году ему присвоили звание хорунжего, в 1917 году – сотника. В июле 1916 года отличился в атаке у деревни Трояновка, за это был приставлен к ордену Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость».

Приказ был, правда, подписан только в мае 1917 года. Когда пришла Февральская революция 1917 года, в казачьих частях поначалу всё шло по накатанной колее. Но потом и у них всё сломалось.

В мае 1917 года сотника Шестакова перевели во 2-й Аргунский казачий полк, что сражался тогда на Кавказском фронте.

По-разному офицеры Забайкальского казачьего войска выбирали свою политическую позицию в те непростые годы. Одни сразу шли к красным, другие к белым, третьи пытались вернуться к мирной жизни. Часто обстоятельства или их стечения толкали каждого из них в тот или иной лагерь.

Со 2-м Аргунским полком сотник в начале 1918 года возвращался в родное Забайкалье. 18 февраля большевики и левые эсеры в Красноярске собрали на митинг казаков 2-го Аргунского, 3-го Верхнеудинского и 2-й Забайкальской батареи. Им было ясно сказано, что домой попадут только те, кто поддержит власть Советов. И казаки приняли резолюцию, в которой выразили готовность «биться до последних сил за дело крестьян и рабочих, за социализм и за великую Российскую Республику Советов».

А 18 офицеров, которые не только были против этого, но и просто не поддержали данное решение, арестовали. Среди них был Мелентий Шестаков. Так его и толкнули в ряды белых. Ему с несколькими офицерами удалось бежать и уже нелегально добираться до Забайкалья.

В родной станице он создал казачий отряд, с которым выступил в том же 1918 году против Советов.

Одним из главных обвинительных документов против сотника стало представление о его награждении, направленном атаману Григорию Семёнову полковником Александром Силинским. В газете он был процитирован полностью, беря в кавычки определения, с которыми суд был не согласен. Так же полностью приведу газетный вариант (кавычки в нём ставились в начале предложений, но не закрывались):

«Во время полного разгара Советской власти в Забайкалье (частью в Нерчинском уезде), когда «красные банды» держали в страхе всё население сотник Шестаков, по собственной инициативе, организовал 14 посёлков Спасской станицы против вторжения «советских банд», добыв с неимоверным риском оружие и патроны для этой «армии».

Не довольствуясь этим, Шестаков организовал конный отряд и взяв в него 50 надёжных казаков, лично под своей командой окружил «шайку» конных артиллеристов в числе 65 человек, под командой командира батареи Кузнецова (бывшую без орудий), разоружил её и взял в плен, а впоследствии по прибытии авангарда сибирских правительственных войск под командой полковника Шумян сдал ему пленных, которые и были им расстреляны.

«Шестаков устроил также крушение встречному эшелону, посланному тогда главнокомандующим красных Лазо для посадки отряда Кузнецова.

«До прибытия сибирских правительственных войск, о движении которых ещё не было известно, оттеснив красных, Шестаков взял под охрану линию ж.д. от ст. Куэнга до ст. Бушулея, где им были проявлены в этом спешном деле весьма ценные организаторские способности: смелость, решительность и предприимчивость.

Инертная масса рабочих Шестаковым была мобилизована, телеграф был обновлён верными людьми; для исправления разрушенных красными мостов мобилизованы рабочие и население Мольдигунской волости и работа по всей линии закипели. Всё это, - пишет далее в своей докладной записке полковник Силинский, – способствовало в дальнейшем быстрому беспрепятственному движению отрядов сибирских правительственных войск и ликвидации красных в огромном районе Амурской дороги.

С прибытием авангарда сибирских войск под командой полковника Шумян, по его поручению сотник Шестаков с его отрядом оперировал как авангард впереди сибирских войск.

Следуя по пятам за отступающими красными, Шестаков не давал им возможности останавливаться и производить стихийные разрушения на железной дороге, а также агитировать и присоединять к себе население, т.е. увеличивать отряды красных. Шестаков воспрепятствовал также посадке красных спущением под откос готового состава вагонов и паровозов».

