Бескорыстный депутат и упрямый завод – в обзоре краевых СМИ

Нам светят 100 киловатт?

Уже три месяца забайкальские дачники не могут воспользоваться законной льготой

29 июня был принят закон края «О государственной поддержке садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединений граждан в Забайкальском крае». В июле он вступил в силу, в том числе в части оплаты установленных законом киловатт часов электрической энергии. Но садоводы и огородники до сих пор не могут воспользоваться законной льготой, потому что до сегодняшнего дня Правительством края не приняты нужные нормативно-правовые акты. Закон есть, а как его исполнять, никто не знает.

Как только начинается садово-огородный сезон, дачники всего края устремляются на свои 6 соток. Зачем – знают все. Те, кто растит картошку-капусту не удовольствия ради, а как вариант поддержки семейства, вынужден скрупулёзно подсчитывать копейки. Тогда дачная арифметика оказывается в плюсе, и огород не превращает семейный бюджет в бюджет проедания. Кто-то экономит на проезде, кто-то – на удобрениях и химикатах, а кто-то – на электроэнергии. Поэтому закон о льготных 100 киловаттах был всё же долгожданным. Во многом потому, что одни дачники, впервые почувствовав внимание к себе, понадеялись, что следом за одним законом потянутся следующие, а для других 100 рублей экономии оказались в радость.

По данным Союза садоводов и огородников, сегодня на территории Забайкалья зарегистрировано 4120 земельных участков, большая часть которых активно используется. Понятно, что владельцы в большинстве случаев – пенсионеры. Поскольку абсолютное большинство дачных кооперативов расположено рядом с Читой и городскими поселениями края, то платят дачники за свет по городскому тарифу.

Депутаты комитета по аграрной политике, природопользованию и потребительскому рынку предложили предоставить забайкальским дачникам региональную льготу по оплате электроэнергии. Отныне забайкальские дачники 4 месяца в год – с 1 мая по 1 сентября – должны платить за 100 кВт/ч ежемесячно по тарифу сельских жителей. Однако в расчётно-кассовых центрах дачников рассчитывают по-прежнему – по 3,19 р. за один киловатт энергии.

Два привета без ответа

Пенсионеру Василию Константиновичу невдомёк правовые тонкости. В его бытность газета «Правда» писала правду, а тут что получается – по телевизору сказали, в газете написали, а льготы-то нет – соврали, значит! Дачник со стажем, он, потрясая газетной вырезкой, готов требовать от нас, опубликовавших информацию о льготе, едва ли не опровержения.

Ещё в конце июня, на последней перед летними каникулами депутатской сессии, кто-то озвучил опасения вслух: «Закон приняли, а механизма, как это воплотить в жизнь, нет. Сейчас дачники «повалят» с требованиями к энергетикам, а те руками разведут».

В июле нормативных документов по реализации закона не появилось. Даже после обращения к Правительству председателя Законодательного Собрания Степана Жирякова.

В ответ на послание и.о. губернатора Александр Холмогоров распорядился создать рабочую группу «по оказанию поддержки и содействия краевому союзу садоводов». Группу создали, в том числе в неё вошли министр сельского хозяйства Любовь Гарголло, председатель комитета по аграрной политике Заксобрания Александр Ваулин и прочие, а также специалисты Читинской энергосбытовой компании, ОАО «Читаэнерго», краевой Земельной кадастровой палаты.

Через месяц, 12 августа, в Правительство края отправилось второе письмо о «необходимости ускорить разработку нормативно-правовых актов».

После второго обращения спикера Жирякова в правительство, от последнего… реакции не последовало.

7 сентября, на первом же после летних каникул пленарном заседании Заксобрания ситуацию вокруг «дачного» закона глава краевого парламента Степан Жиряков назвал парадоксальной, не сдерживая гневных ноток в голосе: «Закон есть, деньги в бюджете предусмотрены, а забайкальские дачники и огородники, а их огромная армия, порядка 400 тысяч человек, не могут получить обещанную поддержку. Такая, мягко говоря, нерасторопность сильно бьёт по авторитету власти, особенно в преддверии выборов».

Закон без ног
Объяснить логически игнорирование действующего закона представители исполнительной власти смогли буквально в двух словах. «Если давать льготу всем 400 тысячам дачникам в течение 4 месяцев... У нас нет таких денег!» – заявил заместитель председателя Правительства Забайкальского края по финансово-экономическим вопросам Алексей Кошелев. Напомним, что изначально заявленная разработчиками законопроекта сумма – 2 миллиона 250 тысяч рублей.

Однако глава Законодательного Собрания края Степан Жиряков возражает: «Категории льготников прописаны в законе четко, и все 400 с лишним тысяч дачников не являются получателями субсидии».

«21 сентября планируется обсуждение проекта этого подзаконного акта на рабочей группе. Самая главная увязка – с министерством финансов. Но если закон принят, он должен работать. Закон сложный, потому что он, по сути, декларирует право, но совершенно не указывает механизм его воплощения...», – сказал руководитель Администрации Губернатора Забайкальского края Геннадий Чупин, назначенный возглавить работу над подготовкой документов.

Тамара Кобина, председатель Союза садоводов и огородников Забайкалья, рада тому, что закон приняли, но считает, что «ему забыли приделать ноги». Долгожданную компенсацию смогут получить меньше 20 тысяч дачников. Закон чётко оговаривает условия получения субсидии: садоводческое, дачное некоммерческое объединение должно быть включено в краевой реестр, а земельный участок должен быть оформлен в собственность. «В моем дачном кооперативе люди практически 100 % оформили право собственности. А как быть с теми, где председатели каждый месяц меняются?», – задает вопрос Кобина.

