Владимир, Георгий, Антонина, Иван, Николай… - герои войны о войне в обзоре краевых СМИ за 29 апреля – 6 мая

Выходы из окружения, ранения, госпитали, атаки и отступления, взятие Берлина – всё это можно найти в воспоминаниях ветеранов Великой Отечественной войны в газетах этой недели.

«Экстра» пытается ответить на вопрос о том, кто в настоящий момент является хозяином забайкальских здравниц. Выясняется, что забайкальские санатории «Ургучан», «Шиванда» и «Дарасун» стали предметом затянувшейся судебной тяжбы: «О праве собственности на здравницы заявляют государство в лице территориального управления Росимущества с одной стороны и Федерация профсоюзов Забайкалья с другой».

По информации «Экстры», тяжба началась в 2007 году. До того времени никто не задавался вопросом об оформлении формы собственности: «Санатории строились ещё при советской власти и постановлением Совета министров СССР от 10 марта 1960 года были переданы ВЦСПС (конфедерации советских профсоюзов)».

Росимущество аргументирует свою позицию тем, что санатории передавались без прекращения права собственности государства. Договорами 1992 и 1993 годов, когда после распада Советского Союза вместо ВЦСПС была создана Федерация независимых профсоюзов России (ФНПР), объекты были переданы ей. По мнению Росимущества, эти договоры также не могут быть основанием возникновения права собственности у Федерации профсоюзов. Тем не менее, Федерация профсоюзов Читинской области (ныне ФПЗ) зарегистрировала передачу санаториев в оперативное управление санаторно-курортного учреждения профсоюзов (СКУП) «Читакурорт».

Издание описывает историю судебной тяжбы федерации профсоюзов с Росимуществом, которая пока ничем не закончилась: «Сейчас здравницы находятся в имущественном споре. Ситуация зашла в тупик и смотрится довольно неоднозначно на фоне процесса, который происходит с профсоюзной собственностью по всей России».

Автор материала Константин Чиров напоминает, что все три санатория могут принять единовременно до тысячи человек, а минеральная вода из местных месторождений углекислых родоновых вод известна не только в Забайкалье, но и за пределами региона. По мнению журналиста, неясная ситуация с урегулированием отношений собственности может стать поводом для любителей «половить рыбку в мутной воде»: «Достаточно вспомнить рейдерский скандал, который разразился в 2006 году на Дарасунском месторождении минводы из-за права добывать, утилизировать и реализовывать природный газ, который широко используется в промышленности. Тогда баталия разгорелась между ООО «Красная вода», которое занималось добычей этого газа, и СКУП «Читакурорт».

Чиров уверен, что расстановка сил в случае с забайкальскими санаториями такова, что для Росимущества упорядочение отношений собственности — вопрос принципа и бумажная формальность: «Но что это для других участников процесса, стоит пока лишь только гадать».

Татьяна Белокопытова в «Экстре» рассказывает о том, что в Забайкалье начала работу Санитарная противоэпидемиологическая комиссия при краевом правительстве, а также экстренно созданная межведомственная комиссия по подготовке к пандемии свиного гриппа: «В состав комиссии вошли представители здравоохранения, Роспотребнадзора, Россельхознадзора, ветеринары, эпидемиологи, представители УВД и МЧС России по Забайкальскому краю».

Начальник отдела эпидемиологического надзора Управления Роспотребнадзора по Забайкальскому краю Наталия Родина на первом заседании этой комиссии сообщила, что в Забайкалье вирус может охватить до 50% детей - 130 тысяч человек и до 23% взрослого населения - 170 тысяч человек: «Прежде всего — это население из групп риска. Всего их выделено две: первая — дети от 7 до 17 лет, работники медицины, транспорта и сферы обслуживания; вторая — дети до 6 лет, взрослые старше 60 лет и люди, страдающие хроническими заболеваниями».

