Как обеспечить машиностроительный завод работой на много лет - в обзоре краевых СМИ

Дай силы, Господи, подняться к свету…

В очередной раз просматривая читательскую почту, мы обнаружили пухлый конверт. Несколько страниц было исписано неровным бегущим, почерком так, как будто человек торопился выплеснуть свою боль на бумагу и боялся, что его не услышат.

Каждая строчка в письме показалась нам выстраданной. Затронутая тема настолько актуальна, что мы поняли: просто не имеем морального права не опубликовать его.

Есть такое выражение: любому человеку можно опуститься на дно, хватило бы сил оттолкнуться и всплыть наверх. Что я и пытаюсь сегодня сделать – схватить себя за волосы и вытащить, больше просто некому. Меня считают сильным, независимым человеком, на сегодняшний день я, наверное, таковой и являюсь – внешне. Но внутри... Кто бы знал, что творится в моей душе! Поэтому и пришла мысль рассказать всему миру свою страшную историю. Может быть, и мне легче станет, и других моя исповедь убережёт от беды.

Начну с того, что я – рецидивный алкоголик или по-простому – пьяница. Между совершенно ровными, хорошими днями и месяцами неожиданно начинается сильный, настоящий запой. Это может случиться в любое время: днём, вечером, утром. Выпью три рюмки, причём с первой же у меня, простите, начинается тошнота, поэтому я не закусываю. И понеслось – ещё три, ещё три, потом проваливаюсь в сон. Просыпаюсь, если есть выпить – пью, если нет – опять же в любое время дня и ночи бегу к нашим прославленным пакетоторговцам. И меня не волнует в это время совершенно, какая там суррогатина налита. В первые два-три дня ещё хватает сил делать вид перед своими домашними, что я абсолютно трезва и адекватна. В привычном ритме я продолжаю делать дела по дому. А потом – ухожу из дома. Потому что стыдно.

Ухожу куда попало: к одним соседям, к следующим, к совсем малознакомым людям, лишь бы было где выпить и поспать. Бываю и в жутких местах, где грязно, холодно и опасно для жизни. Но мне в это время бывает всё равно. Домой возвращаюсь, когда, что называется, вот-вот наступит «Кондрат», наверное, подсознательно боюсь умереть и «прокиснуть», если это случится в тёплое время года. Не говорю уже о тех физических страданиях, которые потом начинаются. Это ужасно. Но тошнота и рвота, боли в сердце и прочее – ничто, по сравнению с душевными муками, которые я испытываю: невыносимый стыд, чувство вины перед родными. Это накатывает волнами, всё вместе, а кроме того, не отпускает необъяснимая и невыносимая тревога, даже страх. Стараюсь заглушить это постоянное беспокойство работой: сделаю одно, отдышусь, делаю другое – и так целый день и всю ночь. Смотрю на часы: Господи, когда же эта мука кончится! И что бы я ни делала, чем бы через силу ни занималась, всё равно две-три ночи спать не могу – такая, видно, у меня нервная система. Хочется избить себя до боли (муж-то с детьми не бьют!), вымыть полы на коленках, переделать любую физическую работу, лишь бы уснуть хотя бы на час.

Когда я ухожу из дома, муж меня не ищет, понимает: это бессмысленно, потому что характер у меня такой – всё сама за себя решаю, и никто в такие дни мне не указ. На тот момент меня можно только убить и только после этого притащить домой.

А живу, между прочим, я хорошо: у меня трое детей, неплохой (и непьющий, кстати!) муж, хоть я и считаю его энергетическим вампиром. Дети наши уже взрослые, обеспеченные, всех троих выучили, поставили на ноги, снабдили квартирами-машинами. Духовности только в них маловато, как мне кажется. Есть у меня ещё три замечательные внучки-лапочки, в которых души не чаю. Дом – в порядке, хозяйства – полный двор. А я не могу со своей болезнью справиться.

Был бы у нас хоть один на район хороший психолог, может, и не случилось бы со мной того, что случилось.

А началось всё много лет назад, когда забрали моего старшего сына в армию. Не думала я, что так тяжело переживу это событие. Верите – нет, но я дней десять не могла есть, стакан-два чая за сутки — вот и вся моя еда. Приду домой с работы: есть письмо? Нет письма. Похудела, ослабла, плечи, как у старухи, опустились. А работать-то надо! Пошла к своему врачу-терапевту на приём, пожаловалась, хотя сама прекрасно понимала, что просто вошла в самую настоящую депрессию. Врач посоветовала мне выпивать по чуть-чуть вина для аппетита. Я так и сделала – после рюмки коньяка съела столько, что был бы второй желудок, я и в него бы с килограммчик еды добавила. Долгожданные письма от сына, наконец, стали приходить, успокоилась я. Но «рецепт» от депрессий мне понравился. Не думая, чем это может закончиться, я выпивала перед едой, хоть и немного, но каждый день. Приду с работы, выпью свои семь глотков, запихну в желудок домашних поз и прилягу на часок, потом подхватываюсь и работаю до изнеможения.

В общем, армия мне досталась непросто. Как не просто, вам станет ясно из одного эпизода – я расскажу о нем кратко, без эмоций. Однажды среди ночи позвонил сын, я успела только услышать: «Мама, забери меня отсюда, а то меня убьют...», и связь прервалась. Что со мной было, поймет, наверное, любая мать. К утру пропал голос, но решение я уже приняла. В шесть разбудила безмятежно спящего мужа – разогревай машину, езжай к «крутым» и вместе с ними – в Читу, к сыну! Время тогда было такое, что власти криминальной было больше, чем любой другой. На работе в этот день у меня была строгая, авторитетная комиссия, но я честно сказала, что не до них мне, сына надо спасать. В общем, ребятам крутым я сказала (ничего, что они бандиты сидячие), чтоб ребёнка моего мне живого или мертвого домой привезли, хоть на час. В это трудно поверить, но я этим ребятам ни копейки не заплатила. «Мы с мамок денег не берём», — сказали. Не знаю деталей дальнейших разбирательств, помню только, что муж мой за один день до генерала дошёл, но ничего не добился. А эти ребята просто спросили: «Ты, отец-командир, можешь этому солдату безопасность обеспечить? Нет. Даём три дня, чтобы ты солдата в другую часть перевёл, а пока мы его заберем и мамке покажем, пока она совсем с ума не сошла». Они привезли сына – через сутки, живого-невредимого. Сняли с него ремень солдатский и сказали: «Смотри, что ты с матерью сделал, сейчас этим ремнем по заднице и получишь». После этого перевели моего сына в образцово-показательную часть в центре города.

Это только один эпизод, а сколько их было... В общем, армию я служила вместе с сыном все два года, бегала к нему с каждой оказией. В то время большой тяги к алкоголю у меня не было. Пришел старший сын, через некоторое время забрали второго. Служил он далеко от дома, связи никакой, кроме писем. И хватило же ума моему любимому сыночку заключить контракт на службу в Чечне. Как же, денег подзаработать захотел для будущей жены, очень уж он её любил! А про матерей кто думает? Где он служит и как, я поняла только по фотографии: сидит мой ребёнок, обнаженный по пояс, возле военной техники, не скажу какой, а на шее у него медальончик – на таких группу крови обозначают и номер солдатский. Это значило, что если его разорвут на части, по медальончику узнают, кто это. У меня была самая настоящая истерика. Выпила я тогда полстакана водки и проорала в голос несколько часов кряду. А потом прервалась связь с сыном, четыре долгих-долгих месяца от него не было ни одной весточки. Чтобы уснуть, я выпивала, хоть и немного, каждый вечер. В общей сложности сын прослужил два года четыре месяца. Каково мне было все это время – понятно. Начались проблемы со здоровьем, но не из-за алкоголя, а из-за постоянных стрессов. Я ушла с работы. Стаж выработан, а сил тянуть, работая, хозяйство и дом просто не осталось.