«Надо было и нас пригласить на обсуждение этого закона, и мы бы предложили принять к этому закону краевую целевую программу о поддержке дачников и огородников, потому что закон во многом нерабочий. Я, например, не знаю, как нам выйти на связь с теми 13 районами, которые не состоят в нашем обществе, как им объяснить действие этого закона? – беспокоится она. – Как систематизировать работу по оформлению земли и учету? Мы одни с этим не справимся, считаю, что эту работу должен выполнять Минсельхоз, а мы поможем, чем можем».

Первое заседание рабочей группы состоялось 21 сентября, порядок субсидирования, предложенный Минсельхозом края, был единодушно одобрен ее членами. Теперь документы должны пройти экспертное заключение в Правительстве края, и в начале октября дачники смогут вздохнуть с облегчением?

Получается по пословице... Долго запрягали коня (два письма без ответа Степана Жирякова), потом быстро поехали (21 сентября члены рабочей комиссии встретились и в один день нашли решение). Но самым закономерным итогом эпопеи будет, пожалуй, ответ: «Денег в бюджете нет!» «Средства в бюджете этого года на эти цели не запланированы, – сказала министр сельского хозяйства Любовь Гарголло, – поэтому надеяться на выплату субсидий в этом году не стоит».

Дело за депутатами, которые могут отстоять честь свою и закона в ноябре, когда будет пересматриваться бюджет Забайкальского края. Почему-то кажется, что силы будут неравны...

Говорят, что…
Краснокаменские дачники давно пользуются благами такого закона, они, правда, платят меньше? Ирина Сашина, п. Песчанка.
Как рассказали в Региональной службе по тарифам (РСТ), в Краснокаменске население платит за электроэнергию 1,08 р. за кВт/ч. Для дачных, садоводческих и огороднических объединений специального закона не принимали, поскольку краснокаменские дачники и так платят в три раза меньше любого другого жителя края. Цена одного киловатт часа для жителей сельской местности в Краснокаменском районе составляет 1,05 р. Елена Казак, Земля, №38

Не благодаря, а вопреки!

Последнее воскресенье сентября – праздник всех машиностроителей. В Забайкалье сохранилось всего лишь шесть предприятий этой отрасли. Но не все постоянно работающие, одно из самых стабильных – Завод горного оборудования в Дарасуне. В феврале этого года ему исполнилось 60 лет, и «Земля» тогда побывала в гостях у дарасунских машиностроителей. В преддверии праздника нам захотелось приехать сюда ещё раз.

За более чем 60-летнюю историю предприятия на нём перебывали журналисты всех поколений. Пресса любит гостеприимных дарасунских машиностроителей. Во-первых, здесь есть, на что посмотреть, с кем поговорить, что поснимать. Во-вторых, голос директора завода Сергея Белоногова остается одним из немногих голосов Правды. Он вырывается из общего хора, поющего нам, как хорошо живётся в Забайкалье человеку труда, и не устает повторять: не очень-то хорошо. Хороший друг Сергея Белоногова, знаменитый лётчик-космонавт Георгий Гречко, побывав в заводских цехах, сказал по этому поводу: «Я увидел реальное производство, которое существует не благодаря, а вопреки всему».

Люди труда
Это видно повсюду. Даже в тепличном хозяйстве, которое завод сохранил и приумножил, чтобы поставлять витамины в заводскую столовую круглый год. Хозяйка грядок и теплиц Александра Гаврилова рассказала нам, что приусадебный участок предприятию совсем не выгоден – прибыли, как таковой, не приносит. Но сбрасывать его со счетов директор Сергей Белоногов не стал. Рассудил, что деньгами пользу не измерить. Спокойно здесь продолжают трудиться шесть человек. Обрабатывают почти 4,5 га земли, 6 больших теплиц, каждую весну сажают около 18 видов овощей и с некоторых получают двойной урожай. Две теплицы – с огурцами и помидорами – отапливаемые, поэтому овощная братия продержится здесь до самого ноября. В прошлом году, по рассказам Александры Гавриловой, с грядок и теплиц собрали 23 тонны овощей, большую часть отдали на переработку в столовую, кое-что раздарили рабочим и пенсионерам, когда-то работавшим на предприятии. В феврале этого года завод отмечал 60-летний юбилей, поэтому поощрить хотелось каждого. Ну, а излишки решили продать – не только односельчанам, но и читинцам, успевшим договориться о поставках свежей зелени и овощей на свои предприятия.

Сама Александра Гаврилова в тепличном хозяйстве отработала 15 лет, до этого трудилась на стройке завода – сначала каменщиком, потом машинистом башенного крана и штукатуром-маляром. Возводили новые дома для рабочих, новые цеха для завода. Одним словом, строили весь большой посёлок Дарасун, судьба которого теперь неразрывно связана с Заводом горного оборудования. Подсчитано, что с 1951 года рабочие завода построили в Дарасуне 37 тысяч квадратных метров жилья, детский сад, стадион, больницу, школу, Дом культуры и мощную котельную!

Всего Александра Николаевна отдала заводу 45 лет. Основной костяк предприятия может похвастаться тем же. Согласитесь – такое нечасто встретишь. А ведь здесь не получают большого денежного довольствия; значит, держит людей другое – корни, которые крепко вросли в дарасунскую землю и отпускать не собираются.

Не всё на заводе так, как было при СССР. Раньше на заводе трудились 1300 человек, сегодня около 500. Объёмы производства, соответственно, сократились. Раньше завод не думал, где раздобыть инженера. Сегодня приходится беспокоиться и об этом, и о многом другом. Но, как бы ни было тяжело крупному промышленному предприятию выжить, на людях здесь стараются не экономить. И к празднику – Дню машиностроителя – самых лучших, по уже сложившейся традиции, поощрят.