Заместитель министра здравоохранения Забайкальского края по лекарственным вопросам Роза Сариева рассказала что «Тамифлю» - именно этот препарат рекомендовался для лечения гриппа птиц и будет использоваться от свиного гриппа - в аптечной сети будет стоить порядка 800 рублей: «Но уже сейчас его цена на аптечных складах возросла до 2300 рублей за упаковку. Для лечения заболевания средней и тяжёлой степени необходимо как минимум три упаковки. Для закупки данного препарата необходимо 23 миллиона рублей, чтобы вылечить прогнозируемое число заболевших».

По словам Сариевой, нужно пережить первую волну и заниматься химиопрофилактикой: «По самым минимальным подсчетам на 10-дневные профилактические мероприятия даже самыми недорогими препаратами, регион должен затратить порядка 290 миллионов рублей. Это, конечно, огромная сумма. Но речь идет о химиопрофилактике групп риска — детей, прежде всего. Остальному населению придётся приобретать препараты самостоятельно через аптечную сеть». На сегодняшний день, в случае массового заболевания свиным гриппом в стационарах Забайкальского края имеется препаратов на 3-4 дня, в аптеках — до 7 дней.

По информации Сариевой, международные пункты пропуска «Забайкальск» и «Аэропорт Чита» оснащены приборами для бесконтактного измерения температуры тела граждан, въезжающих на территорию нашего государства. Также на МАПП «Забайкальск», «Верхний Ульхун», «Староцурухайтуй» проведены учения по тактике действий при обнаружении человека с подозрением на заболевание. Уже сейчас в Забайкалье готовится число койко-мест в случае массового заболевания населения.

Татьяна Белокопытова в «Экстре» рассказывает о полковнике внутренней службы в отставке Владимире Салангине - участнике Великой Отечественной войны. Владимир Ильич родился 10 августа 1925 года в Сретенске, в декабре 1942 года его призвали в армию. В марте 44-го младший лейтенант Салангин, окончивший военно-пехотное училище, был назначен командиром стрелкового взвода в 867-й стрелковый полк 271-й Горловской Краснознаменной Ордена Богдана Хмельницкого стрелковой дивизии 18-й Армии 1-го Украинского фронта.

«Мой первый бой я не забуду никогда, - вспоминает ветеран. - В июне 1944 года готовилось наступление в районе украинского города Надворное. Моему взводу было приказано разминировать минное поле для прохода батальона во время наступательной операции. Когда мы приблизились к заминированной полосе, немцы нас заметили и открыли шквальный огонь. Сапёр был тяжело ранен, и я решил сам разминировать проход. Я обезвреживал мины, а связной делал небольшие снопики изо ржи, чтобы наши солдаты видели, где дорога безопасная. Немцы увидели наши манипуляции и стали нас обстреливать. Одна из пуль попала мне в левое плечо, но я сначала даже не заметил этого - надо было срочно проводить батальон через проход по полю».

Пройдя через поле, взвод Салангина встретился с противником: «После боя враг был выбит из окопов и захвачено несколько повозок с боеприпасами. Салангин к тому моменту совсем обессилел, но боялся сказать, что ранен, думал, что пока есть силы держать оружие — не будет сдаваться. Когда командир роты заметил, что лейтенант весь в крови и почти без сознания, он приказал доставить его в медсанбат. Так произошло первое боевое крещение кровью нашего земляка - 19-летнего парня из Сретенска».

Победу Владимир Ильич встретил при освобождении чешского города Оломоуца, недалеко от Праги: «Когда 7, 8 мая 1945 года мы вели ожесточённые бои за Оломоуц, метр за метром, квартал за кварталом отвоевывая город, мы даже не подозревали, что Победа совсем рядом. Жители города шли следом за нами, под обстрелом собирая раненных советских солдат, доставляли их в медсанбаты. К вечеру 8 мая среди жителей Оломоуца пронеслось: «Победа!», но официально о капитуляции мы узнали днём 9 мая, когда продолжали гнать немцев. К сожалению, семь товарищей из моей роты навсегда остались лежать под Оломоуцем, 11 солдат было ранено».

Войну Салангин окончил командиром стрелковой роты. У него четыре боевых награды - Ордена Великой Отечественной войны I и II степени и два ордена Красной Звезды, более 20 медалей, в том числе медаль «За победу над Германией», «За освобождение Праги», «За безупречную службу» I и II степени.