Я замечала, что появились седые волосы, но того, что привыкаю к спиртному, не замечала.

Сейчас, спустя столько времени, у меня нет уже проблем с детьми, кроме тех, смешных: спорят иногда, кого я больше люблю, да кому мать с отцом денег больше дали, кому – меньше.

«И что же я сейчас делаю?!» - спрашиваю я себя. Как дошло до того, что взяла я три дня назад, будучи в здравом уме и трезвой памяти, упаковку сильнодействующего снотворного, высыпала его в ладонь и хотела разом решить все вопросы, избавиться от этой невыносимой внутренней черноты. Наполнила кружку и ... смыла все, что было в руке, скорее в раковину.

Вспомнила я передачу про наркоманов, которые сами себя к кровати наручниками пристегивают – так хотят они избавиться от этой поганой наркотической зависимости. А я что же? Ведь им в сто раз хуже, и то они пытаются. А я – неужели не справлюсь? Надо!!!

Думаю, и скорее всего, правильно, что не нужна мне пока медикаментозная помощь, а вот умный врач-нарколог нужен, который бы и беседу провёл, и посоветовал, и я найду в себе силы прийти к нему на приём. А дальше сама разберусь, ведь если не я, то кто же? Не бабский у меня характер: не плакала, не жаловалась, не сплетничала и не осуждала. А может, и надо было бы: на сердце б легче стало, и за рюмку, может, лишний раз не схватилась.

И ещё. Столько времени прошло, но только сейчас мне пришла в голову мысль, не пришла даже, а обожгла, резанула – пьют только законченные эгоисты. Ведь что я делала? Жалела себя, бедную, боль свою заглушить пыталась. А какую боль я причиняла своим близким, ничуть потом не задумывалась. Свой порок можно оправдать при желании каким угодно «уважительным» поводом – безысходность, одиночество, обстоятельства... Только пороком он от этого быть не перестанет.

Для чего я все это написала? Душу надо было излить свою в назидание другим. Не делайте так, как я! Понимаю, что сейчас мне лишь шаг остается до необратимой, конкретной зависимости, ведь здоровье уже не то, да и возраст далеко не средний. Та грань допустимого совсем незаметна, перешагнул её – и нет гарантии, что сильный и хороший человек не закончит в скором времени свою жизнь позорно под забором. Очень надеюсь, что многие, особенно молодежь, прочитав мое письмо, перестанут пить совсем. Ну или хотя бы «притормозят».

Один умный человек мне сказал: «Всё будет хорошо. Раз не побоялась рассказать в час отчаяния о своей тяжёлой, большой беде – всё будет хорошо». Я так хочу, чтобы он оказался прав, поэтому простите, но подпишусь выдуманной фамилией.

Галина Иванова, г. Борзя, «Забайкальский рабочий», №232

Чита становится краше благодаря специалистам ДМРСУ

Читинцы замечают: краевая столица преображается на глазах – дороги становятся шире, зелёных насаждений больше. Стараются специалисты Дорожно-мостового ремонтно-строительное управления (ДМРСУ).

Дороги – главное

- В основном мы выполняем муниципальные заказы, - говорит директор предприятия Сергей Бессонов. – Осуществляем ремонт дорожных покрытий городских улиц, ведём строительство новых дорог, следим за чистотой читинских парков, площадей, магистралей, производим работы по благоустройству новых построенных жилых и общественных зданий.

За прошедшее лето специалисты ДМРСУ проделали большую и кропотливую работу. Это не могли не заметить читинцы и гости города. Асфальтом, например, покрыли более 180 кв.м. дорог. Улицы Красной Звезды, Новобульварная и другие преобразились. Ямочного ремонта выполнили почти на двух тысячах квадратных метров, выпустили 43,5 тонн асфальтовой смеси. А сколько мусора вывезли с городских улиц – даже не брались подсчитывать!

Возможности ДМРСУ – осваивать 300-400 миллионов рублей ежегодно. Оборудование и производственная мощность предприятия это позволяют. Специалисты стараются всё сделать в срок и качественно.

- А что касается нареканий со стороны читинцев о якобы некачественном выполнении нашей работы, скажу одно: здесь не всё зависит от наших специалистов, - рассуждает Сергей Михайлович. - Например, когда мы расширяли улицу Красной Звезды, движение было разрешено только для троллейбусов. Однако по дороге ездили все, игнорируя дорожные знаки и, естественно, разрушая только что уложенное асфальтовое покрытие.

Холода – работе не помеха

При поддержке городской администрации за последние несколько лет ДМРСУ приобрели современную строительно-дорожную и уборочную технику. Всего парк предприятия насчитывает 136 единиц техники.

На следующий год этому предприятию будет выделено 58 миллионов рублей. На эти средства специалистам пред¬стоит выполнять текущий и капитальный ремонт дорог краевой столицы.

С наступлением холодов каждое утро выезжают на читинские улицы машины, которые очищают автомобильные дороги от наледи, убирают снег на площадях города.

А в это время в зелёном питомнике на площади пяти гектаров подрастают акации, тополя, дикая яблонька, абрикос. С приходом весны около 10 тысяч саженцев появятся на улицах Читы.

- На содержание и озеленение в будущем году администрация Читы нам выделит порядка 95 миллионов рублей, - поясняет Сергей Бессонов. – Значит, Чита будет ещё краше.

Алексей Воеводин, «АиФ - Забайкалье», №48

Чёрная неблагодарность

Лишившись контроля над угольной отраслью, наш регион оказался бессильным перед ценовым произволом монополиста

Идея не нова, но от этого не менее актуальна. В последнее десятилетие не раз наша региональная и местная власть, столкнувшись с ценовой экспансией хозяина угольной отрасли в Забайкалье в лице СУЭК, обращает свой взор на внутренние резервы.

Ну, есть же в Забайкальском крае малые угольные месторождения, которые хоть частично смогли бы обеспечить потребности в менее дорогом топливе на бытовые нужды. Вот только кто и как сумеет наладить разработку этих месторождений?

Изгои в собственном доме

Вот и на сей раз зимний отопительный сезон практически начался, а денег, предусмотренных в бюджете на закупку угля для бюджетных организаций края и ООО «Коммунальник», катастрофически не хватает. Даже горький опыт прошлых лет, показавший, что хозяйка большей части угольных предприятий региона – Сибирская угольная энергетическая компания (СУЭК) – в своей непредсказуемой ценовой политике себя не ограничивает, не уберёг от острого дефицита финансов. Проще говоря, для закупки 900 тыс. тонн угля (годовой потребности) надо где-то к бюджетным назначениям найти ещё 60 млн. рублей. И ладно бы знали о повышении цен заранее. А то ведь новость с первым морозцем приходит! Разрезы «Харанорский» и «Восточный», с которыми некогда можно было договориться о приемлемой цене, теперь сами ничего в этом плане не определяют, цены им диктует СУЭК. А разрез «Уртуйский», принадлежащий Приаргунскому производственному горно-химическому объединению (ППГХО), тоже не собирается отставать от «рыночных» цен. А точнее, от монопольных или, в лучшем случае, олигопольных цен.

Ну, сценарий не нов и повторяется периодически. А руководство региона, которое по законодательству не может влиять на ценообразование на угольном рынке, от безысходности в который уже раз обращает свой взор на внутренние резервы в виде малых угольных месторождений. Надо сказать, что опыт в этом плане кое-какой есть. В Агинском округе и в северных районах края пытались разрабатывать малые угольные месторождения для внутренних бытовых нужд. Но в целом проблему за счёт них решить не удавалось. Слишком затратно, и «малый» уголь нередко обходился дороже «рыночного».

