«Вкусняшки парням не нужны». Будни забайкалки-волонтера в Крыму — она помогает раненым в военном госпитале

«А расскажи, чем ты занимаешься в госпитале?» — попросила меня Катя Шайтанова, главный редактор «Чита.Ру» из моего родного, хоть и такого далекого Забайкалья. Коллеги-журналисты в Чите всегда поддерживали мою волонтерскую работу, помогали в сборах и публиковали материалы о нуждающихся в помощи. Фактически СМИ будто были частью волонтерской организации. Серьезно.

Я на днях, готовясь к интервью с крымскими журналистами, просматривала официальную страницу ДДД (Региональная общественная организация «День Добрых Дел». — Прим. ред.), это наше волонтерское детище в Чите. Там столько всего опубликовано и снято журналистами! Поэтому и отклик на добрые дела от горожан был хороший и быстрый. Мы собирали тысячи подарков для стариков, ремонтировали дома, меняли крыши, закупали мебель и технику одиноким пенсионерам — всем миром.

Покинула я Читу в 2020 году. Муж военный, поэтому из Забайкальского края, где мы прожили много лет, переехали в Крым. Там планировала отдохнуть от волонтерства, но не смогла остаться в стороне от тех событий, которые происходят в стране. Основная часть волонтеров сегодня помогает фронту — передают пусть не оружие, но что-то околооружейное. А для меня психологически это сложно. Но и не помогать нашим ребятам тоже не могу. Решила, что буду помогать раненым.

Впервые в военный госпиталь пришла в январе 2023 года. Привезла солдатам сладости.

Мне тогда мой друг Владимир Смирнов, председатель общественной организации «Крымский союз ветеранов боевых действий», сказал, что вкусняшки парням не нужны, лучше привезти белье, что-то из медицины. А я не поверила. Вместо этого собрала книги, настольные игры. Думала, что парням скучно. Но им в первую очередь нужна поддержка. Так же, как и персоналу, который вымотан тяжелой работой.

Здесь всё по-другому. Не знаю, почему. Может, потому что мне, не коренной крымчанке, нет возможности дотянуться до СМИ, достучаться, объяснить. Или, может быть, менталитет людей другой и принципы широкой сибирской души тут не действуют. Или, возможно, не все готовы помогать раненым солдатам по политическим или личным убеждениям.

В общем, имеем что имеем. Нас в команде волонтеров госпиталей совсем немного. Чат — порядка 50 человек, из них основная часть мои друзья и знакомые из Крыма и других регионов. Активистов всего несколько человек. Это на три больших филиала военных госпиталей.

Мы помогаем в Симферополе. Учитывая, что объекты военные, большая часть информации закрыта. Поэтому всё, что мы можем говорить: есть госпиталь и есть раненые бойцы, которым нужна помощь.

Те, чьи родные попали на СВО и были ранены, прекрасно знают, что огромная часть работы по обеспечению раненых бойцов в госпиталях ложится на плечи волонтеров — от трусов и носков до теплой одежды и обуви. Почему? Практически каждый новичок в нашей команде задает этот вопрос. Да всё просто — вещи, предметы гигиены считаются личными вещами. Вот смотрите, вы ложитесь в больницу, а с собой везете пакет со сменными вещами и умывалками. То же предполагается и в госпиталях.

К сожалению, поправок на изменившуюся ситуацию нет. Как и на то, что число бойцов, поступающих в госпитали, выросло кратно. Так и приезжают парни с полевых госпиталей: кто в рваной сгоревшей форме или совсем без нее. Наша задача — обеспечить каждого из них сменной одеждой. Этот набор бойца все наши волонтеры знают наизусть: трусы, носки, футболка, трико, тапки-пенки, полотенце. Плюс пакет личной гигиены: мыло, зубная паста и щетка, шампунь, гель для душа.

Зимой сложнее и затратнее. К основному списку добавляются теплая обувь, куртка, шапка и перчатки — для эвакуации в санатории, госпитали на материк или к месту жительства. Если летом нам нужно 1,5 тысячи на бойца, то зимой это 3–4 тысячи рублей. Это очень много, учитывая, что иногда за сутки нужно одеть около 50 человек. Многие благотворители не берутся за помощь именно поэтому, большие объемы и постоянная потребность превращаются в замкнутый круг.

Мы прекрасно понимаем эту позицию бизнеса. Проще оказать разовую помощь по другим направлениям, получить порцию благодарности и контента. А помощь в госпиталях предполагает постоянное присутствие без медиасопровождения и благодарственных документов. От души и по велению сердца. Поэтому и помогают в основным простые люди — женщины, чьи мужья и сыновья на фронте, школьные коллективы, бабули, которые когда-то пережили войну и молятся, чтобы парни вернулись домой живыми и здоровыми.

Много помощников из Читы — это мои друзья, коллеги, волонтеры, с которыми работали в Забайкалье. Отправляя помощь, читинцы спрашивают: «Наших, забайкальцев, видишь там?».

Вижу, но очень редко. Медперсонал рассказывает, что первые месяцы после начала СВО в госпиталях были только забайкальцы и хабаровчане. Сейчас — реже. Но это такая радость встретить земляка! Любую встречу и знакомство стараемся сделать приятной. Никакой жалости, слез, фраз «ах, ты, бедненький».

Понимаю, что ребятам и так тяжело. Выпасть из привычного уже уклада жизни, оставить где-то там своих парней, позиции. Для многих жизнь там — реальна, а то, что происходит в нашем с вами мире, кажется чем-то странным, вымышленным. У меня тоже две реальности — с ними и их историями и здесь — в мирном Крыму, где многие будто нарочно не замечают, что мир изменился.

Ребята никогда не скажут мне в укор: «Ты не понимаешь», потому что чувствуют, что всё понимаю. Даже через несколько месяцев после встречи кто-то пишет, что наконец едет в отпуск домой, кто-то шлет фото новенького опорника, кто-то делится видео своих детишек. А кто-то не выходит на связь уже много дней. Но я жду и верю, что это просто затянувшийся штурм. Некоторые из ребят поступают повторно, эти встречи будто с родными. Те, кто переезжает в другие госпитали, пишут, что у нас теплее всего и добрее. Это ценно.

Надеюсь, что однажды и здесь в Крыму найдется ответственный бизнес, который будет готов помогать. А пока по крупицам собираем и привозим ребятам всё необходимое.