Ещё один герой Великой Отечественной войны в «Экстре» - Георгий Варламов. «Эти глаза с чёрной искоркой-смородинкой видели взрывы бомб под Белгородом на курской дуге, взятие Брестской крепости и падение германского Берлина. Накануне Дня Победы, 6 мая, Георгию Леонтьевичу исполнилось 90 лет», - пишет Юлия Скорнякова.

Повестку Георгию Варламову принесли в декабре 1942 года: «25 декабря в Нерчинске была сформирована миномётная бригада, которая в марте отправилась воевать. Первый бой нерчинцы приняли 3 августа 1943 года. Это было на знаменитой Курской дуге, под Белгородом. В те дни советские войска от фашистской оккупации освободили два города: Белгород и Орёл. Командующим Коневу и Рокоссовскому, а вместе с ним и солдатам, совершившим практически невозможное, Иосиф Сталин объявил благодарность. В списке грамот Георгия Варламова, полученных от Главнокомандующего Советской Армией, это была первая благодарность. За войну их накопилось 17 штук».

В 1943 году Нерчинская минометная бригада помогала брать Харьков. Лето 44-го ветеран называет не иначе, как «Багратион» — по названию операции освобождения Белоруссии от гитлеровских войск. За отвагу, проявленную при взятии города Бреста и Брестской крепости, Нерчинский полк приказом главнокомандующего переименовали в 294-й Брестский минометный полк. Он был удостоен орденов Кутузова, Александра Невского и Красной Звезды.

«Есть у меня звезда за взятие Берлина, — говорит Георгий Леонтьевич. - Но до Берлина были с трудом вырванные у оккупантов Красноград, Кременчуг, Слуцк, Слоним, Полтава, Варшава, города Сохачев и Лович, Кутно, Быдгощ».

294-й Брестский вторгся в немецкую Померанию и овладел городами Лукатц, Штаргард и вышел на побережье Балтийского моря, где занял города Альтдамм и Паньков, после чего прорвался в столицу Германии город Берлин. После упорных боёв немецкая защита Берлина пала.

За несколько дней до этого, всего за несколько дней до конца войны, солдата Варламова контузило: «Когда очнулся, вот эта сторона лица вся в крови была. Угораздило же! Всю войну прошел, а тут…»

Гимн 294-го Брестского минометного полка, находившегося в составе первого механизированного корпуса второй танковой армии Первого Украинского фронта, Георгий Варламов помнит слово в слово:

— Мы Брест освобождали,
Варшаву, Красноград
И бились за Пружаны,
Кюстин и за рейхстаг.

«Читинское обозрение» также публикует несколько материалов о ветеранах. Антонине Валуевой – героине заметки Ивана Томских - в 1941 году было 18 лет. Отказаться от мечты - выучиться в Иркутске на врача - студентку второго курса Читинской фельдшерско-акушерской школы заставила война.

Антонина Николаевна хорошо помнит первую студенческую практику: «Осенью 41-го с фронта в Читу прибыл эшелон раненых солдат. Вместе с однокурсниками Тоня принимала искалеченных бойцов. Приёмный медпункт располагался в бывшей женской гимназии на углу улиц Чкалова и Бутина (сегодня - исторический и филологический факультеты ЗабГГПУ). Начинающие фельдшеры снимали гипс, обрабатывали раны, мыли и перевозили солдат в госпиталь (сегодня - школа-гимназия №4). Не раз после лекций за 800 граммов хлеба и разовый пропуск в столовую Антонина сдавала кровь. И радовалась тому, что хоть кого-то спасает от смерти».

В 1942 году Тоня вместе с подругой Клавой проводили друзей-однокурсников на фронт, а сами отправилась по распределению в родной для Антонины Сретенский район - именно оттуда по окончании школы родители отправляли её в Читу получать аттестат фельдшера.

Не успела Тоня влиться в коллектив больницы села Будюмкан, как всех врачей отправили на фронт. Призвали и подругу Клаву. А Тоню - оставили, назначив заведующей участком. Младший лейтенант медицинской службы Антонина Валуева не раз просилась на передовую, но военный билет офицера запаса ей возвращали всякий раз: «Будь полезной в тылу». И она старалась. Работала на износ, без выходных и отпуска. Очередное отпускное пособие отдавала стране в счёт Победы.

