Мы перестали воспитывать наших детей

В России официально стартовал Год литературы. Той самой литературы, которая совсем недавно едва не оказалась на обочине школьного образования. Преподаватель-филолог, доцент кафедры литературы ЗабГУ, учитель литературы многопрофильного лицея ЗабГУ Елена Тарасова объясняет, как изменит нашу жизнь книга, если мы опять повернёмся к ней лицом.

– Что должен принести нам Год литературы в России?

– Я не претендую на истину в последней инстанции, но мой взгляд таков. Инициатива нашего президента обозначить 2015 год Годом литературы закономерна. Меня печалит только то, что эта мысль не пришла ему в голову раньше. Я вижу ситуацию не только как преподаватель вуза, но и как действующий школьный учитель, и понимаю, что, если ситуацию не изменить, причём срочно, мы рискуем вырастить поколение, неспособное мыслить и, что ещё печальнее, неспособное чётко разделять важнейшие нравственные категории: можно и нельзя, добро и зло, грех и добродетель. Есть истины, которые любой человек в любом столетии и при любой профессии должен знать. Эти абсолюты в традициях русского общества всегда несла школа, и русская педагогика всегда определялась двумя важнейшими задачами – обучать и воспитывать. А несколько десятилетий назад реформы нашего Министерства образования пересмотрели эту концепцию кардинально – вместо традиционных заповедей обучать и воспитывать учительству было предложено оказывать образовательные услуги. Чувствуете принципиальную разницу? Я воспитываю или я, как гувернантка, оказываю услуги. Образование встало в один ряд с коммунальными, ритуальными и другими услугами. Учитель, который формирует будущее нации, был низведён до уровня обслуживающего персонала.

Уже тогда педагогическая общественность заговорила о катастрофе, к которой ведут эти реформы. Нам обосновывали эту позицию экономически, нормативно, много говорили об интеграции в европейское образовательное пространство, о том, что нужно открыться миру. Говорилось много красивых, иногда даже умных вещей. Но сломав старую идеологию, мы вместе с водой выплеснули ребёнка. Мы перестали воспитывать наших детей, прилагая все силы к тому, чтобы они были грамотными технически, умели обращаться с компьютером, хорошо знали языки, особенно английский. Это всё правильно, но нельзя человека научить расщеплять ядро, не объяснив ему, куда можно направлять эту энергию, а куда нельзя. А это объясняется как раз на уроках гуманитарного цикла – история, культура, литература. Урок литературы – это урок, формирующий мировоззрение, нравственную систему. А ведь было время, когда литературу для старшеклассников предлагали сделать курсом по выбору – то есть вообще вычеркнуть. И это всерьёз обсуждалось, но, слава богу, было не принято. А если бы приняли?

Сознательно, целенаправленно и долго основы гуманитарного образования в школе, а значит, и в обществе, низводились и отвергались. В результате мы получили то, что получили – поколение, которое не видит ценности книги, не любит читать, не знает собственных корней, не имеет чётких нравственных ориентиров. А когда это поколение вошло в активную взрослую жизнь, оно стало определять состояние общества. И наверное, тогда стало понятно, почему у нас растёт уровень детской преступности, сиротство, почему у нас молодые родители не считают нужным воспитывать своих детей. Стало можно топтаться на историческом прошлом. Происходящее сегодня на Украине – очень яркий пример того, куда можно было прийти, если бы мы вовремя не остановились и не сказали себе, что есть ценности, которые нельзя пересматривать и которые никогда не устаревают. И вот эти ценности зафиксированы классической литературой. Она потому и классика, что она не может устареть, не может быть модной или немодной, нужной или ненужной. Обществу, которое стремится быть здоровым, она нужна всегда. Поэтому мне кажется, что инициатива президента – это призыв к обществу вспомнить о неких основах, которые утрачивать нельзя, вернуться к главной функции человека – быть человеком. Честным, порядочным, добрым, гражданином своего Отечества, потому что гражданственность – это тоже важнейшая составляющая нравственности. Без литературы всего этого не воспитать. Этот год должен вылиться не просто в серию мероприятий, программ и проектов, но и в перемены, которые должны произойти в головах и душах наших современников, в смену общественного сознания.

– Каких практических изменений от Года литературы ждут учителя?

– У всякой замечательной инициативы есть такая нехорошая форма реализации, она в русском языке называется «кампанейщина». Объявили кампанию «а давайте!» и поехали на волне. Всякая кампания очень краткосрочна. Например, была попытка составить список из 100 текстов, которые должны были стать каноническим набором литературных произведений для каждого. Мне всегда это казалось странным. Я не понимаю, откуда взялась цифра 100. Почему 100, а не 97 или 113. Я не понимаю, почему он должен быть универсальным. Мы абсолютно разные, и то, что тронет меня, формируя важнейшие качества моей личности, возможно, совсем не тронет вас, и это правильно. Для вас будет свой, другой список, в котором 100, 200, 500 или всего 14 книг, которые определят ваше сознание. Мне кажется, что попытка всё загнать в кампанию и определить для себя зафиксированный в отчётных документах итог в педагогике неуместна. Педагогика – это система работы человек-человек. Всё просчитать и объективно отследить можно в системе человек-бумага или человек-машина. А там, где человек работает с человеком, есть столько аспектов, вариаций отношений и результатов. Есть замечательная фраза: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся». Меня в классе слушает 28 детей, всем я говорю одно и то же, но каждый услышит это по-своему. У каждого свой жизненный опыт, своя семья, среда, система ценностей. Поэтому от этой идеи не нужно ждать каких-то универсальных итогов 1 января 2016 года. Этого не будет. Главное, к чему нужно стремиться, — чтобы все мы поняли важную вещь: литература не может быть или не быть в моей жизни. Она просто должна быть.

