Из консервных банок, фанеры и чистого энтузиазма. В Могойтуе остался единственный в ДФО самодельный планетарий

В Могойтуйской школе № 1 есть легенда про учителя географии Викентия Гласко, в честь которого и названо учреждение. Он умер четверть века назад, но ученики и преподаватели поговаривают, что мужчина, вернее его дух, до сих пор бродит по коридорам. Подтверждения этому особо нет, байки про перемещения предметов и снимок, на котором на заднем плане за выпускниками прошлых лет виднеется солнечный блик, похожий на лицо. «Он только меня с первого раза пускает в наш музей, остальные с замком мучаются», — говорит о нем учительница Наталья Лапшова — наследница Гласко. Узнав об этой истории и планетарии, единственном самодельном на Дальнем Востоке, который мужчина сделал полвека назад из консервных банок, фольги и древесины, я съездил в эту школу, чтобы узнать, какие еще сокровища она в себе таит.

Когда подъезжаешь к зданию, видишь разобранную крышу, на ней трудятся человечки в желтых жилетах. Звоню директору Людмиле Димчиковой и спрашиваю, куда идти. Оказалось, что у школы два корпуса — один из них сейчас капитально ремонтируют, а во втором учатся дети. Мимо меня проносятся двое рабочих, у каждого на спине по старой парте, уносят куда-то за школу. Из-за того, что в учебном заведении почти 500 учеников, пришлось потесниться — ввели две смены, а пару помещений освободили для занятий — гардероб теперь находится в коридоре, чтобы всем хватало места.

Перед входом вахтёр померила у меня температуру электронным градусником и записала мои контактные данные. Тут до сих пор действуют правила коронавирусных времен, когда детей с жаром отправляли домой. Меня проводили до кабинета директора, в центре которого стоит стол с четырьмя стульями, здесь директор беседует с учениками и их родителям, когда это требуется. Для разговора сюда сел и я.

Оказалось, что ремонт школы начался лишь с конца марта — строители даже месяц не проработали, а крыша школы уже разобрана и на пятую часть даже сделана. Вокруг лежат стройматериалы, старое здание окружено красной лентой.

— А для чего школе ремонт понадобился? — спрашиваю я Людмилу Димчикову.

— Последний был еще в 2004 году, но тогда крышу не делали. Каждый раз, когда идет ливень, все потолки мокрые, сырость. К тому же теперь у нас в каждом кабинете будут пластиковые окна, — рассказала она.

Я попросил директора показать планетарий, и вот мы переходим из нового корпуса в старый. Отбитые стены, пахнет штукатуркой, стремянки по каждому этажу. Нам нужно на третий этаж, где нас уже ждет Наталья Лапшова — учитель географии, заведующая школьным музеем и планетария.

В небольшом коридоре на третьем этаже всего две двери — одна ведет в музей, другая в кабинет географии. Попасть в оставшуюся часть этажа можно только через вторую лестницу на другом конце здания.

Наталья Лапшова открывает нам музей и включает свет. Окна здесь чаще всего закрыты — они ведь не нужны ни планетарию, ни входу в музей, где находятся демонстрационные макеты. Бросаю взгляд на левую часть стены, тут на уровне глаз стоят фотографии Викентия Гласко, его удостоверения, трудовая книжка и почётные грамоты СССР. Всё это учитель географии взяла у бывших учеников своего коллеги, которые впоследствии стали его опекунами. Справа информационное табло с историей жизни мужчины.

Гласко для школы настоящая легенда. Родился в 1919 году на Алтае, работал в поселке Сарбала Кемеровской области. Когда началась Великая Отечественная война, хотел попасть на фронт, но не взяли, пришлось неоднократно писать заявления, добился своего только в 1942 году.

После ранения попал в госпиталь, а спустя время вернулся к профессии. Сначала преподавал в поселке Ясная Поляна, затем переехал в Могойтуй. Здесь Гласко создал свой кружок, в котором дети моделировали ракеты и даже запускали их, организовал краеведческий музей и планетарий.

«Награжден премией в 500 рублей за создание планетария», — читает удостоверение мужчины Наталья Лапшова.

К слову, Викентий Робертович создал класс, в котором дети могли выбирать ответы кнопками на партах, электрические провода считывали их ответ, а оценка высвечивалась прямо на доске. Звучит футуристично даже сейчас, не то что во времена СССР. Но вот такой был увлекающийся человек.