Но монопольный рост цен на уголь чреват не только непредсказуемостью бюджетных расходов на этот вид топлива. Обостряется и проблема роста тарифов на электро- и теплоэнергию для промышленных предприятий и населения. И вот налицо глупая ситуация: в крае имеются крупные, десятилетиями отрабатываемые месторождения, а потребители, как изгои в собственном доме, отлучены от них и смотрят, как бы воспользоваться хотя бы крохами, имеющимися в забайкальских недрах.

Попросилась лиса к зайцу в избушку...

Мы говорим о необходимости развития рыночных отношений, а значит, конкуренции на рынке угля. Когда в 1996 году отстаивали идею отделения угольных предприятий ре-гиона от «Востсибугля» и создания ОАО «Читинская угольная компания» - логика была понятна. Нужно было создать в угольной отрасли региона конкурентную среду. Потом, в 2000 году, пошли вспять и продали контрольный пакет акций «Читаугля» группе «Межрегиональный деловой мир» (МДМ) (угольными активами управляет СУЭК). На рынке угля появился монополист, который диктует цены. И нет ему никакой конкуренции... Но есть варианты и у монополиста: при меньшем объёме добычи продавать уголь по более высокой цене или при большем объёме – по меньшей цене. Так вот, по первому варианту компания как бы освобождает себя от большего уровня социальных гарантий. Для неё это выгодно, но не выгодно региону. Как понимать «эффективность»? Вот руководители СУЭК с самого начала своей деятельности говорили: анализ показал, что разрез «Восточный» - предприятие неэффективное и проблемное. Что это значит? В то время СУЭК покупала уголь у этого предприятия по цене 95,1 руб. за тонну. А продавала потребителям по кратно более высокой цене. И подобная ценовая политика действует до сих пор.

Ещё раз вспомним: в 1997 году было зарегистрировано ОАО «Читинская угольная компания», в которую и вошли разрезы «Харанорский», «Тигнинский», «Восточный», шахта «Букачача» и Черновские ЦЭММ. Надо сказать, что именно самостоятельность угольной отрасли региона позволила долгое время проводить разумную политику ценообразования, оказывать помощь слабым предприятиям за счёт более успешных. Это благоприятно сказывалось и на тарифах на тепло- и электроэнергию в области. В самые трудные годы массовых неплатежей и взаимозачётов удалось выстоять, не заморозить зимой население и предприятия региона. Но вот в конце 2001 года начался «чёрный передел»: 15,75% акций компании были проданы на аукционе ЗАО «КосмоГрант» (структура группы МДМ). В феврале 2001 года группа МДМ приобрела 16,9% акций ОАО «Читауголь» у ОАО «Востсибуголь». Остальными акциями Читинской угольной компании группа стала владеть через структуры, близкие к ней.

Сделка была проведена не только неожиданно, но и тайно, никто ничего до сих пор не объяснил общественности – зачем это надо было делать. С тех пор вынуждены отмечать негативные факты и последствия этой сделки. Не исключение и ситуация, сложившаяся в этом году.

Уголь для диктатуры СУЭК

Почему себя так ведёт в угольной отрасли региона её теперешний хозяин? Безусловно, всё дело в отсутствии конкуренции. В политике СУЭК всё подчинено максимальному извлечению прибыли, а социальные проблемы перекладываются на плечи местной власти. Поэтому сократился объём добычи угля на Харанорском разрезе, почти не велась вскрыша. Дирекция Читинского филиала СУЭК объяснила это резким падением спроса на уголь, ориентации многих крупных потребителей на газ. И в то же время, вопреки законам рынка, ни на рубль не была снижена очень высокая цена на уголь. Дело дошло до того, что отдельные предприятия, например, ЖКХ г. Борзи, предпочитали покупать уголь за границей, в Монголии, а разрез «Харанорский», который расположен в 40 км от города, испытывал трудности со сбытом.

Руководители СУЭК всегда заверяли, что у компании есть чёткий план реформирования угольной отрасли с целью повышения эффективности – в том числе и в вопросах её технического перевооружения. Но неужели план заключается в том, чтобы резко сократить объёмы добычи угля, кратно уменьшить количество персонала на предприятиях ценой огромных социальных потрясений, сбросить «социалку» и при этом держать высокие монопольные цены на уголь?

А ведь с самого начала своей деятельности в регионе руководители группы МДМ утверждали, что пришли в регион, чтобы заниматься угольным бизнесом «всерьёз и надолго». Иначе, дескать, не нужно было бы брать на себя долги угольных предприятий и рассчитываться по ним перед бюджетами всех уровней. Но они умалчивают о том, что свыше 460 млн. рублей долгов ОАО «Хабаровскэнерго» было переуступлено «Долговому центру» группы МДМ. С этих денег и область бы получила своё, и на развитие производства и гарантий шахтёрам осталось бы немало.

Очевидно, что группа МДМ поглотила Читинскую угольную компанию, как приобрела в собственность и другие компании в сибирском регионе, чтобы устранить на рыночном поле угля конкуренцию и диктовать монопольные цены. Вместо реконструкции закрыты разрез «Тигнинский», шахта «Букачача». Но какое тогда отношение всё это имеет к рынку и ответственному социальному поведению собственника? Сегодня можно с уверенностью говорить, что таким образом компрометируется сама идея рынка.

Недавно было обнародовано сообщение, что наш губернатор встретился в Москве с генеральным директором СУЭК Владимиром Рашевским. Речь шла о дальнейшем сотрудничестве, подписании гра¬фика поставок угля на территории Забайкальского края. Ну, а далее – ничего не говорится о ценах. Что, они так и будут монопольно высокими? Тогда никаких бюджетных денег не напасёшься. Забайкальцы, выходит, зарабатывая деньги на своей земле, должны отдавать немалую часть компании, которая пришла в регион на готовое и с помощью наших же руководителей стала в свою пользу осуществлять антирыночную ценовую политику при отсутствии всякой конкуренции. И за всё это платит региону чёрной неблагодарностью, повышая цену на продукцию. А «хозяева» забайкальской земли вынуждены теперь искать отдушину в малых месторождениях угля. Которые пока СУЭК не нужны.

Справка

В Забайкальском крае известно 24 промышленных месторождения угля. 15 из них – бурых углей (Харанорское, Татауровское, Уртуйское и др.) с общими балансовыми запасами 2,24 млрд. т и прогнозными ресурсами 891 млн. т.

9 месторождений каменных углей, из них крупнейшее Апсатское – 975,9 млн. т балан¬совых запасов и 1249 млн. т прогнозных ресурсов.

Общие балансовые запасы каменного угля составляют 2040,3 млн. т и прогнозные ресурсы – 1762 млн. тонн. Кроме того, выявлено 77 углепроявлений.

Имеющиеся ресурсы углей позволяют полностью удовлетворить энергетические потребности края, а также получать из них кокс, горючий газ, синтетический бензин, адсорбенты, гуматы (стимуляторы роста с/х растений).

Владимир Тихомиров, обозреватель, «Читинское обозрение», №49

Предлагаю открыть городской «Рынок идей»

Мне понравился рисунок к статье и надпись: «Российский рынок на инновации пока не богат». Наверное, это и есть ответ на вопрос, почему у нас в Забайкальском крае мало инновационных проектов внедряется в производство. У нас нет рынка, а соответственно и идей. Если кто-то захочет заняться производством, то он не знает, куда податься и где почерпнуть идею. В фонде малого предпринимательства, куда обращаются те, кто хотел бы открыть своё дело, советуют открыть магазин и больше ничего нового. Но я вас уверяю, что в крае достаточно много инновационных идей, технологий в руках простых изобретателей. Всё это сегодня пылится на полках потому, что нет системы ознакомления с ними потенциальных товаропроизводителей и потребителей. Нет структуры рынка идей, рекламы, финансирования.