Больница обсуживала население трёх сёл. Немаленьким был участок Антонины - 350 человек. Вставала в шесть утра, топила печь, вела приём. После обеда садилась на коня и объезжала село, посещая больных на дому. Возвращаясь, проводила осмотр пациентов, находящихся в стационаре, а по вечерам вместе с другими женщинами вязала тёплые варежки и носки солдатам. Сама готовила мази, запасалась травами, которыми врачевала больных, стирала, кипятила, проглаживала бинты.

«Сказать, что четыре года борьбы с фашистами были тяжёлыми, - ничего не сказать, - вспоминает Антонина Николаевна. - Люди недоедали, их не спасали суточные дозы хлеба по 200 граммов, они умирали от голода. Копали корни, весной собирали прошлогодний картофель, капустные кочерыжки, колоски...»

Лихие годы военной жизни переживали всем селом. Если вечером по радио от советского информбюро передавали сведения о том, как наши войска одержали победу в очередном бою с немцами, то в клубе под баян, балалайку и гитару устраивали танцы, пели песни. В народном театре при клубе Антонина Николаевна играла в спектаклях. До сих пор помнит роль Бабы-Яги в новогодней сказке для детей.

«Когда по радио донеслась долгожданная весть о капитуляции Германии, всё село сбежалось на площадь. Ликовали, обнимались и целовались даже незнакомые друг другу люди», - вспоминает ветеран.

Иван Кузьмин, который попал на фронт в 43-м году в возрасте 17 лет, вспоминает о войне в беседе с журналистом «Читинского обозрения» Ириной Аксёновой: «Ему не хочется вспоминать то страшное время. Воевал в пехоте, которую называют «царицей полей». Тяжёлые грубые сапоги были велики, натирали ноги, обмундирование тоже не впору. Хотя это не самое страшное. Трудно было сначала разобраться, что и где гудит, откуда прилетит и куда упадёт. Умение сливаться с землёй пришло сразу - выжить 17-летнему хочется безумно».

Аксёнова выбирает разные годы из жизни ветерана: «1980 год. Иван Петрович Кузьмин вот уже в ...дцатый раз с трудом спускается с крыльца Чикойского райсполкома - не привык ещё ходить с помощью костылей: кажется, что одна нога лишняя... Опять отказали. Нет жилья для инвалидов войны - записали в очередь, а когда она подойдёт, когда можно будет переехать из старого домика в благоустроенную квартиру - неизвестно. Остаётся ждать и надеяться».

44-й: «Наступление под Нарвой. Крики «В атаку!» и вперёд - в страшную раздирающую громом перепонки неизвестность. Главное - жить, чтобы драться, драться, чтобы жить. В этом наступлении Ивана нашли осколки разорвавшейся рядом гранаты, пробили грудь. Боль подкосила, лишила сознания».

2000-й: «Вот уже 20 лет Иван Петрович провёл в наступлении, как он сам говорит, на бюрократов. На письма в разные инстанции приходит железный отпор в виде отказа предоставить ему, инвалиду I группы ВОВ, благоустроенное жильё. А жить и передвигаться - всё труднее. Там, под Нарвой, сквозное ранение в грудь пробило лёгкие, разорвало мышцы под лопаткой, а от них через 35 лет стали безжизненными сухожилия правой ноги».

Август 44-го: «Госпиталь в Ленинграде. Лечение было длительным, выздоравливал Иван долго. Но молодость и хорошее здоровье победили. В звании ефрейтора он возвращается на передовую. И снова атаки, боль и смерть сослуживцев вокруг, гул орудий, взрывы, пули, кровавые окопы. До победного 45-го».

2009-й: «На победный конец в войне с чиновниками Иван Кузьмин уже не надеется. С обидой и болью, опираясь на костыли, говорит об этом. Так и не нашлось для него благоустроенного жилья ни в Петровске-Забайкальском, где сейчас проживает, ни в Чите - нигде. Сил «воевать» уже не остаётся. А совсем недавно ветеран получил ещё один отказ - на этот раз в автомобиле. 83-летнему человеку он, оказывается, «не положен».

