Госпожа пресс-секретарь. Экс-пиарщица Минобра Забайкалья — о нелюбви к Осипову и зарплате, которая должна быть у каждого

Екатерина Горская пришла в пресс-службу Минобразования Забайкалья в 2016 году и почти четыре года отработала с Андреем Томских, пока тот не ушел с поста после череды открытых конфликтов с губернатором Александром Осиповым. Осипов требовал от Томских отчета по стройкам и теплым туалетам, игнорируя «дисфункцию полномочий», о которой публично заявлял бывший министр. Горская ушла вместе с Томских и сегодня вернулась. Журналисты и бывшие коллеги до сих пор считают ее одной из самых эффективных пресс-секретарей во власти.

Кате всего 29 лет, а она уже была пресс-секретарем трех краевых учреждений и главным редактором СМИ — из Chita Media ушла в конце июня 2022 года. Она рассказала «Чита.Ру», почему не может выключить эмоции, когда разговор заходит об Осипове, как изменились пресс-службы правительства и министерств, и о своих мечтах вроде зарплаты в 50 тысяч для каждого забайкальца.

— Как ты попала в Минобр?

— Я работала недолго в Общественной палате, и когда летом оттуда ушел Лукьянов (читинский предприниматель Денис Лукьянов. — Прим. ред.), я тоже ушла в никуда. Я так устроена, что если мне не нравятся люди, на которых мне приходится работать, или я чувствую себя некомфортно, я собираю вещи и спокойно ухожу. Мне знакомая написала, что в министерство требуется пресс-секретарь: «Давай я тебя порекомендую». Я отправила резюме, меня приняли.

Я пришла сразу на большое мероприятие — конференцию работников образования. Познакомились мы именно там с Томских. Первые полтора месяца у меня ушли, чтобы вникнуть в работу. Андрей Александрович тогда был исполняющим обязанности министра. В сентябре прошли выборы, выиграла Наталья Жданова, и все ждали, что придет новый министр (бывший губернатор Наталья Жданова когда-то сама недолго возглавляла Минобразования, а Томских был одним из замов. — Прим. ред.). Я думала, ну всё, придет новый, захочет себе пресс-секретаря — блондинку с длинными ногами, и я пойду.

— Тяжело тебе было работать в министерстве?

— Нет, я кайфовала. Через год я поняла, что это мое. Мне неважно было, сколько мне платят — а я тогда получала 23 тысячи, выхожу я ночью, в выходные или нет. Меня всегда подкупал подход Андрея Александровича. Он мне это говорил с самого начала: «Вы специалист, вы на это учились, у вас есть опыт, и я вам доверяю». Пресс-секретарю важно найти общий язык с руководителем. Мы и шутили, и общались не только на рабочие темы. Наше понимание дошло до того уровня, что я на пресс-подходах выступала как группа поддержки. Она нужна каждому публичному человеку. Когда прошло примерно 2 года, я поняла, что если уйдет Андрей Александрович, то и я уйду.

— Когда ты поняла, что Томских уйдет?

— Когда в край приходит новый губернатор, ты всегда ждешь перемен. Он же первое заявление при Осипове писал в конце мая 2019 года. Тогда были проверки. Это были слёзы. Я когда узнала, меня нет — я никакая. Я тогда решила увольняться, уже начали возникать предложения по работе. Я Томских говорила, что вот меня сюда зовут, туда зовут. Он мне советы давал. А через полторы недели (тогда Осипов заявление не подписал) он остался. И сказал, чтобы я оставалась. И я осталась.

Потом, уже в 2020-м, смотря на оперативки, мы понимали, что он уйдет. Не очень приличное сравнение, но это как когда у тебя есть больной родственник, и ты каждый день ждешь его смерти. То есть ты понимаешь, что это случится, но принимать не хочешь.

— Как ты переживала его увольнение из министерства?

— Это было очень тяжело. Секретарь министра нас попросила собраться в актовом. Я трясусь, думаю — ну сейчас он просто скажет, что мы все молодцы и пойдем дальше работать. Он поблагодарил за работу и сказал, что уходит. Я стояла в конце зала, и слезы градом. Мне звонят журналисты. Спасибо Наталии Шибановой (замминистра), она сказала: «От тебя сейчас зависит, как уйдет Андрей Александрович». И я всем спокойно отвечала, что он уйдет после однодневного отпуска.