День сегодняшний

Более ста человек, т.е. каждого третьего, в этот день отметят Благодарственными письмами и Почётными грамотами от имени губернатора края и Законодательного Собрания. «Поблагодарим людей за работу, ведь завод существует благодаря им, благодаря им живет посёлок, – говорит Сергей Белоногов. – Конечно, хочется сделать для коллектива что-то большее, но не всё получается».

А получается совсем немало. Завод не только не прекращает серийное производство прежних моделей, но и осваивает новые. За последние два года подготовлены к выпуску три новые машины: бурильная установка БШ-101 (аналогов в мире нет, есть подобная французского производства, но цена кратно выше дарасунской), пневмодвигатель П-12-12, который раньше изготавливался питерским заводом «Пневматика», но после его ликвидации начал осваиваться дарасунскими машиностроителями, и шахтная вагонетка для перевозки взрывчатых веществ.

Работа с прежними моделями, которые на заводе делают не один десяток лет, тоже идёт. Инженерно-техническая мысль не стоит на месте, как и пожелания заказчика. Модернизируются старые типы двигателей ДАР-5, ДАР-14 и ДАР-30. По просьбе краснокаменцев на основе прежней бурильной машины сделана новая, малогабаритная с податчиком, который может вращаться на 180 градусов – по 90 влево и вправо. «Благодаря этому усовершенствованию можно обуривать нижнюю зону, которая раньше оставалась закрытой», – объясняет инженер-конструктор Анатолий Наумов.

То и дело ИТР завода приходится решать неразрешимые для большинства людей задачи. За помощью к ним, помимо горнодобывающих предприятий, обращаются и пахари, и старатели. Многие артели и фермерские хозяйства пользуются ещё старой, советской техникой. Она, конечно, прочная, но и ей приходит конец, до последнего её латают, а на завод приходят за новыми запчастями. Здесь могут изготовить практически всё: лемехи, лапы, сегменты, корпусы, дергачи, зубья, штанги, коронки и даже башмаки – всё это названия запчастей кранов, станков, ударников, тракторов, одним словом, машин.

За ними – вся страна
Машины дарасунского производства крепки, как кремень. Работают по 20 и даже 30 лет! «Надёжность очень высокая, машина разработана так, что её можно менять узлами, все детали отвечают нормативам, положено резиночкам отслужить 6 месяцев – они отслужат, а могут и дольше при хорошем уходе», – рассказывает Анатолий Наумов.

Одновременно инженеры завода думают, а как жить дальше, что выпускать, чтобы это пользовалось спросом. Но на выставки горного оборудования, по словам Сергея Белоногова, они не ездят. Ведь завод – единственный в России по производству такого оборудования. «Со многими заказчиками мы работаем по многу лет. Работаем не только для своей страны, но и для заграницы. Так что выставки нам ни к чему – нас и так все знают». Если перечислить страны, где дарасунцы оставили свои машины, то получается, что знают их во всём мире: в Боливии и Никарагуа, на Кубе и в Корее, в Алжире и Испании, в Египте, Сирии, Ираке, Индии, Бирме, Бангладеше и в бывших союзных республиках. Был случай, когда пришлось отправлять специалиста на черный континент: машина с Дарасуна прибыла, а как с ней управляться, никто в Африке не знал.

«Тот костяк коллектива, который сегодня работает, способен на многое, – обещает Белоногов, – если бы нам не мешали с тарифами и налогами, мы могли бы горы свернуть».

О тарифах и налогах директор завода говорит постоянно и из-за этого нажил себе немало врагов. Чиновников самого разного ранга, которые никак не могут решить эту проблему, коробит от слов Белоногова: «Так делайте же что-нибудь! Решайте».

Этот год начался для предприятия с роста страховых налогов – с 26 до 34 %. Ежемесячно около 3 миллионов рублей предприятие тратит на уплату налогов с зарплаты. Обещанный рост тарифов на энергоносители в 15 % обернулся целыми 25 % к уровню прошлого года. «Премьер-министр сегодня обещает, что тарифы следующего года с первого января повысятся только на газ и железнодорожные перевозки, а на электроэнергию – c первого июня. То есть, когда президента выберем, тогда и повысим», – иронизирует директор дарасунского завода. На протяжении долгого времени от людей, которые занимаются тарифообразованием в крае, он – депутат Законодательного Cобрания – хочет услышать внятное объяснение, из чего формируется тариф. Но даже этот простой вопрос не находит ответа. «Была создана рабочая группа в Заксобрании по этой проблеме, которая, к сожалению, оказалась недееспособной. Я со своей стороны сообщил это председателю Заксобрания», – рассказывает Сергей Анатольевич.

Трудности встречают уникальный завод и на всех остальных направлениях, например, на железной дороге. С 1 июля все вагоны стали частными. Возить грузы различного сырья и материалов для производства машин заводу требуется немало, приходится обращаться к новым владельцам вагонов – москвичам и питерцам. «Вы, наверное, догадываетесь, какой стала цена после того, как ею завладел частник? – спрашивает Белоногов. – Конечно, она увеличилась. Никакой конкуренции, которую пытались создать этим новшеством, не возникло. Альтернативы как не было, так и нет».

Коллективу предприятия стало бы гораздо проще, если бы к нему прислушивались и перестали создавать дополнительные проблемы. Каждый год, по словам директора, завод начинает с установления расценок на свою продукцию, которые не меняются, пока не настанет следующий год. Эти цены заложены в контрактах и являются обязательными к исполнению. Однако же цены на тот же уголь, который покупается заводом, растут два раза в год, перед отопительным сезоном – обязательно.