— Уроки были интересные, всё было оборудовано. Редко где в округе, наверное, даже в области, были такие школы, где была светозвукотехника, киноаппарат «Украина», все эти фильмоскопы, в шкафу стояла кинотека. Пульт был в кабинете, с него шторы открывались, закрывались, всё было соединено с партами, на какую оценку сделал, проверялось, и вот такое, я помню, розовое стояло табло, появлялась красная оценка — кто на сколько сделал. Он нажимал на кнопочку, ставил пять, — вспоминает Наталья Михайловна уроки своего учителя.

Мне же не терпится узнать, что такое самодельный планетарий, на что в нем можно посмотреть. Видя мое любопытство, преподаватель открывает дверь и просит пройти в небольшое помещение. Включается тусклый свет, и перед глазами встает большой чугунный шар, вокруг которого стоят скамейки от советских парт, над ними нарисованы дома. Наталья Лапшова просит меня присесть, а сама проходит в небольшую будку с кнопками и рычажками. Выключаются лампочки, мы в темноте.

— Сгущаются вечерние сумерки, в окнах домов загорается свет, становится всё темнее и темнее — начинает свою лекцию учительница географии Наталья Лапшова.

А свет действительно загорается в окнах нарисованных домов на панораме Могойтуя по периметру планетария. Их изобразили Викентий Гласко и его ученики еще 54 года назад. Поскольку поселок за полвека сильно разросся, построенные дома рисовали уже новые поколения школьников. Сразу за картонной картиной виднеется полотно, его сшили ученицы Могойтуйской школы в 1969 году из простыней. Эта конструкция сегодня наше звездное небо.

— Наступает поздний вечер, затем ночь. На небосводе разгораются первые едва заметные звездочки. Свет в окнах домов гаснет, догорают последние лучи вечерней зари, и вот мы с вами оказались под куполом ночного неба Могойтуя. Все поужинали, досмотрели последние телевизионные передачи, легли спать, — продолжает лекцию преподаватель.

В полной темноте проглядываются точки на куполе и слышно, как учитель щелкает выключателями на советском пульте.

— И вот мы видим звезды Северного полушария, здесь у нас до двух тысяч звезд от первой до четвертой величины — те звезды, которые видны невооруженным взглядом, — женщина вновь что-то нажимает на своем пульте.

Появляется гул. Точки света на куполе из простыней начинают вращаться против часовой стрелки. Так имитируется движение звезд по ночному небу. Оказывается, что крутит их черная сфера в центре планетария, на ней нацарапана звездная карта.

Наталья Лапшова берет в руки лазерную указку, чтобы показывать созвездия.

— Вот Большая Медведица, а вот — Малая. Созвездие Кассиопея, вот Квадрат Пегаса, от него по прямой отходит красавица Андромеда.

На моем лице невольно появляется улыбка. Не то чтобы я раньше не смотрел передачи про космос или был увлечен звездами, нет. Скорее, это пробудило во мне какие-то детские эмоции. Когда слышен голос преподавателя, когда перед глазами мелькает предмет изучения, а где-то рядом гудит моторчик чугунного шара — всё вокруг так завораживающе интересно.

Потом она показывает, где находится Венера, как ее найти и почему люди никогда не смогут поселиться на этой планете.

— Ее называют утренней звездой. Я детям всегда рассказываю, что, когда в школу идете, через главный мост со стороны Агинска, вот в ту сторону, когда мы смотрим, мы видим, что все звездочки погасли, а одна горит. Некоторые спрашивают почему? А это Венера, она светит отраженным от Солнца светом.

Дальше были интересные рассказы про Марс, Луну, истории про первых космонавтов на спутнике Земли. Вновь слышно, как щелчком отжимается рычаг. На темном полотне появляется комета.

— Жители нашего поселка неоднократно видели кометы. В 1970 году — комету Беннета, в 1986 году мы с нетерпением ждали появления кометы Галлея, но, к сожалению, она прошла очень далеко от Земли, за ней наблюдали только американская и японская станции, — объясняет Лапшова.