— Безотносительно ситуации с Томских, как тебе Осипов, его работа?

— Я не могу оценивать его без ситуации с Томских.

— Она его характеризует, по-твоему?

— Да, я не могу уйти от каких-то своих ощущений и убеждений. Томских пришлось уйти по понятной причине — по причине плохих отношений с губернатором. У меня с тех пор такая нелюбовь, через которую мне сложно было продраться и писать, например, аналитические статьи на Chita Media. Но я это преодолела, останавливала себя прямо и говорила: «Катя, ты борщишь».

— А Томских правда однажды пожертвовал вашими зарплатами перед Новым годом ради учителей в районах?

— Я помню эту историю. Это был 2016 год, мы встречали 2017-й. Тогда регион только выходил из бюджетной дыры. Кому-то пришел аванс полноценный, кому-то 23%, кому-то 6%. Кто-то в муниципалитетах нашел деньги, как-то решил проблему. А кто-то нет, и это был бум. Мы видели, что на счета министерства пришел то ли аванс, то ли вся зарплата — я уже точно не скажу. Томских нас собрал, сказал: «Мы сначала выдадим всё им, а потом выйдем после Нового года и получим свою зарплату». Мы тогда это приняли. Я считаю, что в той ситуации это было здравое и справедливое решение.

— У кого-то из пресс-секретарей еще были такие отношения, как у вас? Он тоже о тебе тепло отзывается.

— Честно, мне кажется, что некоторые нам завидовали. Были хорошие отношения у экс-министра строительства Алексея Гончарова и Александры Медзиновской. У экс-министра Евгения Казаченко и Дарьи Додоновой. У Тани Белокопытовой и экс-министра здравоохранения Сергея Давыдова. У Кристины Марченко и Виталия Ломаева (бывший министр спорта. — Прим. ред.), мне кажется, тоже были теплые отношения. Всё зависит и от пресс-секретаря, и от руководителя. Либо он к тебе так относится: принеси-подай-уйди-не мешай. Либо он тебя воспринимает как специалиста. От этого и отношение других сотрудников ведомства зависит. Многие в Минобразования не понимали, чем вообще занимается пресс-секретарь. Поначалу так было. Андрей Александрович это пресекал, да и я девушка не промах.

— Когда ты работала, как были налажены отношения с пресс-службой губернатора?

— Я застала двух начальников пресс-службы: Елену Назарову и Вячеслава Кулакова. Если мы берем Назарову, то мы за ней всегда были как за каменной стеной. Я пришла неопытной, она всегда могла помочь словом, делом, дать совет, психологически поддержать. Когда в первый раз Томских подал заявление, она говорила даже, что поможет найти работу. Отношения были замечательные.

Вячеслав тоже поддерживал. Отношения у нас были приятельские, я могла к нему прийти «побомбить» на кого-то. Но в эпоху Кулакова всё замкнулось на зампредах и пресс-службе правительства.

Даже сейчас, работая уже редактором (Горская до июня 2022 года возглавляла агентство Chita Media. — Прим. ред.), я понимала, что ты не решишь некоторые вопросы через пресс-секретаря. Когда была Назарова, то всё работало иначе — если что-то случалось, она сразу говорила, вот Горская, она вам расскажет. И не было у нас никакого согласования ответов на запросы.

— К кому из министров ты бы пошла сейчас работать?

— К Оксане Немакиной (глава Минздрава. — Прим. ред.). Мне кажется, они с Томских похожи. Клименко (нынешний министр образования Татьяна Клименко. — Прим. ред.) — тоже хорошая. Но пока не могу сказать уверенно, как смогу чувствовать себя с другим министром вне зависимости от сферы. Мы же с Томских 4 года почти работали вместе. Из всех моих руководителей он мой самый любимый.

«Мы воспитали общество жалобщиков»

— Что было дальше?

— Пригласили в Фонд развития Забайкалья, меня хватило на полтора месяца, там тогда еще был Степанов (с Евгением Степановым не стали продлевать контракт. — Прим. ред.). Я где-то за 2 недели поняла, что это не мое. Мне было скучно.