Если это не создать, то всё новое будем покупать в Китае. Есть разработки, которые значимы для города и края, и будет жалко, если они воплотятся в других регионах. Например, высота крышек колодцев должна быть вровень с дорожным полотном. При ремонте асфальтового покрытия они утопают на 5-10 см. Хорошо, если вовремя приедет бригада с компрессором, автокраном, бетоном и асфальтом, в течение дня вытащат бетонную плиту, поднимут её на 5 см и всё снова заделают. А чаще всего это так и останется на долгие годы. А ведь есть идея, как всё это сделать двумя рабочими за пять минут. Здесь и другой аспект. Это пока проблема всей России, и, если Чита будет первой в освоении этой идеи, то машиностроительный завод и завод ЖБИ будут обеспечены работой на много лет.

Думаю, что и в вашей газете нужно вести страничку, назвав её «Рынок идей», тем самым выступить в роли посредника между изобретателем и производителем. В конце года совместно с администрацией города подводить итоги на лучшую внедрённую в производство идею и поощрять за счёт средств, выделенных на инновационную деятельность. Гарантирую, вас завалят идеями – и газета будет нарасхват.

Для создания рынка идей, оказания помощи по внедрению их в производство должна быть бюджетная структура при администрации Читы. Ведь некоторые общественно значимые инновационные технологии потребуют больших капитальных Сложений на многие годы. Но это всё окупится, и нам нельзя обратно в пещеры. Только от внедрения тепловых насосов можно сэкономить до 30% тепла ТЭЦ. А дополнительная электроэнергия от индукционной составляющей электрического тока – до 25%.

Экономия воды сегодня – одна из важнейших проблем. И все знают: чтобы набрать ванну воды, надо почти столько же выпустить в канализацию холодной, особенно в удалённых от теплового узла квартирах. Если эту задачу решить, то можно сэкономить многие тысячи кубометров воды, и меньше будут по объёму очистные сооружения.

Я патриот своего родного Забайкальского края и хочу, чтобы он процветал. Те идеи, что я здесь упомянул, прошу счесть моим вкладом в будущий рынок инновационных технологий!

Анатолий Крицкий, изобретатель, «Читинское обозрение», №49

Разговор по душам с Еленой Стефанович

Предновогоднее настроение

В эти морозные декабрьские дни очень радуют дети – мнениями, высказываниями, взглядами. За день много раз проедешься в маршрутках, пробежишься по магазинам, по улицам, - в памяти остаётся немало таких искринок-усмешечек...

На днях в маршрутке едут бабушка с внуком лет 5-6 и мама с таким же мальчиком. Бабушка с внуком ведут неспешную беседу о зиме – где птички прячутся в холода, почему на улице скользко, когда холодно, и когда, наконец, Дед Мороз приедет.

Мальчик с мамой капризничает, толкает её, орёт на весь салон: «Пусти меня к окошку! Расселась, как барыня!». Маме неудобно, она пытается его успокоить, но мальчишка куражится ещё больше, замечая взгляды окружающих. Внучок отвлекается от разговора с бабушкой, строго смотрит на капризулю и укоризненно говорит: «Ты зачем свою маму обижаешь? Дед Мороз к тебе не придёт, ничего тебе не принесёт, он таких не любит!»

- Никаких дедов морозов нет! – истерично вопит в ответ пацан. – Мне и так купят, что я хочу!

- Вот для таких, как ты, нет, - заглядывает бабушке в лицо мальчик. – А к хорошим людям он приходит!

Это прозвучало так убеждённо и торжественно в переполненном салоне, что все засмеялись. И маленький скандалист притих, прижался к маме и замолчал.

А это о своей внучке коллега рассказала. Девочке шесть лет, но она уже ходит в школу. Для своих лет – очень развитый, смышлёный человечек, но в Деда Мороза верит истово, и разговоры сверстников насчёт реальности его существования пресекает. А вдруг выдаёт:

- Вот я всё-таки не пойму этого Деда Мороза. Он ведь добрый, да? Подарки всем носит. Но почему он везде с внучкой ходит? А где их бабушка? И Снегурочка – дедушка есть, а папа и мама у неё – кто? И если Снегурочка тает от тепла, то Дед Мороз где летом прячется?

Отец, заядлый альпинист, не подумав, выдаёт:

- Ну, на снежных вершинах, наверное!

Девочка, с ужасом:

- Что, он прячется, а родные погибают? От жары, да?

И такое неподдельное разочарование слышалось в её голосе, что родные стали наперебой её утешать:

- Да ты что, разве бы он так смог! Там, на вершине, у него и Бабушка Мороз, и дети – Морозы... Он один только рискует, спускается к людям!

Переглянулись и разулыбались: эк, Деда Мороза-то репутацию как спасли!

Первоклассник Серёга, с нескрываемым восторгом:

- Новый год скоро, каникулы зимние. Спать буду, как... - долго подыскивает сравнение, - как Дед Мороз летом!

Второклассник Саша младшему братику Диме:

- Эх, тебе хорошо, ты ещё веришь в сказки! Вот в школу пойдёшь, забудешь про всяких Дедов Морозов.

Немного подумал, и тихонько, в сторону:

-Да плевать, есть он или нет. Подарки-то приносит!

...Уже во многих магазинах – праздничное убранство, выставлены на прилавках ёлочные игрушки, люди прикидывают, что будут дарить родным, друзьям, детям. Малышня пишет письма Деду Морозу.

И так хочется, чтобы праздник принёс всем ощущение защищённости и душевной теплоты, чтобы в наши дома пришли любовь, взаимопонимание независимо от того, насколько дорогие игрушки будут на ёлках, насколько богатыми будут наши столы.

«Читинское обозрение», №49

«Но – до смертушки! – хочется жить…»

...Это было хорошее время. Сегодня каждый день теперь такого далекого 1966-го года вспоминается обязательно солнечным, ярким, хрустким от свежего снега, изумрудным от тугой, ядрёной зелени трав и лесов. Даже здесь, в Забайкалье, таком далеком от стадионов и актовых залов институтов и университетов, пронизанных молниями поэтических строк Евтушенко, Вознесенского, Рождественского и многих других поэтов-оракулов, поэтов-пророков, казалось, звучало эхо их стихов, эхо, пусть оказавшееся призрачной, но тогда смелой, легкокрылой, горластой, юной свободы. И пусть потом, позже, именно их – ведущих поэтов, актёров, художников будут называть «шестидесятниками», тогда «шестидесятниками» были все – и провинциальные поэты, и прозаики, и поклонники не только столичных, но и местных талантливых властителей слова, мастеров сцены и кисти. И, право же, многие из них заслуживали этого.

Эту статью я начал с воспоминаний о 1966-м годе не случайно. Осенью 1965-го, почти как раз во время проведения судьбоносного, судьбоопределяющего для многих литераторов читинского семинара молодых писателей Сибири и Дальнего Востока, созванного по инициативе писателей-забайкальцев, возглавляемых Георгием Рудольфовичем Граубиным, я шагал по Чите в форме моряка-тихоокеанца с чемоданчиком, в котором лежали нехитрые пожитки дембеля и десятка два-три листочков из «Почтового набора», испещрённых строчками моих новых, а потому кажущихся автору удачными, стихов.