Опять щелчок со стороны преподавателя, и на ночном небе появляется метеорный дождь. Пока женщина рассказывает о происхождении этого явления, я пытаюсь понять, что именно проецирует такие бегущие яркие точки на полотне — оказывается, это цилиндр, к краю которого приделан диск с разрезами. За счет вращения он создает эффект падающих звезд. Конструкция издает звук, похожий на старый холодильник, в котором накопился лед за долгие месяцы использования, и он уже начал готовиться к взлету.

— Сейчас мы с вами увидим Землю, — говорит Наталья Лапшова и дергает следующий переключатель.

Слышен громкий щелчок, но ничего не происходит, земля не появляется.

— Сломалось. Ветром сбилось, — произносит она с досадой, пробуя остальные кнопки на пульте. Оказалось, что за полотном купола планетария находится старое стеклянное окно, из-за сильных ветров и старости некоторые приборы могут застрять, а значит, определенные объекты мы не увидим. Директор школы Людмила Димчикова говорила, что во время капитального ремонта это окно планируют забить кирпичами, так как всё равно в нем нет нужды, а остальные рамы в здании уже заменили на пластиковые.

Я уже начинаю расспрашивать Наталью Лапшову о планетарии, его устройстве и как это всё работает, но она быстро меня останавливает.

— Подождите, я же должна подвести к логичному завершению, — говорит учитель. По ней сразу видно, что человек нашел свое призвание. Лапшова, если ее не остановить, может десятилетиями рассказывать о своем предмете и об интересных фактах.

Лекция подошла к концу, в Могойтуе взошло солнце, причем действительно взошло — на полотне видно, как из-за сопок за домами поднимается розоватый шар. Планетарий озаряет светом ламп накаливания.

— Вот этот прибор с 69-го года работает. Старые лампочки накаливания, всё старое. Тут под полом, под этой доской, — Наталья Лапшова показывает рукой на доску, которая ведет от пульта к чугунному шару, — вот такой пучок проводов, в котором ни один электрик не может разобраться. Я работаю в школе 43-й год, и в мою бытность никто не мог разобраться. В 1983 году мне Викентий Робертович [Гласко] планетарий передал, вот с тех пор всё сохраняется, это у нас как музейный экспонат. Его убрать или перенести куда-либо невозможно, потому что схемы, где, куда, откуда что идет, у нас нет.

По словам преподавателя, эту конструкцию возвели всего за полгода, участвовала вся школа, особенно выпускные классы. Девочки шили, мальчики конструировали.

— Всё самодельное! Здесь, посмотрите, доски, жесть, консервные банки, часы из старого будильника, фильмоскопы разные, фанера, глобус, — объясняя, из чего сделан каждый элемент в планетарии, Лапшова показывает рукой на шар в центре планетария, который я почему-то всё время считал чугунным. Скорее всего, такой эффект придает черная краска, сохранившаяся с года постройки.

Переходим к главному месту купола, где творится вся магия и откуда преподаватель рассказывает о звездах, — к пульту управления. Вижу кнопочки, рычажки, которые так громко щелкали в полной темноте. Прошу Наталью Лапшову показать, что находится под ними, и она это делает в один момент, поднимая доску с рычажками. Ей не потребовалась ни отвертка, ни гаечный ключ, видимо, Викентий Гласко сделал специально конструкцию такой простой, чтобы в случае чего можно было с легкостью всё починить. Делалось на века.

— Все провода, вот видите, с советских времен, ничего не меняли, здесь всё практически то же. Может быть, вот этот один проводок поменяли, — утверждает преподаватель, указывая ручкой на синий провод, спрятавшийся вокруг советских товарищей, которые сейчас больше похожи на канаты, — если я попрошу, могут немножко, чуть-чуть заменить. А так это всё 1969 года.

Каждый проводок под пультом подписан, откуда он идет, какая у него мощность. Всё от руки, руки Гласко.

Возвращаемся к входу в музей. Казалось, что больше ничем меня не смогут удивить, но это был не конец лекции. Наталья Лапшова подходит к закрытому макетом окну, нажимает на кнопку и начинает рассказывать о следующем экспонате — космодроме «Байконур». Это его точная уменьшенная копия.

На стенде стоит ракета, под ней небольшой бюст Юрия Гагарина, вдоль стоят поддерживающие башни, а сзади конструкцию ограничивает картон, на котором нарисовано голубое небо, тут же приклеены фотографии первого космонавта планеты.