Потом случился портал «Твой Дальний Восток» — это был первый журналистский опыт. Потом меня позвали в краевую филармонию. Это всё весело и очень интересно, но тоже не мое. Еренкова (Юлия Еренкова — глава филармонии и так же, как Томских, эксперт регионального отделения ОНФ. — Прим. ред.) мне отказывалась подписывать заявление. Я специально начала работать плохо, чтобы она меня отпустила, — такой дурацкий характер.

Потом был «Голос забайкальца» (портал, где можно написать обращение властям. — Прим. ред.) 5 месяцев. Там прикольно, но работа с жалобами — не мое.

Некоторые жалобы приходили такие, что у меня глаза на лоб лезли. Вы чего, ребята? Вы просто можете сходить в свою районную администрацию и решить этот вопрос, зачем вы сразу губернатору пишете? Проработав в этой системе, я знаю, на каком уровне какие решаются вопросы. Если ты можешь решить его на уровне управляющей компании, то приди туда и скажи: «У меня перегорела лампочка, почините». И тебе придут и починят.

Хотя идея самого проекта классная — не просто собирать жалобы и отвечать на них как умалишенные, а находить тенденцию, из-за которой проблема получается. ЦУР и власти не должны тушить пожары или ремонтировать заборы, они должны работать так, чтобы заборы ни у кого не падали.

— А потом ты стала редактором.

— Да, в Chita Media меня нашли на «хэдхантере». Я пришла, мы поговорили — я честно подумала какое-то время. Я не понимаю историю, когда пиарщики уходят в журналисты, а журналисты в пиарщики. Сейчас уже я могу сказать, что я не редактор. Я как была госпожой пресс-секретарем (шутливое обращение приклеилось к Кате во времена работы в пресс-службе Минобра. — Прим. ред.), так ей и осталась.

— Смело в этом признаться.

— У меня были большие сомнения, но год спустя я это поняла.

— Ты хочешь уйти (на момент интервью Катя только собиралась покинуть свой пост. — Прим. ред.)?

— Да, есть желание. Не из-за коллектива, он у меня прекрасный. Это мое внутреннее состояние.

В институте учат, но надо учиться еще, и надо учиться другому

— Почему ты начала преподавать в вузе?

— Я до 9-го класса мечтала быть учителем истории. А потом мама мне напомнила, что я маленькой, когда все просили выключить рекламу, просила включить ее обратно. И я пошла на пиарщика. Но мне интересно общаться со студентами. Я когда пошла в магистратуру, то сначала поступила на истфак, но через полгода перевелась на журналистику.

— Тебе нравится учить?

— Очень сильно. Я расслабляюсь.

— У всех разная статистика по тому, насколько успешно реализуются студенты ЗабГУ в профессии. Из твоей группы бакалавров многие по профессии работают?

— У нас было 24 человека в группе. И много кто работает в сфере массовых коммуникаций, включая Таню Акишину (заместитель главного редактора «Чита.Ру». — Прим. ред.). Процентов 50–60% точно.

— Как преподаватель ты замечаешь такую же положительную тенденцию? Или всё печально, как в моих группах (связей с общественностью), например, из которых и пяти человек не наберется, кто пошёл работать по профессии или в смежную сферу?

— Современные выпуски журналистов больше реализуются, а вот среди пиарщиков единицы остаются в профессии. Это призвание — обе эти профессии. С одной стороны, этому можно научить и научиться, но с другой стороны, если у тебя к этому предрасположенности нет, ты не будешь чувствовать и понимать, как и что делать — даже чисто стратегически.

— Когда в «Чита.Ру» нужно набирать журналистов, каждый раз здесь сталкиваются с тем, что хороших готовых журналистов нет. Мы тогда смотрим в сторону филфака и спрашиваем — а где? А нам говорят: простите, их нет.

— После выхода статьи в меня начнут кидать камни.

— На каком моменте всё ломается?