На срочную службу в Военно-морской Флот я был призван сразу после окончания историко-филологического факультета Читинского государст¬венного педагогического института в июне 1961 года. К тому времени моё имя, естественно, далеко не так часто, как хотелось (честнее сказать – от случая к случаю), называлось в числе имён молодых перспективных литераторов нашего края. В одной из центральных газет была опубликована моя поэма «Моё село» – весьма хилое подражание евтушенковской «Станции Зиме». А в журнале «Смена» в номере, посвящённом Сибири, Забайкалью и Дальнему Востоку, на одной странице были опубликованы стихи известных забайкальских поэтов Константина Седых и Бориса Макарова (ох, и всыпали же кому-то из журналистов, случайно подставивших мою фамилию под эту венценосную «шапку»)!

Несколько моих стихотворений вошли в коллективные сборники стихов молодых поэтов Забайкалья, регулярно издававшихся Читинским книжным издательством, одно из стихотворений было опубликовано в очень авторитетном для того времени альманахе «Забайкалье»...

Так что по Чите – городу моей студенческой и поэтической юности – я шагал твёрдой, уверенной поступью. Ещё бы – в моём багаже были и вышеперечисленные публикации, и новые, ещё никому, кроме самого автора, не известные шедевры, и четыре года хождений сквозь штормы северных и южных морей Тихого океана на родном «СКР-55» – сторожевом противолодочном корабле.

Продолжить путь к родному дому, который находился в селе Мангут Кыринского района, я мог только на следующий день, а потому остановился на ночлег у моего однокурсника, поэта-сатирика Андрея Тимофеева, и его жены Розы Николаевны. Андрей Тимофеевич, участник Великой Отечественной войны, награждённый за отвагу орденом Красной Звезды, окончил институт с красным дипломом. Он был прекрасным знатоком отечественной и зарубежной литературы, страстным библиофилом, мудрым, спокойным, уравновешенным и в то же время влюбленным в острое словцо, в добрую шутку человеком. Он не терпел высокомерия, заносчивости, хвастовства.

– Ну, как вы тут без меня? Пишете? Печатаетесь? Кто? Где? – спросил я своего друга, заканчивая чаепитие. – Поди, по собранию собственных сочинений на книжные полки поставили. Я вон и то между вахтами с сотенку стихотворений наскрёб.

– Молодец! – ответил Анд¬рей Тимофеевич. – Есть кое-что и кое-кто и у нас. Саша Колумбии (наш общий друг и од¬нокурсник) славную книжку стихов издал. «Травам цвести» называется. Продаётся во всех книжных магазинах, есть в библиотеках. Сборник небольшой, но, как говорится: мал золотник, да дорог. В Восточно-Сибирском издательстве издаётся, а, может, уже вышла из печати книжка стихов Геннадия Головатого. В печати сообщалось – в серии «Бригада» – «Когда солнце сгорает». Все любители поэзии ждут её. Слышал о Геннадии?.. Услышишь!.. Все услышат! Да и услышали уже...

Андрей Тимофеевич выдвинул ящик письменного стола и вынул увесистую папку газетных вырезок, отпечатанных на пишущей машинке и просто переписанных от руки стихотворений:

- Собираю жемчужины. Эта папка у меня, вроде родничка с водой. Открою, прочту одно-другое стихотворение – на душе светлеет. Слушай:

Слепые не могут

смотреть гневно.
Немые не могут
кричать яростно.
Безрукие не могут
держать оружие.
Безногие не могут
шагать вперёд.
Но – немые могут
смотреть гневно.
Но – слепые могут
кричать яростно.
Но – безногие могут
держать оружие.
Но – безрукие могут
шагать вперёд.

Стихотворение называется «Могут». Всего восемь строк. Геннадий Алексеевич представил его на конкурс поэзии «Наш современник» газеты «Комсомольская правда». Евгений Евтушенко и Ярослав Смеляков присудили ему первое место. «Могут», как гром, прогремело на всю страну. Тысячи людей его слушали и читали стоя.

Вот таких поэтов рождает наша забайкальская земля...

- Ещё, Андрей Тимофеевич!

- Ну что ж, слушай:

«На языке богов»

Уйду, пойду по юности –
за годами, за гранями! –
Где по звенящей лунности
Бьёт барабанщик раненый.
Где в ночь уходит конница.
Где, если уходить,
Семь бед вослед погонятся
и сорок – впереди.
Где беспощадно верится
В часы рассвета раннего,
Что счастье –
не отвертится
За годами, за гранями.
И вспыхивают зарева
У дальних берегов...
И – нужно разговаривать
На языке богов.

...В тот вечер, в ту ночь я не читал, не показывал своему другу мои стихи. Не читал, не показывал мне он и свои...

...Один за другим поднимались перед нашим автобусом, следующим по маршруту «Чита-Мангут», крутобокие хребты. Охваченные осенней позолотой сопки походили на луны. Перед каждым новым подъёмом автобус на долю секунды останавливался, как будто собирался с силами, а потом делал рывок вперёд на штурм крутяка.

Я невольно откидывался назад. Перед глазами расплескивалась безбрежная синева, и мне казалось, что я врубаюсь в неё. На безоблачном небе над лунами сопок барабанно крутилась Луна.

«Уйду, пойду по юности –

За годами, за гранями! –
Где по звенящей лунности
Бьёт барабанщик раненый...»

Эти строки повторял я снова и снова. И не боялся семи бед, гонящихся вослед, и сорока – впереди. И верил, что счастье – не отвертится за годами, за гранями. И благодарил Поэта за бесценный совет-указание всем поэтам нашего и грядущего поколений, что если уж мы избрали своим уделом поэтическое творчество, то нужно разговаривать на языке богов. На языке бесконечно трудном, но единственно приемлемом и возможном.

И мне, представителю голодного и полуголодного военного и послевоенного поколения, вдосталь хлебнувшему за пять лет учёбы в институте трудностей студенческой общежитской жизни, четыре года прожившему в тесном, без окон, без дверей стальном кубрике, очень близко знакомому с ветрами, дующими с торосистых просторов Северного Ледовитого океана, не раз вмерзающему в жёсткое, выкованное из железного листа сиденье комендора-зенитчика в долгие часы боевых тревог, ещё предстояло поучиться у Геннадия Алексеевича не только поэтическому мастерству, но и великому мужеству, терпению, стойкости и бесконечной, неколебимой любви к людям, к природе – к жизни...

Тогда же, в 1965-м, благодаря периодике – областным газетам «Забайкальский рабочий», «Комсомолец Забайкалья», журналам «Нева», «Сибирские огни», «Смена» и др. – я познакомился со многими стихотворениями Геннадия Алексеевича: «Память», «Розовое небо», «К сближению», «Звери», «Возврати», «Окна», «Настроение», «Вечернее», «Открой»...

Больно резануло по душе, по сердцу стихотворение «У людей на виду»:

Я затерян, затерян –

В мире звёзд и листвы!
Я не знаю, где берег
Океана молвы.
И не вспомнить: откуда
Я пришёл и когда?
Может, был я и буду
В мире этом всегда?
Каждый гаснущий вечер –
Утро в дальних краях!
Чем же путь мой отмечен?
Чем единственный я?
Отчего мне так тесно
На просторах любых?
Может, звон моих песен
Только эхо других?
Я совсем не уверен:
Где – ведом, где – веду...
Я затерян, затерян —
У людей на виду.

Одиночество... Одиночество поэта, художника, творца – вечное одиночество... Попытка определения своего предназначения... Сомнения в правильности выбранного пути... Сомнения в правильности выбора своего места в жизни...

Как близко, как понятно было всё это мне. Захотелось откликнуться, встретиться.