«Когда мы обращаемся к руководителям нашего региона, курирующим вопросы экономики, они говорят: «Мы вам помогать не будем, вы же частники», – рассказывает Сергей Анатольевич. – Но они забывают, что одна треть нашего предприятия принадлежит государству, и они должны нам помогать! Наконец, задача власти – создать инфраструктуру. Не важно, чем ты занимаешься – убираешь хлеб, выпекаешь его или делаешь горные машины – власть должна позаботиться о твоей нормальной жизни и развитии. А это всё те же вопросы тарифов и налогообложения».

Вместо эпилога
Каким бы трудным ни было настоящее завода, здесь, помня о его легендарном прошлом, ждут не менее славного будущего. Беспокоятся о том, что никто в Забайкалье не готовит инженеров-литейщиков, инженеров-гидравликов. Стараются передать молодёжи, которая всё равно приходит сюда работать, опыт и знания. Здесь верят в то, что стране будут нужны не только юристы и экономисты, но и машины – простые редукторы и сложное горное оборудование. Здесь, как во все времена своего существования, думают не только о собственном благополучии, но и о процветании родного посёлка. Татьяна Решетникова, Земля, №38

Я не скучаю по СССР

Нынче стало модно предаваться ностальгии по советскому прошлому. По-моему, это тот случай, когда лекарство оказывается сильно хуже болезни.

Говорится, что в Советском Союзе было хорошо жить, лечиться и учиться. Ещё мы победили фашизм и послали человека в космос. А сейчас всё дорого, и мы стыдимся ездить на «Жигулях». Поэтому нынешнее – всё гуано, а прошлое – молочный шоколад.

Не буду, конечно, задавать риторических вопросов типа если всё было так хорошо, чего колосс СССР в одночасье развалился, но не могу не поделиться некоторыми реминисценциями. Говорят, что у нас была лучшая в мире система подготовки специалистов. Не знаю.

В 1979 году я учился на китайском отделении нашего педа. Прямо на лекцию пришла бледная как смерть заведующая кафедрой Калерия Тын, мы поднялись. Она не предложила сесть, а сказала, что Китай напал на Вьетнам, у нас отсрочки отменяют, и мы должны быть готовы к призыву в армию, чтобы выполнить свой интернациональный долг, применяя при этом полученные знания. Кто не хочет, тот пусть скажет сразу. Никто не отказался. Дверь уютной аудитории на углу Бабушкина и Бутина приоткрылась прямо во влажные джунгли и замерзшие даурские степи с китайскими снайперами.

Тогда нас пожалела судьба. А вот из Афганистана мой брат вернулся смертельно больным. Где сейчас тот Вьетнам, где сейчас тот Афганистан? А некоторые члены ленинского ЦК до сих пор заседают в краевом ЗакСе. И про СССР свежеиспечённым сказки бают нестрашные, чтобы водить нас по кругу, как леший на болоте. А я не скучаю по СССР.

За мой диплом я должен был поехать крепостным переводчиком на станцию Забайкалье на три года. Чугунке не были нужны переводчики. За месяц против моей воли переучили меня на весовщика. После пяти лет изучения китайской грамоты на одной из лучших кафедр в Союзе я год стоял у вагонов, считал ящики с яблоками. И ничего нельзя было сделать, таков был закон. Мне, конечно, по жизни пригодился этот опыт, но по СССР я не скучаю.

Границу застроили дотами и дзотами, хотя у китайцев никаких военных сил до самого Хингана никогда и не было. Ночью из-за «вееров» часто свет в поселке выключали, только на границе прожекторы работали, китайцам глаза слепили, давили им вояки на психику. Доты трёхэтажные – этаж над землей плюс два подземных. Прямо посреди степи – ни воды, ни электричества, ни дорог для стройки. А строили. Чтобы потом бросить за ненадобностью. Как те оставленные военные городки, в которых нынче народишко мучается нараскоряку. А жилья гражданского настроить не могли, хотя и обещали.

Мы с женой – оба молодые специалисты. Тут дом с горем пополам сдаётся, спрашиваю у начальника станции на приёме: «Дадут мне законную квартиру?» А он мне: «Ты когда сопли на кулак намотаешь, тогда будет у тебя квартира. А пока топай к вагону ящики считать, демократия». Через полгода мытарств дали комнату в общаге в феврале. Прихожу – в оконных рамах только сданного жилья щели сантиметра два шириной. А топят как? Восемь градусов жары на термометре, а у меня сынишка грудной ещё. Мне, конечно, по жизни пригодился этот опыт, но по СССР я не скучаю.

А эта вечная погоня за жраниной, очереди эти унизительные. Как-то прибегает жена с работы, отпросилась на десять минут. Кричит: «Там в 33-м магазине колбасу дают, по полкило в руки, бери детей и отправляйся за дефицитом». А сама сына и дочку уже одевает – зима. Детей надо брать, потому что на них тоже колбасу дадут. Порядок такой в торговле был поганый. А в магазине том пол из метлахской плитки, только вогнутый – середина торгового зала ниже краёв. Зал переполнен очередью за колбасой этой. А снег выпал, все его на обуви натащили, и от этого посреди зала в вогнутости лужа. Трудящиеся стоят, матерятся за очередь и в этой жиже ногами чавкают. Пока моя очередь до лужи не дошла, я детей своих за руки держу, они сонные, хныкают, а ничего не поделаешь, колбасы хочется.

Тут свет, как всегда, вырубили, толпа к прилавку ломанулась. Тьма, громкая ругань, все толкаются, и я вдруг чувствую, что уже ручонки-то не держу в ладонях. Всё, думаю, в этой луже сейчас и затопчут, скоты. Присел в темноте, их на ощупь быстро отыскал и наружу скорей. Никогда не забуду того ощущения беспомощности и ужаса. Да, такая история непригодна для целей патриотического воспитания и сплочения нации под эгидой секты свидетелей Зюганова. Я не скучаю по СССР.