— Тут подход системный. Некоторые просто понимают, что это не их профессия. И они учатся, чтобы получить диплом. Второй момент — то, какие дисциплины преподаются. Они должны обновляться. Для тех же пиарщиков должен быть копирайтинг хотя бы семестр, и отдельная дисциплина по SMM. Плюс ещё сами студенты... Нам всегда говорили: «Помимо того, что мы вам даем, вы должны сами образовываться». Это нормально.

Это мешает им учиться нормально и самостоятельно, извините, на мамины и папины деньги — это 120 тысяч рублей в год. Вот нас с тобой в любое место кинь, мы пойдем работать. Ночью посидеть поработать надо — мы поработаем. Новость из полей передать — сделаем. Причем мы будем это делать — давай правду говорить, наша профессия не высокооплачиваемая — за небольшие деньги.

Я когда работала в министерстве, у меня зарплата была ниже, чем зарплата педагогов. Мне приходилось подрабатывать. В бюджетной организации мне повысить зарплату не могли, как бы не хотели.

[Студенты] хотят получать хорошие деньги, и чтобы работа их не напрягала. Я много раз наблюдала, как ребята работают 2 месяца, получают свои 30 тысяч и уходят. Им мало. Они уходят в тот же SMM, чтобы получать раза в два, а то и три больше.

— Сколько надо журналисту или пиарщику получать?

— Журналист, не считая гонораров и премий, должен получать минимум 50 тысяч рублей, чтобы нормально жить и существовать. Зарплата, соответственно, должна быть выше у других: главреда, выпускающего редактора. Люди не хотят работать в этой профессии из-за низкого заработка. Но есть еще один важный момент: не кайфовать от работы — это тоже плохо. А так, я вообще считаю, что у каждого жителя России должна быть зарплата не ниже 50 тысяч рублей.

— Журналистов иногда не очень любят. Сталкивалась ты с этим?

— И пресс-секретарей. Но это не все люди. Это бывает от полного непонимания, чем мы занимаемся. Некоторые журналисты сами этому способствуют и ответственность за свою работу не несут. Люблю еще сравнения про заводы — вот, вы там печатаете и ходите как Бриджет Джонс в прозрачной блузке, обмахиваясь пресс-релизами, а люди на заводах вкалывают. Я на это внимания не обращаю. Абстрагируюсь.

— Почему ты не уезжаешь?

— А кому я нужна?

— Ну здесь же нужна.

— В моем идеальном мире как... Я должна быть копирайтером (сейчас учусь на копирайтера как раз) в рекламной компании, зарабатывать 80 тысяч рублей за месяц и дополнительно брать подработки. И спокойно жить где-нибудь возле моря. Я бы хотела купить себе квартиру в Турции и жить там со своей прекрасной кошкой. Конечно, у меня есть возможность уехать жить в Подмосковье и работать в Москве. Но мое резюме на hh.ru покрыто плесенью.

— Это потому что там написано «Чита», наверное, кого-то это по сей день смущает.

— Да. Но мне нравится жить в Чите. Мне нравится, что я спокойно могу гулять с парнем и за 5 часов пройти весь город. Если бы тут было более ухоженно... Даже взять хотя бы объекты культурного наследия. Они не выглядят как объекты культурного наследия. Если бы прошла реставрация красивых зданий, было бы классно. Мне здесь нравится климат — он, конечно, мерзко-континентальный, но мне ок. Мне нравятся люди. У меня здесь родные: бабушка и дедушка в Ясногорске, сестра — в Чите. И мне нравится мое ощущение меня здесь.

— Мы как-то говорили с Андреем Козловым (гендиректором «Чита.Ру»), очень давно, что здорово оставаться там, где ты есть, и делать что-то для региона.

— У меня в универе были пары у Ларисы Комиссаровой (бывший журналист «Альтеса»), и она говорила: «Молодежь уезжает из региона, потому что она ничего для него не сделала». А когда ты за объект благоустройства проголосовал, мусор во дворе убрал, гвоздик забил, у тебя другое восприятие. И еще мне нравится, что я уже что-то сделала. Может, эта работа невидима большинству, но я знаю, что я приложила к этому руку — вроде истории с теплыми туалетами в районных школах. Если я не накоплю денег на квартиру в Турцию, мне беспроблемно остаться в Чите. Только нужно ездить отдыхать.