...На страницах «Забайкальского рабочего» и «Комсомольца Забайкалья» появляются несколько моих стихотворений. Среди них лишь два-три из «флотской тетради». Уж слишком далеко отстал я за четыре года от сверхскоростного поезда поэзии шестидесятых. Появиться у Геннадия Головатого, чьи стихи буквально нарасхват публикуют журналы и газеты Москвы, Ленинграда, Сибири, Дальнего Востока, о готовящемся издании новой поэтической книги которого «Не забыть и не вспомнить» всё чаще упоминается в радиопередачах и областных газетах, со скромным «букетиком» своих рифмованных строк я не мог.

И тут случилось чудо. В один из первых дней 1966 года мне пришло письмо Геннадия Алексеевича, в котором он приглашал меня в удобное время посетить его. Было в том письме и несколько слов похвалы. Он назвал удачными парочку моих стихотворений, опубликованных в «Забайкальском рабочем». От такого внимания и такой похвалы можно было и возгордиться...

Позже я узнал, что подобные письма получали многие молодые и даже не очень молодые литераторы нашего края. Дружбой с талантливым и в ту пору уже известным всем книголюбам огромной страны поэтом гордились не только мы, забайкальцы, но и москвичи, иркутяне, приморцы...

Вокруг прикованного к постели, с малолетства лишённого возможности самостоятельно открыть дверь очередному гостю, но удивительно сильного духом, готового поделиться этой неиссякаемой силой с другими Человека сплотились десятки его учеников и соратников. Среди них были не только прозаики и поэты, но и педагоги, журналисты, врачи, геологи...

В пору нашего личного знакомства Геннадий с женой и дочкой Ивушкой уже жил в Чите, хотя в его стихах непрестанно звучала, светилась любовь к своей малой родине – пристанционному посёлку Аксёново-Зиловское, стоящему на берегах реки с красивым и таинственным именем Белый Урюм. Там Геннадий родился. Там прошли первые годы его жизни.

Одно из таких стихотворений «В Забайкалье», ставшее ныне хрестоматийным, было создано им незадолго до нашего личного знакомства – в 1965 году.

«А у нас, в Забайкалье,

Сопки – малиновые!
Вы, небось, и не знаете,
Что такое – багул?
Вы напрасно стараетесь
Здесь мне жизнь осчастливливать:
Всё равно я однажды
В Забайкалье сбегу.
Там, над Белым Урюмом,
Наклоняются пристально
Лозы гибкие-гибкие!
И кукушки грустят.
Там весной на заре
Небо чистое, чистое!
Перелётные птицы –
Как на праздник, летят...."

О, как хочется это стихотворение цитировать ещё и ещё – до конца...

И как хорошо, что и это стихотворение, и стихи, процитированные выше, и десятки, сотни стихотворений Геннадия Головатого теперь каждый любитель поэзии, каждый поклонник его творчества (а таковых много во всех городах и селах воспетого им края) найдёт в любовно изданном первом томе «Геннадий Головатый. Избранное», увидевшем свет в Читинском «Экспресс-издательстве», возглавляемом журналистом и литератором Геннадием Георгиевичем Богдановым. Книга Геннадия Алексеевича достойно продолжила серию книг, уже открывших серию «Золотая библиотека Забайкалья», координатором издания которой является Г. Богданов.

Большую, ответственную, кропотливую работу проделала редактор-составитель книги стихов Г. Головатого известная журналистка, литератор Елена Федоровна Куренная. В кратком дополнении к предисловию, написанному ею и Г. Богдановым, открывающему том, скромно названном «Слово о рукописи», Елене Федоровне удалось полно и всесторонне охарактеризовать творчество Геннадия Алексеевича, рассказать об основных этапах его беспредельно трудной, но яркой и по-своему, не побоимся этого слова, счастливой жизни. Впрочем, о своей судьбе-испытании, об остром ощущении бренности и бесконечности человеческого бытия, о своей любви к женщине, Родине, детям, жизни Поэт полно и объёмно, с присущей ему нежностью, открытостью, смелостью, рассказал сам.

И, конечно же, не случайно книга открывается стихотворением «Между жизнью и смертью», написанным двадцатилетним Геннадием и ставшим, как и многие другие, программным:

Двадцать лет я уже –

на пороге
Между жизнью и смертью –
держусь.
Вы всегда ошибались,
«пророки»,
Предрекая конечную жуть.
Вы всегда ошибались, не веря
В силу духа, а веруя в плоть.
Но потеря страшна
не потерей,
А бессильем найти в ней
оплот.
Да, горшки обжигают не боги,
Но подарен был Богом огонь.
Двадцать лет я горю
на пороге:
Смерть схватила б,
да жжёт ей ладонь.

Пройдет почти четверть века, и Поэт, четыре с лишним десятилетия проживший в беспрерывной борьбе за жизнь, перенесший множество потерь, познавший таранные удары предательства, мертвую тишину забвения, не скрывая своей усталости, снова скажет:

«В напряжении»

Каждой жилкой покоя хочу,
Каждой фиброчкой –
в изнеможении!
Или жизнь уже не по плечу,
Если не по плечу напряжение?
НО – ДО СМЕРТУШКИ! –
ХОЧЕТСЯ ЖИТЬ:
МЫСЛИТЬ, И ПОЗНАВАТЬ,
И НАДЕЯТЬСЯ!
И не то, чтоб собой
дорожить,
Но рассчитывать всё же
на действие.

(Выделено мной. – Б.М.) Любви к жизни – этому величайшему из даров человеку Природой, Богом – учил нас, своих друзей, читателей, и будет учить наших детей, внуков, правнуков Геннадий Алексеевич Головатый. Будет учить Словом своим. Жизнью своей.

1956-1977 годы (в 1977-м семья Головатых переезжает в Крым) – период нашего постоянного дружеского общения с Геннадием. Хотя постоянным наше общение в какой-то степени можно назвать условно. Нас разделяли почти 300 километров. Моя работа (я в те годы трудился в должности ответственного секретаря редакции Акшинской районной газеты «Сельская новь», а секретарь – связующее звено редакции и типографии и обязан постоянно находиться на своём «боевом» посту) не позволяла мне часто бывать в Чите. Однако при любом удобном случае я старался заглянуть к моему другу, был хорошо знаком с его семьей. Дважды при¬езжал в гости ко мне в Акшу и Геннадий.

Каждая встреча с прекрасным поэтом и незаурядным, обладающим академическими знаниями и поразительной житейской мудростью человеком запоминались мне, как большой урок Большого учителя, хотя он на несколько месяцев был моложе меня.

Несмотря на то, что его книги издавались (как и книги большинства из нас, в ту пору носящих, увы, не очень почётные звания «молодых» и «начинающих» поэтов, затрудняющие вход нашим рукописям в издательства) реже, чем ему хотелось бы, Геннадий всегда оставался оптимистом и здесь.

«Береги каждую свою строку. Стихи нам даются Небом. Придёт время, и все сделанное, накопленное, выстраданное нами будет востребовано, уйдёт к людям», - говорил он и показывал мне на книжный шкаф, на полках которого чёткими, красивыми гвардейскими рядами стояли рукописи его будущих книг. Каждая рукопись была оформлена так, что её можно было тут же сдавать в издательство и запускать в производство.

И когда я сегодня смотрю, перелистываю, перечитываю «Избранное» Геннадия – изящную, любовно оформленную книгу, в которую органично включены и ноты песен на его слова, и фотоснимки из семейного архива, и факсимиле его рукописей, которые предоставили для издания его жена С.А. Головатая и его сыновья Роман и Сила, книгу, в которую вложили свой большой труд, свою любовь и уважение к автору и редактор-составитель Е. Куренная, и сотрудники «Экспресс-издательства» во главе с Г. Богдановым, думаю: Геннадий Алексеевич был бы, как и все мы, его друзья, соратники, читатели, благодарен им.