Сегодня наша молодёжь в большинстве своём отучена от литературы. Такой острой потребности в чтении, какая была в юношеские годы у моего поколения, у них нет. Я прекрасно понимаю, что есть масса объективных причин: компьютеры, интернет, другие источники информации, соблазны и варианты провести время. Но книга – это не только досуг, это та духовная пища, без которой нельзя сформироваться. Книга требует работы, усилий, и чтение – это не значит уметь складывать буквы в слова.

Литературу нужно возвращать в сознание. И очень хорошо, что нынешние выпускники пишут выпускное сочинение по литературе. Не ЕГЭ, а сочинение, которое писало много поколений. Школьники умели понимать, анализировать текст, вписывать его в историю литературы. Сейчас этот навык утрачен, потому что по результатам реформы образования дети учатся другому – ставить галочки в клеточки. Дети думают только о том, как бы сдать ЕГЭ, а сочинение по литературе невозможно сдать, если нет навыков работы с текстом. Если мы этому научим в школе, у человека и дальше будет потребность в чтении. Если нет – человек войдёт во взрослый мир очень серьёзно обделённым. Он заработает, купит себе машину, будет успешен, но в человеческом отношении он будет ущербен. Возвращение сочинения говорит о том, что власть понимает – без литературы мы не можем вырастить здоровое поколение, а значит, и обеспечить себе нормальное будущее.

– Наряду с кризисом чтения существует ли в наши дни кризис писательства?

– Время, в которое мы живём, принято называть постмодернизмом, и наше сознание, нравится нам это, или нет, это сознание постмодернистского времени. Это влияет на отношения между читателем и писателем. Во все времена писатель творил, обращаясь к читателю, и ему было важно, что читатель услышит, насколько точно его поймёт. Сегодня, как мне кажется, автор часто пишет для того, чтобы самовыразиться, показать, какой он самобытный, оригинальный. То, что поймёт читатель сегодня, в большинстве случаев вторично. Поэтому, признаюсь честно, я не большая поклонница современной литературы.

– Но на вашей памяти были современные произведения, которые включались в программу обучения и, условно говоря, становились современной классикой?

– Вообще всякое время рождает шедевры. Не может быть в истории человечества эпохи, в которую бы творчество и интеллект замерли лет на 20-40, а потом проснулись. Это живой, постоянно развивающийся процесс. Во всякое время появляются замечательные тексты. Другое дело, получится ли у нас назвать что-то современное классикой. Михаил Бахтин сказал, что для окончательной оценки ценности текста непременно нужна временная дистанция. Когда мы отойдём от автора и его времени, у нас появится возможность оглянуться и понять, будет ли важна та или иная книга в будущем. Тогда это станет классикой. Сегодня мы можем восхищаться многими замечательно сделанными текстами, которые соответствуют нашим современным потребностям. Но это совсем не значит, что так же замечательно они будут восприняты потом. Я не рискну вам сказать, кто сегодня станет классиком. Только время.

Со школьной программой ещё сложнее. Если раньше все, от Владивостока до Калининграда, занимались по единой программе, то сегодня существует множество вариативных программ и у учителей-словесников есть возможность бесконечно варьировать. Есть обязательный федеральный стандарт и набор имён, который будут изучать все российские школьники. Но при этом содержание программы зависит от учителя, региона, от конкретного класса. Учитель может дать одному классу один текст, а другому – другой. Потому что они разные. Поэтому, если ребёнок говорит мне, что ему не нравится Достоевский, я не обижаюсь. Я просто понимаю, что Достоевский — не его писатель. Значит, он полюбит Куприна или Бунина. Что-нибудь полюбит, если я смогу про это рассказать.

– Меняется ли сегодня вместе с политикой государства отношение к некоторым пластам литературы? Соцреализм в 90-х стал едва ли не изгоем. Что происходит с ним сейчас?

– Ситуация интересна и неоднозначна. Человеку во все времена, с самых древних эпох свойственно создавать мифы. Долгое время наше общество жило той красивой мифологической системой, которую нам преподнесла советская идеология. Строили великое будущее в семье дружных народов. Очень дружных, как выяснилось позднее. Очень красивый миф. Потом его жестоко, грубо, кроваво на наших глазах уничтожили. Когда сказка развалилась, мы сами крушили всё с оголтелостью дикарей. Из школы изгнали пионерию, комсомол, и дети пошли в скинхеды, готы и непонятно кого. Из литературы начали искоренять соцреализм, из-за чего Шолохов, Фадеев и масса других замечательных писателей оказались ненужными. Поэтому сейчас выросло поколение, которое не знает, что такое Советский Союз. Но ещё живо поколение, которое это знает. И начинается новое переосмысление мифа. Вот эти другие, выращенные на компьютерах и смартфонах дети начинают придумывать красивый миф про то, как классно было тогда, когда жили их бабушки и дедушки. Сами они этого не испытали, но уверены, что было здорово. Мне кажется, что и здесь время расставит всё по своим местам, и гениальные тексты соцреализма найдут своего читателя, а посредственные забудутся. Литература тем и хороша, что можно сжечь книгу, но нельзя убить идею, которую она несёт. Однажды рождённая идея уходит в мир, чтобы находить последователей.