Но я люблю эту страну, как любят беспомощного родственника, с которым прожили почти целую жизнь, а потом его разбил паралич. И сделать ничего не сделаешь, и из души не выкинешь. Это была страна фактического апартеида: «Народ и партия едины, раздельны только магазины». И школы, и больницы, и институты, и всё.

Поэтому пусть скучают те, кто в обкомовском буфете отоваривался под лозунгом «Кто у нас не работает – тот не ест!», пока юнцов гнали на бессмысленные бойни. Пусть скучают те, кто в цэковских санаториях чресла подлечивал, требуя от гэбни, чтобы побыстрее нашли и наказали мальчишек, которые с риском для всего расклеивали листовки против войны в Афганистане. Пусть скучают те, кто роскошные квартиры получал в домах по Ангарской между Полины Осипенко и 9-го января, пока мы божий дар жизни тратили на очереди за самым элементарным.

А я не скучаю.

Алекс Акимушкин, Забайкальский рабочий, №185

Стиляги

Когда-то давно по коридорам и кабинетам Читинского комитета по телевидению и радиовещанию ходил анекдот. Одна из сотрудниц готовит ужин. Маленький сын вертится рядом и спрашивает:

– Мама, а что ты жаришь?

– Рыбу.

– А как она называется?

– Карась.

– Неправда! – возмутился малыш. – Карась у тебя на работе!

Это о Рюрике Ароновиче Карасевиче, которому 23 сентября исполняется 70 лет.

Нас не связывала большая дружба, но приходилось общаться часто, и этот человек лично мне был оч-чень симпатичен. Он всегда оставался мужчиной: не сплетничал и не подличал. Он не был рвачом и всегда уступал. И всегда мог утешить, его не такая уж мощная грудь была надёжной жилеткой. Он был гусаром в любых ситуациях, даже самых комичных.

...Давным-давно мы с одной журналисткой шагали по площади Ленина, а навстречу нам такое – дерзкое! Худенький мужчина при бороде, в квадратных очках, в неимоверных сабо на платформе и брюках в обтяжку. «Стиляга», – фыркнуло моё советское подсознание. А мужчина бойко заговорил с моей попутчицей: «Послушай, старушка...» И начал что-то жизнерадостное ей рассказывать. А меня сразил наповал своей раскованностью и какой-то беспечностью. Он ушёл, и осталось... настроение. И захотелось хохмить и так же кому-то сказать: «Послушай, старик...» Я спросила: «Кто это?» «Это – Рюрик, – и повторила загадочно, – О-о! Это – Рюрик...» И я узнала, что он тоже журналист. Что оправа из фанеры, сабо тоже самодельные, а карман на брюках чуть пониже спины – прозрачный, чтоб видели всю денежную наличность. И особый шик: в этот самый кармашек вставлена чиркалка от спичечного коробка, чтоб так небрежно рукой – раз! – чиркнул спичкой и прикурил. И такое в этом было!..

В общем, Карасевич – это Карасевич. Как лозунг для всех времён и народов. Почему я так утверждаю? Да потому что жила с ним и в прошлом, и в настоящем веках. Видела не раз, как он тепло, в своей свободной манере общался с бурятами, кавказцами и другими представителями нашей большущей державы. Он был на «ты» с золотарями, строителями, БАМовцами. Был вхож в любую компанию и никогда не заискивал перед начальниками любого ранга. Да и чего заискивать и прогибаться? «С какой тоски?» – как говорит Карасевич.

Он приходил в «Комсомолец Забайкалья», и становилось шумно и весело. Честно говоря, я боялась его и... благоговела. Впрочем, как и перед другими журналистами. Они казались мне – ого-го! А кто я? Так, начинающая... И на шестой наш этаж поднималась не в лифте, а по запасной лестнице. Боялась с кем-то столкнуться: ещё о чем-нибудь спросят, и сердце моё просто лопнет. Карасевич приносил свои рисунки, и их с удовольствием ставили в газету. Помню, рубрика была хохмаческая «Старик, я слышал...» с его, Карасевича, заставкой. А однажды он такое изобразил...

Было это в один из юбилеев нашей «молодёжки», и мы в праздничный номер готовили не только чисто редакционные материалы, но и пригласили тех, кто когда-то работал в «КоЗе». Рюрик Аронович тоже участвовал. Он принёс смешные и безобидные рисунки. Помню один, из-за которого весь юбилейный тираж был изъят отовсюду, и теперь этот номер газеты – большая редкость. Короче, изобразил Рюрик Аронович пустой холодильник с книгой о «Вкусной и здоровой пище». А время было голодное, в магазинах – шаром покати, сигареты, масло, заварка и прочее в большом дефиците. В общем, пока мы получали поздравления и готовились к банкету, нашего редактора Владимира Тихомирова безжалостно секли в двух обкомах сразу, а потом ещё задушевно беседовали в КГБ. Но я этот рисунок помню, перед глазами стоит – своеобразный памятник тому голодному времени.

Что поразительно, он никогда не менялся. Ни при каких обстоятельствах. С 1975-го по 1990 год работал корреспондентом Всесоюзного радио по Читинской области. В 90-х – самых беспорядочных – в пресс-службах областного Совета депутатов и главы администрации области. Был при дворе, как говорится, но оставался собой. Не поучал, но мог сказать то главное, что определяло и поведение, и отношение к профессии, к людям, в конце концов.