«И не кончусь я здесь – с моей смертью в двадцатом столетье…», - сказал в одном из своих стихотворений Поэт-про¬рок, как сегодня многие называют Геннадия Головатого. И он, действительно, был и остаётся Пророком, совершившим всего одну ошибку в своих провиденьях.

Он не умер в двадцатом столетии. Силой своего духа, силой своей любви к жизни он на последнем рубеже борьбы со смертью сумел оттеснить её, заставил её уступить ему дорогу и шагнул – смело, решительно, гордо в XXI столетие. Геннадий Алексеевич умер 22 февраля 2001 года.

И я уверен, все, кто прочтёт книгу «Избранное» (том 1), а нас ещё ждёт встреча и со вторым томом, согласятся со мной: «Поэт, мыслитель, пророк, учитель Геннадий Алексеевич Головатый не кончится и в XXI столетии…»

Борис Макаров, член Союза писателей и

журналистов России, заслуженный работник
культуры РФ и Агинского Бурятского округа,
Почётный гражданин Читинской области

«Забайкальский рабочий», №230

Неуловимый Басенко

Депутат-справедливорос, являясь предпринимателем, злостно не исполняет законы.

Вся эта история закрутилась совершенно банально. Несколько дней назад в редакцию «Забмедиа» пришла читинка Наталья Обухова. Суть ее проблемы была проста – женщина не могла заставить своего бывшего работодателя выплатить ей заработную плату, причем уже имея на руках решение суда. И все бы ничего, если бы ее бывшим работодателем не был… депутат Читинской городской думы от фракции «Справедливая Россия» Вячеслав Басенко.

Ищут пожарные, ищет милиция…

Наталья Обухова работала у индивидуального предпринимателя Басенко с 1 января 2009 года.

- Наша работа заключалась в том, что мы мыли железнодорожные вагоны – внутри и снаружи, причем работа нелегкая, а зарплата, по сути, мизерная – я как мастер получала около 15 тысяч, а вот у девчонок выходило по 6-7 тысяч всего, - начала свой рассказ женщина. – Прошло полгода, и в июне 2009 года начались проблемы с зарплатой. Когда я вышла из отпуска 6 августа, куда, разумеется, я ушла без отпускных, ситуация в организации не изменилась. К тому времени у нас уже многие побывали в «неоплачиваемом отпуске». Разговоры с руководством были бесполезны, у него один ответ – нет денег. И мы, 13 человек сотрудников ИП Басенко, 31 августа приняли решение уволиться. Конечно, расчёта нам никто не выдал. Самое обидное было то, что без денег мы остались накануне 1 сентября, когда нужно было ребятишек в школу собирать.

Несколько месяцев работники носили свои жалобы на Басенко по прокуратурам, где их отфутболивали – то в районную, то в транспортную, пока юристы не посоветовали им бросить бесполезную ходьбу по инстанциям, а направляться прямиком в суд.

- Судебные заседания трижды откладывались, так как Басенко не являлся на них. Его искали судебные приставы, приносили ему повестки и домой, и на работу в городскую думу. Нигде его не могли найти, - рассказывает о своих злоключениях Наталья Юрьевна.

Но закон, к счастью, позволяет суду принимать решения даже в отсутствие одной из сторон. В итоге 15 марта 2010 года Ингодинский районный суд Читы вынес решение – взыскать с индивидуального предпринимателя Басенко Вячеслава Ивановича в пользу Обуховой и Головковой (еще одна работница ИП Басенко) невыплаченную заработную плату с учётом компенсации за неиспользованный отпуск, проценты и компенсацию морального вреда. Всего Наталье Юрьевне полагалось чуть больше 19 тысяч рублей, а её коллеге Светлане Головковой – 18 тысяч рублей. Счастью женщин не было предела – наконец-то, спустя почти год, они смогут получить свои честно заработанные деньги. Однако радоваться было рано. Их бывший работодатель не торопился выполнять решение суда.

Забег по коридорам власти

27 апреля текущего года в отношении предпринимателя Вячеслава Ивановича Басенко было возбуждено исполнительное производство. Однако воз и ныне там – работницы ИП Басенко только успевают обивать пороги, сам же Вячеслав Иванович не желает исполнять решение суда.

- Приставы не могут сдвинуть дело с мертвой точки. Говорят, мол, не могут найти Басенко ни по месту работы, ни по месту жительства, – говорит Наталья Юрьевна.

Коллеги-журналисты, освещающие работу законодательного органа Читы, неоднократно говорили, что периодически видят Вячеслава Ивановича на своём рабочем месте. Однако телефон, который дали в пресс-службе думы, упорно молчал – «аппарат абонента выключен или…». Других контактов у Вячеслава Ивановича не наблюдалось – даже на сайте думы, в разделе, где иные законодатели указывают свои координаты, адреса и часы приема избирателей, напротив фамилии Басенко ничего написано не было. Пришлось отправиться в думу, к концу заседания, чтобы хоть в коридоре застать Вячеслава Ивановича и узнать, по каким же причинам он не может погасить долг по зарплате перед двумя его бывшими сотрудницами. Обнаружив искомого депутата на лестнице в здании гордумы, объясняю ему ситуацию, мол, читательницы обратились в газету, хотят получить зарплату от ИП Басенко. Только уловив суть вопроса, депутат Басенко изменился в лице:

- Мне всё равно – читатели или не читатели. Никаких комментариев!

- Вячеслав Иванович, а вы может сказать – ИП Басенко существует? – спрашиваю я.

- Понятия не имею… Я – депутат Басенко, а вот ИП Басенко пока не работает. И Басенко знает, откуда растут ноги и руки.

- Неужели вы считаете, что это заказ на вас? – недоумеваю я, искренне не понимая, на какой заказ намекает мой визави.

- Конечно. Я не считаю, я это знаю, - с этими словами человек, пишущий для читинцев законы, пустился наутёк по коридорам власти от корреспондента «Забмедиа», давая понять, что аудиенция окончена.

Догнать Вячеслава Ивановича – уважаемого гражданина, депутата от «Справедливой России» - не представлялось возможным.

Управа есть

В этой ситуации хотелось бы узнать у приставов – как же они так ищут-то Вячеслава Ивановича? Ведь вот он, жив-здоров, ни от кого не скрывается, на работу ходит…

Дать комментарий по этой теме согласился главный судебный пристав Забайкальского края Олег Пляскин. И именно тогда выяснилось, что Наталья Обухова и Светлана Головкова – это только вершина айсберга. Оказывается, что господин Басенко тот ещё должник.

- На самом деле предприниматель Басенко уже давно у нас на карандаше. Но оказалось, что найти его действительно не так уж просто. Например, по трём им же указанным адресам он фактически не проживает. В настоящее время Басенко Вячеслав Иванович проходит в качестве должника как физическое лицо в двух отделах Управления ФССП по Забайкальскому краю – в Центральном и Ингодинском, где на него заведено 25 исполнительных производств. В основном это административные штрафы, штрафы за нарушение трудового законодательства, долги по заработной плате, - начал главный пристав края Олег Пляскин. – В Железнодорожном отделе он у нас проходит как юридическое лицо.

По словам Олега Игоревича, Басенко в мировой суд по повесткам не является, все заседания проходят в его отсутствие. Исполнять решения судов он тоже не спешит.