«Когда слухи о возможной войне с Германией только поползли по советской земле, Георгий Глушенков был студентом красноярского лесотехнического института», - продолжает беседы с ветеранами в «Читинском обозрении» Ольга Зиятдинова.

«А когда война началась, парней начали отправлять в хабаровскую офицерскую школу. Но я и мои друзья офицерами быть не хотели и, поскольку тяготели к механике, напросились в стройбат, а потом - на фронт. Рассуждали так: война, а мы ещё пороху не нюхали!» - вспоминает Георгий Фёдорович.

43-й год - курсы снайперов: «Шестнадцать часов занятий в день. Ежедневные походы, стрельбы. А по окончании учёбы - фронт под Харьковом. Новоиспечённым командирам пулемётных отделений предстояло дойти до самого Берлина».

«На западной Украине на пять наших пулемётов вышло человек пятьдесят немцев. Нам повезло, что из оружия у них были только винтовки и автоматы, а за плечами у нас - хорошая снайперская школа. Немцам оставалось только бежать», - рассказывает ветеран о сражениях, в которых почти не было передышек.

В бою за город Седце Георгия ранило в левое плечо. После госпиталя он вернулся в строй.

Осенью 44-го шёл бой на территории Польши. Русские разогнали немцев по лесу, а в небольшой перерыв между стрельбой залезли в клуню (сарай, где косили сено) и заснули. Вдруг сквозь сон послышался шорох - немцы!

«Я тут же соскочил, подбежал к пулемёту. Наш танкист тоже увидел немцев и выстрелил. А пушка находилась прямо над моей головой. Контузило меня тогда порядком - ничего не слышу, координацию движений потерял, еле от танковых гусениц откатился...» - рассказывает ветеран.

Третью оплеуху Глушенкову война дала 29 апреля 1945 года уже на улицах Берлина - ранение в ногу.

«Лежим в палате с ребятами, вдруг слышим: стрельба миномётная, пулемётная. Думаем: всё, немцы прорвались, сейчас нас, безоружных, укокошат. А вместо этого вбегает медсестра: «Ребята, победа, победа!». Помню, костыли тогда бросил и полетел вниз по лестнице...», - так победу встретил Георгий Глушенков.

Елена Ситник в «Эффекте» рассказывает о Николае Лусикове – «человеке удивительной судьбы»: «Его поколение - 1923 года рождения - практически всё сгорело в пламени войны».

«Первый день войны я помню хорошо, - говорит ветеран, - только закончили работу в поле. А после посевных раньше были сабантуи, гулянья такие, праздновали окончание посевной. Аккурат воскресенье было. Мы вместе собрались, председатель объявил, что война началась, все и разъехались, какие тут праздники могут быть...»

Николаю Лусикову было лишь 17, когда пришла повестка из военкомата. Через неделю, в сентябре 1941 года, он добровольцем ушел на фронт. Тогда формировали лыжные батальоны, и попал Николай в учебный центр в небольшом городке Барабинске под Новосибирском - на лыжах и с оружием в руках постигал азы военной науки. Из вчерашних мальчишек здесь срочно готовили бойцов для фронта.

В ноябре Николай Федорович принял присягу, вместе с такими же молодыми солдатами был направлен в 32-й отдельный лыжный батальон пулемётчиком. Попал на Северо-Западный фронт в 11-ю армию под Старой Руссой, где 18-летний сибиряк и получил первое боевое крещение.

«Стрелял я из ружья неплохо еще на гражданке, зайцев... - с улыбкой вспоминает Николай Федорович, - а тут пулемёт ручной дали. Выстрелишь очередь - и убегай, а то пуля снайпера прилетит. Бегали вместе со вторым номером. Лежим как-то в снегу, прихватил нас немец, стреляем, а товарищ и говорит: «Коля, если тебя убьют, я напишу в твой совхоз, а если меня - ты напиши». Я ему: «Что ты болтаешь, должны прорваться!». Смотрю, а ему уже пуля прямо в лоб попала. Готов... наговорил на себя...»