— Убираются поддерживающие башни, — учительница нажимает на кнопочку сбоку макета, возвращается уже знакомый гул, и конструкция приходит в движение, на башнях загораются лампы, и они медленно опускаются к земле, — раздается сигнал «пуск», как Гагарин сказал: «Поехали!», и корабль взмывает ввысь.

Не переставая удивляться, переходим к следующему экспонату — Луне со всеми ее кратерами и Землей на фоне звездного пейзажа. Грунт сделан из застывшего бетона, выглядит точно так же, как показывали в фильмах. Здесь же стоит американский «Аполлон», марсоход и даже планетоход — макет из раздела «Космическая фантазия», когда дети фантазируют, как бы выглядел космический инструмент, и сами его конструируют. Такие же макеты, но только спутников, есть возле потолка.

Не давая вставить и слова, женщина достает следующий экспонат, видно, что сильно увлечена рассказом. Теперь передо мной появляется ракета, точно такая же, что была на «Байконуре», но в разы больше — где-то в половину роста педагога.

У нее отделяется первая ступень, потом вторая, третья, снимается предохранительный обтекатель — «нос ракеты», защищавший ее от трения, и освобождается космический корабль, именно в таком вокруг планеты и летал Гагарин.

— Вот он наш корабль, его масса 4,6 тонны, — матрешка не заканчивается, Лапшова подняла со стола тот же корабль, но в несколько раз больше предыдущего, это нужно, чтобы наглядно показать ученикам каждый шаг космического полета. — Когда задача полета выполнена, отбрасывается орбитальный отсек, все вот эти антенны, батареи питания сгорают в космосе.

Учительница разделяет корабль напополам, остается шарик, внешне он как будто бы из фольги.

— Шарик устремляется к Земле. Хотя Юрия Алексеевича [Гагарина] к этому готовили, предупреждали, что такое возможно, но он не ожидал, что будет так страшно, и когда увидел, что раскаленный металл и пластиковая обшивка плавятся и текут по стеклу иллюминатора, он закричал невольно: «Горю», — продолжает женщина, указывая шаром на картинку, находящуюся на информационном стенде с советским космонавтом, на которой и изображен описанный пейзаж. Дальше из шара появляется парашют, из люка эвакуируется пилот в кресле также с парашютом. На случай если вдруг что-то пошло не так, у пилота, конечно же, есть и свой парашют. Больше всего поражает, что это сделано руками учеников из древесины, консервных банок, фольги и чистого энтузиазма.

В соседней комнате не менее интересно — помимо скелетов ракообразных, акульих плавников и ракушек, которые школе отправляют бывшие ученики из Владивостока, тут еще есть и палеонтологические находки. Чья-то челюсть, раздробленный бивень мамонта, бедренную кость шерстистого носорога — всё это нашли на территории Могойтуя.

— Вот это, — Лапшова показывает на бедро, — нашел мой сын. Споткнулся об него, когда паркуром занимался возле котлована для строительства третьей школы. Если там покопать, может, и целого носорога найти можно.

Тут же различные сельские культуры, семена риса, пшеницы. В дальней части комнаты есть уголок ветеранов Великой Отечественной войны. Есть карта Могойтуя — огромный стенд, на котором в каждом доме ветерана горит лампочка.

Возвращаемся к стендам с Луной и «Байконуром». Присаживаемся. Я не сдержался, спрашиваю Наталью Лапшову о том, как она из ученицы стала учителем. Мне показалось, что, глядя на такого преподавателя, как Викентий Гласко, видя его пример, она просто тоже решила посвятить свою жизнь географии. Оказалось, нет. План были другие, но вмешалась судьба.

— Всю жизнь мечтала стать врачом, потому что мама 43 года проработала медсестрой, мое детство в больнице прошло практически. Так получилось, что в 10-м классе дали нам, нескольким ученикам, направление из района в пединститут. Тут я болела, лежала долго в больнице, а поступать было сложно. Куда я поступала, честно, сейчас смеюсь, я не знала. Мама пришла, сказала: «Тебе дали направление в какой-то «гео-био». Что за «гео-био»?» Я сдала географию, биологию на пять, сочинение написала, химию сдала. Всё, поступила. Думала, кем я буду? Оказалось, что учителем географии и биологии, — рассказывает свою историю Лапшова.