- Я лично разговаривал с председателем гордумы Зенковым, - продолжает Пляскин, - он сказал, что единственное, чем может помочь – это через канцелярию, где депутаты получают какую-либо корреспонденцию, официально ему передать наше уведомление. В этом случае мы надлежащим образом можем его уведомить. Если и после этого он к нам не явится, мы его можем подвергнуть принудительному приводу. То, что Басенко не уплатил штрафы по судебным решениям, на сегодняшний день является нарушением статьи 20.25 КоАП, которая гласит, что если не выплачивается штраф в течение месяца, то судья может либо удвоить штраф, либо применить административный арест.

По данным главного судебного пристава, у Басенко и организаций, где он является руководителем, только по зарплате задолженность более 80 тысяч рублей. Кроме того, несколько тысяч рублей он должен в виде штрафов за нарушения трудового законодательства, десятки тысяч рублей не поступили в виде отчислений на работников в Пенсионный фонд… А вообще долги бизнесмена Басенко исчисляются даже не сотнями тысяч рублей. В общем, приставам работы много. Но, как заверил корреспондента «Забмедиа» Олег Пляскин, Басенко у них на особом контроле.

Отрабатывая эту тему, ещё раз убедилась – не все гладко в наших прослойках власти, если люди, пишущие законы, могут вот так запросто их не исполнять. Неужели депутатские полномочия могут запросто развязать руки любому человеку, похоронив остатки его совести под слоем равнодушия и пренебрежения к простому люду? Будем надеяться, что и на таких господ есть свой Архимедов рычаг.

Татьяна Белокопытова

P.S. Уже после нашей беседы с Олегом Пляскиным судебные приставы наведались по месту службы народного избранника, чтобы вручить ему уведомление, однако на месте его застать снова не удалось. А в редакцию между тем пришло письмо от жительницы поселка Могзон, которая также работала у ИП Басенко. Женщина до сих пор не может получить пособие на ребёнка за октябрь и ноябрь 2009 года. Думается, что если ей обратиться в суд, то этого пособия не хватит даже на юридическую консультацию. Так и молчит… «Экстра», №48

Ехал грека

Любить греков меня учили с младых ногтей. В детстве давали читать «Илиаду». В школе рассказывали о Перикле и спартанцах, в университете – о Сократе, Платоне и Зеноне Александрийском. Строки Бродского «Как мало стало греков в Ленинграде, да и вообще вне Греции их мало» добавляли в эту любовь особые трогательные ноты. Неудивительно, что, узнав о визите в Читу афинского журналиста Георгиоса Питропакиса, немедля отправился на встречу с ним.

25 минут свободы слова

Ночь с 25-го на 26-е ноября. Поезд «Москва-Владивосток» прибывает на первый путь. Серые вагоны катятся вдоль перрона, постепенно сбавляя скорость. Встречающие бегут параллельно составу, ища взглядом нужные им номера вагонов – первый, шестой, десятый... Георгиос Питропакис – в тринадцатом. Наконец поезд останавливается, проводница открывает дверь и выбрасывает «трап». Первым на землю сходит закутанный в «арафатку» армянин с ящиком фруктов в руках. Проходит мимо. Я же ищу глазами загорелого и гордого олимпийца или, на худой конец, смуглого и седобородого философа.

- Спасибо вам, Гоша! Счастливого пути! - слышится за спиной.

- По-жа-луй-ста, - звучит в ответ. Оглянувшись, вижу как «армянин» отдаёт ящик одной из пассажирок поезда, с трудом выговаривая: «До-сви-да-ния». Глянув в мою сторону, «Гоша» произносит: «It's cold!» («Холодно!». Дальше мы общаемся на английском).

- Сколько у нас времени? - спрашивает Георгиос по пути к привокзальному магазину.

- 25 минут.

- 25 минут свободы слова! – улыбается грек. – «Свобода слова» - так переводится название нашей газеты «Eleftherotypia». Это крупнейшее общественно-политическое издание, выходящее в Афинах с 1976 года.

- Что привело вас на Транссиб?

- В следующем году этой магистрали исполнится 120 лет. 120 лет самой длинной железной дороге мира! Такую дату захотелось встретить во все оружие: подготовить репортаж о людях, которые здесь живут и работают, о природе, что их окружает. Для исполнения задумки мы решили проехать на поезде «Москва-Владивосток» через большую часть России, затем пересесть на «Владивосток-Москва» и тем же путём вернуться в столицу. Завершится турне 19 декабря, когда я вылечу в Афины, - рассказывает Георгиос.

Попутчик афинянина – столичный фотограф Сергей Козьмин – к этому времени уже исчез где-то между составами, удивляя встречных двумя фотоаппаратами на груди и краснозвёздной шапкой-ушанкой на голове. Сказать по правде, в первую минуту именно его я и принял за греческого путешественника.

- Мы выехали 21 ноября с Ярославского вокзала Москвы, - продолжает объяснять Питропакис. – Уже видели вокзалы Владимира, Нижнего Новгорода, Перми, Тюмени, Омска, Новосибирска, Красноярска и Иркутска. Я восхищён красотой здешней природы. Мы специально отправились в путь зимой, чтобы прочувствовать всё величие Сибири. Для нас, греков, русская зима – экзотика! Большое впечатление производят ваши реки и, разумеется, озеро Байкал. Это ни с чем несравнимое зрелище! В Забайкалье мы хотим посмотреть станции Хилок, Чита, Карымская, Чернышевск и Могоча. Я не перестаю поражаться мужеству людей, работающих в такие морозы!

Дрожа от холода, Георгиос входит в магазин и оглядывает его съестные запасы.

Как не любить Россию?

- Как не любить Россию, когда моя жена – русская?! Я очень люблю вашу страну, свою супругу и её пирожки. Пирожки люблю особенно, - смеётся мой собеседник, взвешивая на ладони сдобные булочки, разложенные на прилавке.

- Скажи ему: пусть руками не трогает, - кричит продавщица. – А то если каждый теребить будет, как их есть-то потом?! И в очередь пусть встанет, вне очереди не обслуживаю.

Рассчитавшись за десяток булочек и пирожков, грек кладёт их в один большой пакет, прижимает его к груди и бодрым шагом направляется к вагону, оглядывая привокзальную площадь, кафедральный собор и группу бомжей.

- Обратите внимание: справа православный храм, один из крупнейших в Сибири, - вхожу я в роль экскурсовода.

- Я – атеист! - резко прерывает меня Георгиос. – Я знаю, что в России много атеистов. Это часть вашей истории. Как, собственно, и та церковь. Наверное, она красива, но меня не интересует. Меня занимает другой вопрос: почему вагон, в котором я еду – столь отвратителен? Конечно, я видел, что в нашем составе есть и новые, комфортабельные, вагоны, но... я в них не еду! Почему столько горелого леса? Почему к природе относятся непочтительно? Откуда столько мусора? И почему его не убирают?

Не зная как в регламенте двух минут объяснить заезжему иностранцу превратности местной жизни, парирую: «В Греции тоже много проблем – пожары, экономические катаклизмы...».

- Да, вы правы. Но экономический кризис сказался не только на нас: проблемы есть в Испании, Португалии, Ирландии, США... Все испытывают сложность современного положения. И Сибирь не исключение. Но я вижу, как работают здесь люди, как они трудятся, несмотря на ужасный климат! И хочу рассказать об этом своим соотечественникам.

«С первого пути отправляется поезд «Москва-Владивосток», - объявляет диктор. По-прежнему крепко сжимая пакет с пирожками, афинян поднимается в свой вагон и машет на прощанье рукой. Дверь закрыта. Колёса скрипят. Пар валит изо рта провожающих. Поезд трогается и вскоре растворяется в ночной мгле. «Как мало стало греков в Ленинграде, да и вообще вне Греции их мало»...

Илья Баринов, «Экстра», №48