Даже из этого документа видно, что в боях сотник участвовал, а в расстрелах – нет. Вот что, согласно газетному материалу, говорил сам Шестаков: «Допрошенный на предварительном следствии М.А. Шестаков в своих показаниях, хотя и не признал себя виновным, но признал своё участие в образовании «самоохраны» в посёлках Спасской станицы, выезды с отрядом казаков для задержания отступающего отряда красных артиллеристов, в числе 67 человек, которые были обезоружены и впоследствии расстреляны.

Причём, он, Шестаков, якобы не принимал участия как в обезоружении, так и в расстреле этих красноармейцев. Далее Шестаков показал, что он был начальником штаба спасского казачьего отряда и находился в комиссии по выяснению убытков, причинённых красными партизанами, участвовал в конфискации имущества у семейств партизан, не допускал в этом случае никаких насильственных действий».

В газете приводятся коллективные обращения крестьян, направленные в Госполитохрану. О Букачачинской волости его подписали 61 человек, от Бушулея – 65.

«В протоколе общего собрания граждан с. Бушулейского указывается, что Шестаков в 1919 и 1920 годах состоял председателем чрезвычайной следственной комиссии, ездил по селениям конфисковывал имущество, большевиков, проявляя самое зверское обращение к семьям красноармейцев, угрожая, что вырвет с корнем эти «поганые плевелы». Движимое имущество – хлеб, сено отправлял в посёлок Дунаевский, недвижимое имущество приказывал продать, а в случае не распродажи дома и остальные деревянные строения приказывал сжечь, раскатать или распилить на дрова. Самые дорогие вещи брал в свою пользу».

При этом газета вынуждена была констатировать: «Некоторые показания, данные на предварительном следствии, смягчают характеристику Шестакова». Сомнения в искренности коллективных обращений возникли, когда выяснилось, что из 66 свидетелей в суд прибыло только шесть.

Суд, на котором председательствовал бывший министр юстиции ДВР Святослав Завадский, вероятно, учёл определённые несоответствия в обвинении, и приговорил Шестакова «за контрреволюционную деятельность» всего к пяти годам заключения. Достаточно быстро он был «условно-досрочно» освобождён. Всё это подтверждало, что вменяемая ему в вину карательная деятельность подтверждена не была. Большую часть времени в 1919-1920 годах он был штабным офицером.

В 1918 году Шестакову было присвоено звание есаула, в начале 1920 года – войскового старшины. Последняя его должность в белых войсках – старший адъютант 3-го военного отдела Забайкальского казачьего войска. Не видя за собой особой вины, 28-летний офицер не стал уходить в Маньчжурию.

В последние дни существования белого режима в Забайкалье Мелентий Алексеевич поступил на службу приставом в Забайкальское областное Народное Собрание, занимавшие антисемёновские позиции. Это Собрание приняло участие в объединительной конференции в октябре 1920 года. И только после того, как Чита стала столицей ДВР, Шестаков был задержан.

По данным авторов справочника «Верой и правдой служа Отечеству. Офицеры Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачьих войск. 1851-1920-е» в 1924 году Шестакову удалось в 1924 году перебраться в Маньчжурию.

Какое-то время он состоял в Забайкальской казачьей станице, был членом Союза казаков Дальнего Востока, но затем мирная жизнь взяла своё. С женой Еленой Николаевной они воспитывали дочь Елизавету.

И Мелентий Алексеевич связал свою судьбу с Китайско-Восточной железной дорогой (КВЖД). Начал рабочим. Потом в Харбине окончил курсы техников путей сообщения и стал работать техником службы пути.

Его не стали арестовывать органы СМЕРШ после занятия в 1945 году Маньчжурии советскими войсками, разгромившими Квантунскую японскую армию. Значит, тогда он не значился в списках японских пособников или активных контрреволюционеров.

Не стали Шестаковы возвращаться тогда же и в Советский Союз. Но непростая жизнь всё же его доконала. Умер Мелентий Алексеевич в Харине 20 августа 1948 года в возрасте 56 лет. А ведь мог бы и он пользу приносить в родной стране, но, не смотря на все амнистии семёновцам и каппелевцам, сделать ему этого не дали.

Дальнейшая судьба его родных пока не известна.