«Комсомолец Забайкалья» доживал своё мучительно: не было денег, ушли люди. Как мы готовили номера – страшно вспомнить. Редактор Ольга Китова, ответственный секретарь Марина Михайлова, я, фотокор Женя Епанчинцев – вот и всё войско. И все амбициозные, и часто спорили – стенка на стенку. Тогда было туго с деньгами, и мы обедали в редакции тем, что приносили из дома: картошка, сало, капуста.

Иногда на обед приходили гости из «большого» здания – неразлучная в ту пору троица: поэт Михаил Вишняков, журналист Владимир Кибирев и Рюрик Карасевич. Совершенно равнодушная к выпивке Китова наливала-таки гостям по рюмке-другой из редакционных запасов – водку тогда покупали по талонам. Вишняков читал стихи, Кибирев с Карасевичем балагурили и хохмили. В одну из таких посиделок я и похлюпала носом: мол, с редактором Китовой нет сладу. Рюрик Аронович посмотрел на меня сквозь контактные линзы и дымок от моей сигареты (единственные перемены в нём – отсутствие оправы и отказ от табака) и сказал: «Понимаешь, ты пишешь так, а она по-другому». Я запомнила это и стараюсь не ёрничать по поводу творчества мох коллег – молодых и не очень. Просто знаю, что они – не хуже и не лучше, а – другие.

Кстати, о переменах, к которым не очень-то стремился Карась. Скорее всего, о его пристрастии к свитерам, водолазкам и курткам. Он никогда им не изменял. Однажды увидела его в рубашке и пиджаке и поморщилась: чего это, Рюрик? А он, как бы смущаясь: «Да вот, пообносился что-то». А потом добавил: «Сегодня один из администрации, по соседству на этаже сидим, съехидничал уже: «Рюрик, может, ты галстук наденешь?» Карасевич и при галстуке – это был бы ещё один анекдот!

А вот ещё истории, о которых я вспоминаю с удовольствием. В начале 90-х, после известного августовского путча, когда имена ленинцев во главе с Ильичом были, мягко говоря, ругательными, Рюрик Аронович собрал в своём кабинете уникальную коллекцию: бюсты, портреты марксистов-ленинцев и другие атрибуты советского времени. Чего там только не было! И полюбоваться на эту красоту приходили многие, а приезжие – тем более. Рюрик Аронович самым чудесным образом добывал новые и новые экспонаты.

Помню, зима и холод, навстречу Рюрик: в пуховике, вязаной шапочке и шарфе – три витка вокруг шеи, на виду – одна борода заиндевелая. Под мышкой что-то прямоугольное и габаритное. Объясняет: «Понимаешь, они о бабушку сигареты тушили! Ну, я и выменял». «Они» – это мужики в гараже, «бабушка» – Крупская, её портрет Рюрик и спас. И все, кто знал о его экспозиции, спешили притащить ему что-то из раритетов.

Подвязалась и я. Звоню как-то: «Есть портрет Ленина, маслом писанный. Он при галстуке в горошек. А ещё доска полированная шахматная, слева – портрет Сталина, справа – то ли Сухэ Батор, то ли Чойбалсан, берёшь?» А потом пришла с другой «наводкой»: в администрации города, на первом этаже, в нише напротив входа стоял небольшой бюст Ленина, кажется, из белого мрамора. Говорю Рюрику: «Он в кабинет как раз вписался бы, а так – увезут куда-нибудь...» Ходил – смотрел. Я забегала – присматривала. Не успели – бюст исчез. Что сейчас с той коллекцией – не знаю. Может, хранит где-нибудь, а?

В парке ОДОРА было одно укромное местечко, известное многим журналистам – там иногда мы сидели вдвоём-втроём за «чашкой чая». В тёплое время года, конечно, но иногда и зимой забегали. Даже стакан гранёный на сучке издалека видно было. Не помню, почему мы с Рюриком Ароновичем забрели туда и присели пообсуждать что-то. Он рассказывал, как нашлись недостающие деньги на издание «Слова о полку Игореве» в переводе Вишнякова, тихо радовался – сам немного в этой «добыче» участвовал... Я сказала: «Рада за Михаила Евсеевича, слов нет. Но почему ты не говоришь о себе? Ты ж такой талантливый, Рюрик!» Он, сидя на траве, поднял на меня глаза (такой наивный взгляд при этом!) и робко спросил: «Правда?»

Правда! Это я говорила тогда. И сейчас повторю: правда! Вы талантливо писали, рисовали и (да простит мне жена Серафима Ивановна!) ухаживали за дамами. Вы талантливо жили! Я могу так сказать, потому что не слышала в ваш адрес гадостей. Рюрик – это Рюрик. А Евгений Епанчинцев, именитый теперь фото-мастер, буквально на днях сказал: «Рюрик Аронович – хороший человек. Очень». А Лариса Мишарева, бывший редактор «ЧО», поделилась, что без Карасевича скучно – не видит его на улицах. Скучно и пусто везде, добавлю.

Он никогда не рассказывал о детстве и юности, в моей памяти осталось лишь одно воспоминание – об армии. «Я служил на Байконуре. Представляешь, малыш (он так называл многих), я – еврей, и в ракетных войсках!» Почти перед самым дембелем его переводят в ЗабВО, в Дровяную. В части, прознав о его «художествах», откомандировали в окружной госпиталь, там он писал портреты прославленных воинов для аллеи Славы. В часть он вернулся одновременно с приказом о демобилизации и предстал пред ясны очи командира во всей красе: в парадной форме, при нашивках и... с аксельбантом. «Это был аксельбант – цепочка от смывного бочка!» Ну, что поделаешь – стиляга!

Конечно, кто-нибудь мог написать покруче. Если б я знала, что доживу до юбилея Рюрика Карасевича, я б собирала по крохам умопомрачительные и ценные моменты его жизни. Я мало что знаю о его дружбе с Вишняковым, понаслышке знаю о книжке «Малиновый крокодил»... И я так давно не встречаю его невзначай на остановке «Парк ОДОРА»...

