«Культурный слой»: Роман Цымбало - Главное, чтоб нам вернули музей

Роман Цымбало принадлежит к числу художников уходящей старой школы. Признанный тонкий живописец, реставратор картин и икон, педагог — он видел взлёт искусства 60-х годов и его катастрофическую ломку конца XX века. Он знает и может говорить о живописи бесконечно, но красноречивее всего о самом главном рассказывают его работы, наполненные любовью к Забайкалью и забайкальцам.

- Как вы пришли к живописи?

- Началось это очень давно, я тогда жил в Хабаровске. Рисовал в школе, потом ходил во взрослую студию, поступил в институт. Поступали мы в институт искусств, но сделали из него в итоге педагогический. И там были великолепные педагоги. Это были 60-е. Подъём искусства, живописи, литературы, поэзии. На этой волне я учился и дружил с педагогами. А потом решил покинуть Хабаровск и приехал сюда, в Забайкалье, в Сретенск, где преподавал на художественно-графическом отделении педагогического училища. Мне очень понравилось Забайкалье. Художников здешних я тогда ещё не знал, но у меня были очень талантливые студенты. Некоторые из них стали членами Союза художников. Очень талантливые, неиспорченные люди.

- На кого и на что вы ориентировались в то время?

- Была великолепная литература, выставки. Удалось попасть в Москву, увидеть современную живопись. Обо всех современных тенденциях мы были очень осведомлены. Тогда запрет на Пикассо, на абстракционизм прошёл, и мы всё это видели. В то время хорошие выставки доходили и сюда, до нас, до Читы. Время было очень живое. И все люди, которые занимались искусством, почувствовали прорыв.

Появилась икона. И я очень много занимался изучением иконографии, смотрел, реставрировал. Тогда это всё только начиналось. То есть у нас был и большой багаж знаний, и потенциал, и множество экспедиций, удалось даже посмотреть вместе с Окладниковым образцы древнейшего искусства. Мы видели петроглифы, потрясающие рисунки, деревянную скульптуру. Параллельно шло открытие негритянского искусства. Всё это мы впитывали, на всём учились.

А после этого я попадаю в Читу. Меня очень хорошо приняли на выставкоме, хотя это были очень серьёзные комиссии, которые ставили всех людей на место. Жаль, сейчас их нет.

- Это была комиссия специалистов, которая оценивала художников?

- Да, они приезжали от Союза художников почти каждый год. Из Москвы, с Дальнего Востока. Мы ведь были очень долго дальневосточным регионом, непонятно, зачем из него вышли. Тогда мы всех в своём регионе знали, а теперь эти связи разорваны. И вот эти комиссии отбирали работы на выставку. Делались договоры и была основа и мотивация для того, чтоб художники работали. Стать членом Союза художников было очень сложно, опять же в отличие от сегодняшнего поветрия. И здесь, в Чите, были великолепные художники, которых уже, к сожалению, нет.

- У вас было какое-то своё сообщество художников в Чите, своя группа?

- Конечно. Общение в мастерских и регулярные выставки. Первая выставка состоялась в 80-м году, и на её основе и возник Художественный музей. Многие работы, которые тогда экспонировались, составили основу фонда. И впоследствии мы сами в музее делали огромное количество выставок. Это был живой организм.

Сейчас всё сильно изменилось. Выставки, безусловно, ещё проходят. Но никаких комиссий нет. Идёт иногда электронный отбор картин на выставку, а это очень большое нарушение, потому что живопись надо смотреть «в лицо».

- Лично у вас как сейчас обстоят дела с экспонированием?

- Сейчас уже намного реже. У меня прошла персональная выставка в позапрошлом году. Можно сделать ещё одну, но это очень сложно. Мы же не музыканты и не писатели. Представляете, что такое перевезти сотню картин? Это очень сложно, но приглашение у меня есть. В салон я не продаю ничего. Да и благодаря Китаю живопись стала товаром, причём не самого лучшего качества. Настоящая картина должна быть продуманной, выношенной. Она должна родиться. Это очень длительный процесс, и неважно, в каком она будет плане, в абстрактном или реальном. Некоторые картины пишутся по несколько лет. Раньше, когда работал музей, ты знал, что можно в музей картину продать. Пусть дёшево, но в музей.

- Сейчас вы видите, знаете молодых талантливых художников в Забайкалье?

- Конечно. В вузах есть и студенты, и очень хорошие педагоги. Пока всё держится. Самое плохое, что педагогов задавили бумагами, писаниной. И они вместо того, чтобы нормально преподавать, вынуждены больше писать. А вообще, Чита была всегда интересной. Есть потенциал. Есть молодёжь. Главное, так считают многие художники, чтобы нам вернули художественный музей.

- Какие сюжеты вы считаете достойными отражения в живописи?

- Что трогает тебя, то тронет и кого-то другого. Самые простейшие сюжеты могут быть более серьёзными, чем нечто экстравагантное. Бытовые сюжеты, простые предметы. Вот этого сейчас и не хватает.

- Что бы вы пожелали молодым художникам Забайкалья, только начинающим свой путь?

- Внимательнее относиться к искусству, к его истории, и к большим, крупным художникам, и к древнему искусству. Только зная базу можно начать ориентироваться в современном.

Роман Михайлович Цымбало. Член Союза художников Российской Федерации, заслуженный деятель культуры и искусств Читинской области. Окончил художественно-графический факультет Хабаровского педагогического института, преподавал в Сретенском педагогическом училище. Живёт в Чите с 1972 года. Персональные выставки в Чите состоялись в 1986, 1996, 2001, 2006, 2011 годах. Основной жанр - композиция с преобладанием пейзажа с введением сюжетного действия. Единственный в Забайкалье реставратор иконописи и станковой живописи. Лауреат премии «Чита - Триумф», стипендиат Союза художников России.