После университета она вернулась в свою школу, где преподавала в паре с Викентием Гласко. Детям она рассказывает о предмете без книг, всё помнит и наглядно показывает. Лапшова была в 53 городах, в Болгарии, Югославии, плавала по многим морям, поэтому, когда педагог показывает на глобусе водоем, она не только рассказывает, какая у него величина, но и описывает его цвет и погоду.

— Первому моему выпуску уже по 53 года, я их взяла, когда им было 10 лет. Я уже смотрю — я учила бабушек и дедушек своих десятиклассников, но до сих пор работаю, — поражается своему стажу женщина.

Сейчас Наталья Лапшова имеет звание почётного работника общего образования РФ, обладает грантом президента, награждена нагрудным знаком «Гордость Забайкалья».

Капитальный ремонт должен закончиться к августу, хотя я пока был в музее, успел и забыть, что он идет — звуки дрелей и перфораторов заглушал моторчик экспонатов.

— Всё будет новое, и вот эти три экспозиции, в том числе этнографию и палеонтологию, хотим убрать в шкаф [на втором этаже] и сделать современный планетарий, если получится. Какой-то надувной или какие они сейчас бывают, — рассказывает женщина о планах школы на краеведческий музей. Раритетный планетарий, если всё получится, останется на своем месте, музей потеснится, и его дальняя часть будет заполнена новым планетарием. Конечно, в этом плане есть несколько «но».

Большинство экспонатов высушенные, хрупкие, они могут не пережить переезд, а на новый планетарий нужен бюджет. Директор школы Людмила Димчикова сказала, что школа каждый год пишет губернаторские гранты, в том числе на планетарий, но пока из этого ничего не вышло.

— Где-то в 2021 или 2022 годах мы участвовали в губернаторском гранте, чтобы усовершенствовать наш планетарий, заказывали купольный планетарий, к нему телескоп, компьютеры, чтобы можно было снимать. Мы не прошли, нам буквально не хватило трех баллов. У нас кружок «Сириус» есть, где дети изучают астрономию, через него хотели обогатить наш планетарий. Два раза отправляли губернаторский грант, но не получилось, — увлеченно рассказывает Димчикова.

Не то чтобы старый уже был сломан, со слов директора, родители и ученики, когда что-то выходит из строя, находят необходимые шестеренки и проводки, его чинят, он работает. Но технологии старые, не каждый электрик может разобраться, как это устроено. Однажды механизм может сломаться, и уже никто не поймет, как вновь заставить его работать.

— Я бы хотела попросить помощи у Иркутского планетария, чтобы они нам помогли в покупке современного, чтобы был и наш раритет, и современный купольный, — говорит директор школы.

Кроме того, есть и вторая проблема. Наталье Лапшовой 65 лет. Второго учителя географии в школе сейчас нет. Есть кружок экскурсоводов, в котором педагог учит детей правильно говорить и рассказывать об экспонатах, но эти дети также не знают, как работает планетарий. Знает только ее сын.

— Не дай бог, что-нибудь случится, но я попросила сына приглядеть за планетарием, он согласился. Лекции он провести сможет, звукорежиссура в школе на нем, — признается женщина.

Будущее у школы есть, но туманное. С одной стороны, можно установить второй планетарий, показывать детям звезды в современном и в раритетном, чтобы они видели разницу, помнили о людях, настолько любящих свою профессию, что готовы сконструировать нечто невообразимое. Тогда это место может стать точкой притяжения туристов, люди со всего Дальнего Востока будут приезжать, с других стран. Вот он способ развития региона за счет помощи одной школе. Сюда и сейчас на День космонавтики граждане Китая заглядывают — в книге отзывов и предложений есть иероглифы.

Впрочем, есть и другая сторона, планетарий может опустеть. Денег никто не даст, собрать с родителей не получится — запрещено, сконструировать новый желающих пока нет. Последний винтик механизма из консервных банок, фанеры и глобуса сломается, провод оборвется, а ни один электрик не поймет, к чему он должен был подключаться.

Но это в будущем. Сейчас я прощаюсь с Натальей Лапшовой и Людмилой Димчинковой. Прохожу мимо уставших рабочих, присыпанных тройным слоем пыли и штукатурки, выхожу из школы и вижу, как сторож прогоняет с территории учебного учреждения трех коров, которые внезапно решили здесь прогулять. Эта картина напомнила мне, что школа все-таки поселковая, но, несмотря на это, она хранит такую историю, которую не найдешь и в Чите.