...Скажите, пожалуйста, вы давно видели Рюрика Ароновича?

Рюрик Аронович Карасевич родился 23 сентября 1941 года в п. Мама Иркутской области. В 1958 году окончил Якутское речное училище. Служил в ракетных войсках на Байконуре. С 1964 года живёт в Чите. Работал в газетах «Комсомолец Забайкалья», «На боевом посту», на читинском радио. В 1975–1990 гг. корреспондент Всесоюзного радио по Читинской области. В 1990–2002 гг. работал в пресс-службах областного Совета депутатов и главы администрации области. С 1996 г. ответственный секретарь газеты «Чита литературная». Награждён медалями «Ветеран труда» и «За строительство Байкало-Амурской магистрали». Из справочника «Средства массовой информации Забайкальского края», 2010 г.
Ирина Жигулина, Читинское обозрение, №38

Зависть врагов

Мама Саши Писаренко подала в суд на соседку по дому

Мама 9-летней Саши Писаренко, девочки, излечившейся от редкого заболевания нарколепсии или внезапных приступов сна, подала в суд на соседку за оскорбление дочери. Как выяснилось, не всем читинцам даёт покоя факт поездки Саши в Чечню и чудесного исцеления в столице исламского региона страны.

– Когда мы вернулись из Грозного, к сожалению, не все соседи обрадовались выздоровлению Саши, – рассказала Наталья Писаренко корреспонденту «Экстры». – В один из дней, когда Саша гуляла во дворе с ребятами, к ним подошла наша соседка по двору и стала ее оскорблять. Кричала на неё, что она чеченка, что Кадыров – боевик, чтоб мы убирались в Чечню, мол, там нам и место. Саша прибежала домой в слезах, её всю трясло, я думала вот-вот начнется приступ эпилепсии. Я очень испугалась за дочь, ведь после возвращения из Грозного у Саши ни разу не было приступов сна и эпилепсии, её перестали мучить головные боли, она за лето набрала шесть килограммов. А тут такое... Что это – зависть людская?

– Я ей сказала, что нельзя так про Рамзана говорить, что он очень добрый и хороший. Что он мой лучший друг, и я его все равно люблю, – включилась в беседу сама Саша.

Наталья Николаевна сразу же обратилась с заявлением в полицию. В течение нескольких дней дело было передано в суд, назначено заседание. Однако когда Наталья пришла в суд по повестке, ей сказали, что дело отправлено на доследование.

– В полиции мне сказали, чтобы я искала свидетелей оскорбления. Но какие там могли быть свидетели? Там были одни ребятишки... Больше к нам из полиции никто не приходил. А буквально через несколько дней после несостоявшегося суда та же соседка обошла родителей детей со двора и наказала им запретить играть с Сашей, мол, её болезнь заразная. Теми же словами она запугала ребятишек, – говорит мама девочки.

– Со мной во дворе никто не играет, только моя подружка. Но одноклассники относятся ко мне хорошо, расспрашивали меня о Грозном. А наша учительница предложила сделать классный час, посвященный Грозному, и чтоб я всем рассказала об этом городе, о людях, с которыми я там познакомилась.

Сейчас Саша учится в четвёртом классе. После уроков к ней домой приходит репетитор – в прошлом году девочка часто болела и много пропустила из программы за 3-ий класс.

Но главным, пожалуй, событием для Саши стало то, что она научилась кататься на велосипеде и на роликах. До девяти лет ребёнок только мечтал об этом.

– Мы велосипед ей купили буквально за неделю до вылета в Чечню. Ну уж очень ей хотелось покататься, – вспоминает Наталья. – Только сама она не могла педалями крутить – слабенькая была. Карина, старшая дочь, руль держала и катила Сашу, а я сзади бежала в готовности подхватить её, если вдруг она уснёт.

Теперь Саша – словно другой человек, она быстро освоилась, и теперь мама только уговорами снимает её с велосипеда. Ещё девочка влюбилась в ролики. Ей их купили в Грозном, где и научили кататься. Теперь Саша заправски раскатывает на роликах. Правда, на Черновских, где они живут, асфальт есть только на проезжей части, поэтому для безопасности Саша ходит кататься на площадку возле своей школы.

Рамзан Кадыров по-прежнему собирается навестить девочку. Этот факт совпал с капитальным ремонтом в школе, где учится девочка. Причем ремонт происходил уже в сентябре.

– Раньше мимо нашего туалета невозможно было пройти – такая вонь стояла! А теперь там всё новое, красивое. И еще отремонтировали мой класс, – говорит Саша.

Однако руководство школы не связывает ремонт с возможным приездом Кадырова.

– Работы были запланированы ещё в прошлом году. Мы отремонтировали весь первый этаж и один кабинет начальных классов, а также санузел. А затянулся ремонт из-за того, что смета была готова лишь в августе. Если Кадыров приедет, мы будем только рады, – рассказала «Экстре» директор школы Ирина Ерофеева.

Татьяна Белокопытова, Экстра, №38

Опальный депутат

Юрий Шкретов: злостный прогульщик или законотворец?

Серая футболка, джинсы, чёрная куртка. Депутат, член комитета социальной политики краевого Законодательного Собрания Юрий ШКРЕТОВ мало чем отличается от обычных жителей краевой столицы.

Его не останавливают прохожие, он не машет удостоверением депутата и не кичится красным дипломом Академии Госслужбы при президенте.

С Юрием Васильевичем мы встретились в одном из кафе Читы. За чашкой чая он доверительно рассказал о зарплате депутата, своей работе в Южной Осетии и жене-красавице.