«Окружили немцы нашу 16-ю армию, она потом должна была в наступление пойти, прорвать кольцо. Зашли в тыл на лыжах, дали нам задание. А немец заметил, мы же в чистом поле в снег залегли. Так целый день по нам и стрелял. Сначала страшно было, но потом привыкли. Война просто в жизнь превращается, вроде так и надо»,- вспоминает ветеран.

В глубоких снегах под Старой Руссой Николай Лусиков получил боевое ранение. Раненого солдата отправили в госпиталь. Сначала Лусиков лечился в Ярославле, потом в Горьком. После выписки Николая отправили в Казань в полк внутренних войск по охране важных производственных объектов, электростанций и туннелей. А уже в августе сформировали дивизию НКВД, вместе с которой он вновь отправился на фронт.

Семнадцатый Краснознаменный пограничный полк, в составе которого довелось рядовому Николаю Лусикову стоять на защите Сталинграда, вышел из окружения где-то под Брестом: «В конце октября погрузили нас в эшелоны - и под Сталинград, там самая тяжелая обстановка была. 19 ноября перешли в наступление, окружили Сталинград. В самих боях мы не участвовали, а оборону держали, чтобы немец не прорвался. Вот там, когда стояли, в Ростове уже формировалась «власовская» армия, листовки немцы раскидывали, чтобы мы им сдавались.... Мирные жители потом нам рассказывали, что фашисты так не издевались, как эти «власовцы»...»

Вместе с 17-м Краснознаменным пограничным полком в составе Третьего Украинского фронта Николай Лусиков прошел Румынию, Венгрию, Югославию, Австрию. А встретил ветеран великую Победу в Австрийском городе Грац: «На нашем участке бандеровцы хозяйничали. 9 Мая - день нашей Победы, а мы все воюем. Пока их не прогнали, так и воевали».

«Эффект» рассказывает о том, как база «Берёзка» сгорела дотла: «Ночью 1 мая небо Читы окрасили не алые флаги демонстраций, а яркие языки огня от полыхающей деревянной постройки времен строителей социализма».

Издание отмечает, что комнаты отдыха лыжной базы «Березка» много лет не видели постояльцев: «Как и многие спортивные комплексы того времен и созидателям «нового мира» они оказались не нужны. Гостиница не раз оказывалась в центре внимания - любимое место разборок криминальных элементов в 90-х, обиталище бомжей и локация читинских «DозоRных» в начале XXI века».

Звонок на пульт пожарной охраны поступил в 23.04: «Когда же спустя 9 минут первый пожарный расчет прибыл на место, ветхое деревянное здание полностью охватил огонь. Стало ясно - спасать необходимо не полыхающую факелом гостиницу, а близлежащие постройки, кстати, тоже деревянные. Справиться с огнем оказалось непросто - высушенные временем стены и перекрытия плохо поддавались тушению. Однако
усилиями трех команд первой, третьей и восьмой пожарных частей Центра управления силами ФПС по Забайкальскому краю МЧС России и четырех единиц техники спустя час огонь, наконец, отступил».

В пламени погибло 195 квадратных метров площади гостиницы, что составляет большую ее часть. Человеческих жертв и возгорания прилегающих к гостинице домов удалось избежать. Причины пожара выясняются. По предварительным данным, всему виной стал разведенный детьми небольшой костер - так в красный день календаря «из искры возгорелось пламя».

Александр Тарасов в «Эффекте» завершает увлекательный историко-журналистский проект «Даманский: оглянуться без ненависти», посвящённый памяти земляков-забайкальцев, павших при выполнении воинской присяги в марте 1969 года на острове Даманский на реке Уссури 40 лет назад.

В последней публикации Тарасов рассказывает о том, чем закончилась пограничная война на Даманском: «Обычно российскому читателю предлагается такой сюжет: 15 марта 1969 года после прибытия в район конфликта 135-й мотострелковой Тихоокеанской Краснознаменной ордена Кутузова дивизии её штаб на свой страх и риск отдал приказ отдельному реактивному дивизиону БМ-21 «Град» нанести мощный огневой удар по острову и прилежащему к нему китайскому берегу на глубину 5-6 километров. При этом установки «Град» использовали кассетные боеприпасы. Почти все китайцы, занимавшие позиции на острове, были уничтожены. Затем стрелковый батальон 135-й дивизии при поддержке роты танков занял остров».

«Это как если бы немцы описывали войну на восточном фронте, заканчивая повествование выходом передовых частей вермахта в 1941 году к Москве - вроде правда, да не вся, - пишет Тарасов. - Не станем утомлять читателя сравнением советской и китайской версий событий после 2 марта, упомянем лишь бесспорное обстоятельство - в мае 1969 года китайцы высадились на Даманском и больше никогда оттуда не уходили».

Тарасов, «как неисправимо гражданский человек», думает, что справедливость войны определяется не её способами, не тем, сколько врагов мы убили, и даже не тем, кто первый напал, а тем, кто за что сражался: «Китайцы - нравится нам это или нет - воевали за территориальную целостность своего государства. Это наше государство признало неофициально уже в мае 1969 года во время своего наивысшего военного могущества, отказавшись от проведения десантной операции против закрепившихся там китайцев. И официально - в 1991 году, подписав Соглашение о советско-китайской государственной границе на ее Восточной части ровно в том виде, в каком оно было подготовлено в 1964 году».

Даманской драмой руководство СССР запустило в действие гибельный исторический механизм, считает Тарасов: «Китай из-за опасности войны с СССР пошёл на сближение с США, СССР стал готовиться к войне на два фронта, и государство, в котором мы родились и которому присягали, к вящему удовольствию китайцев и американцев просто сдохло, изнасилованное необузданной, не поддающейся никакому объяснению милитаризацией. Вот чем закончился конфликт на Даманском».

«Передав Даманский китайцам де-юре, Россия сама аннулировала заслуги своих солдат и сделала бессмысленными понесенные ею жертвы. При этом никто не потрудился извиниться перед жертвами конфликта и их родными, которым не отдали даже тела этих мальчишек оплакать по-человечески. Мракобесы в 1969 году закопали их там, прямо на границе, в мерзлой тундре под военные песни, чтобы даже мертвыми они символизировали «священность и неприкосновенность рубежей», пока китайцы окапывались на своем острове», - пишет журналист.

«СССР затонул со всеми своими амбициями, как Атлантида, - продолжает Тарасов. - А на поверхности остался плавать мертвый пафос, бессмысленные похвальбы и торжественная галиматья, за которые еще цепляется наша Россия - гигантская, неухоженная, необжитая, с дикими дорогами и мертвыми деревнями. Село Нижне-Михайловка рядом с заставой №2 Иманского погранотряда, которая со своим командиром полегла на Даманском, в настоящее время не существует. В тот день его гражданские обитатели на своих санях через тайгу, по бездорожью везли к Даманскому патроны, оказывали помощь и вывозили раненых. А сегодня там никто не живёт, все покинули эту деревню. Вот чем закончился конфликт на острове Даманском…».

По мнению Тарасова, советский режим строил внутреннюю политику на антикитайской риторике и воспитании синофобии: «Даманский из конкретной и, по сути, уже решённой проблемы определения государственной принадлежности островка на краю азиатского света, превратился в символ духовного самоопределения русского человека по отношению к Китаю едва ли не в метафизическом смысле. Все эти идеи, насколько я могу судить, по-прежнему популярны в нашем суровом климате и, к сожалению, сегодня ещё проецируются на российское общество, раз тема остается не закрытой. Поэтому, как развивались события на самом деле, - всё ещё имеет значение. Тайна Даманского, если она существует, - это тайна нас самих, разрываемых между желанием восхищаться героями нашего детства и чувством недоумения по поводу ходульной официальной версии трагических событий. Но упрощать даманскую цепь событий не стоит ни в какую сторону, однако понятно, что однозначный вердикт об исключительной вине китайцев невозможен. Это не переписывание истории, это попытка оглянуться назад без ненависти. Просто в большой книге русской истории много страниц - и славных, и не очень, - но прочесть нужно все».

Обсудить на форуме