В Южную Осетию за деньгами?
– У вас внешность восточного человека. Может быть, Ваши предки родом из Осетии? Вы же там жили несколько лет.
– В Южную Осетию я поехал по приглашению властей региона. Руководил там аппаратом правительства республики. – Опыт этой работы Вам как-то пригодился в дальнейшем?
– Конечно. Мне посчастливилось трудиться с опытными и грамотными специалистами. Наблюдал за их работой, перенимал опыт. – У Вас всё интересно получается: бизнес в Москве, депутатство с 2004 года в Забайкалье, а работа – в Южной Осетии.
– Да нет! На самом деле, если грамотно распределить силы, времени хватит на всё. К тому же я с полной ответственностью говорю всегда о том, что не прописка определяет качество работы. – Вы – очень ухоженный мужчина. Складывается впечатление, что следите за своей внешностью. Может быть, маникюр делаете?
– Да нет, что Вы?! Я – обычный человек. Может быть, чуть более активный, чем некоторые: у меня масса проектов и идей в голове. Постоянно хочется что-то создавать, организовывать.

Маникюр, естественно, не делаю, а вот спортом занимаюсь по возможности много.

Депутат – он тоже человек
– Легло ли стать депутатом?
– С одной стороны – да, с другой – нет. Я родился в обычной семье. Мама – воспитатель детского сада. Папа – водитель. В семье нас, детей, было двое: я и младший брат. Я и в институт не сразу поступил. После школы сразу пошёл работать.

Как я стал депутатом? Это произошло в 2004 году. Началось всё с того, что я решил реконструировать одно из заброшенных зданий в Железнодорожном районе. Планировал сделать в нём спортивный комплекс для детей. Не получилось. Причина банальная – бюрократизм системы. Тогда-то я и решил стать представителем власти, захотел решать проблемы обычных граждан, что называется, изнутри.

– Вы стали депутатом. Решился вопрос со строительством спортивного комплекса? Почему?
– К сожалению, дело так и не сдвинулось с мёртвой точки. Это здание, как выяснилось, нужно было другим людям и для других целей. – Юрий Васильевич, а Вы изменились с тех пор, как в руках появился портфель депутата?
– Не думаю. Друзья и мои родные говорят, что каким был, таким и остаюсь. – Депутатской неприкосновенностью пользуетесь, например, когда сотрудники ГИБДД останавливают?
– Я пользуюсь услугами шофёра. Он очень ответственный и добросовестный водитель, поэтому лишний раз удостоверением депутата не пользуюсь. Главное – чтобы совесть хвалила
– Электронные информагентства пестрят сообщениями о том, что Вы – «злостный прогульщик». Мол, в прошлом году из 11-ти пленарных заседаний Вы присутствовали только на одном. Как же так?
– Мне непонятна и, естественно, неприятна сама война против меня. Понятно одно – это делается специально и осознанно. Объясняю – я освобождённый депутат. То есть работаю в краевом Законодательном Собрании не на постоянной основе. Вы удивитесь, но я даже не получаю, как многие думают, зарплату. Мои помощники – да, я – нет. Нахожусь на самостоятельном обеспечении.

Придерживаюсь слов одного мудреца, который сказал: «Пусть хоть все тебя хулят. Главное, чтобы тебя твоя совесть хвалила».

– Вы сейчас в Чите, а Ваша супруга – в Москве, с маленьким ребёнком. Не обижается, что Вы мало внимания ей уделяете?
– Это у неё надо спросить. А вообще, я благодарен своей супруге за то, что она с пониманием относится к ритму моей жизни и с уважением к тому, что я делаю. – Не думаете ли, как Дмитрий Крюков, который, как и Вы, был освобождённым депутатом краевого Заксобрания, навсегда перебраться жить и работать в Москву?
– Пока нет. Хотя некоторые проекты в Москве я сейчас разрабатываю. Какие? Пока секрет. Бегом из Забайкалья
– По некоторым данным, ежегодно из Забайкалья уезжают порядка 20 тысяч человек. Они прекрасно устраиваются в других регионах, и лишь малая часть, не прижившись, возвращается обратно. Вы, как представитель комитета по социальной политике краевого Заксобрания, как к этому относитесь?
– Скажу больше – уезжают из Забайкалья люди без весомого достатка. Обычные учителя, врачи, строители. Уезжают и прекрасно устраиваются в других регионах.

К нашему несчастью, в крае очень плохо развито производство. Заметил, что большое внимание власти края придают крупному производству, которое развивается в нашем регионе московскими бизнесменами. При этом отношение к малому и среднему бизнесу недостаточное. Мрамор, гранит – почему бы не разрабатывать пусть небольшие месторождения этих ископаемых. Они в Забайкалье есть, но почему-то люди привыкли завозить их из других регионов или из-за рубежа.

Сельское хозяйство поднимать в крае надо. Жалко, что в Забайкалье столько земель стоит необработанных!

– Какое, на Ваш взгляд, будущее у нашего края?
– Всё зависит от активности самих забайкальцев. Хочешь изменить мир? Начни с себя. Из досье «Эффекта»
Родился в 1974 году в Чите. Окончил Читинский институт Байкальского государственного университета экономики и права и Академию государственной службы при президенте РФ. Трудовую деятельность начинал мастером на буровой установке. Работал в строительной компании, был создателем предприятия «Забайкалцветмет». С 2009-го по 2011 годы – руководитель аппарата республики Южная Осетия. Александра Калинина, Эффект, №38

Какие паспорта были у читинцев

В краевом УФМС открылась историческая экспозиция старых документов.

В стенах УФМС России по Забайкальскому краю открыли музейную экспозицию, в которую вошли исторические документы, выдаваемые паспортистами с конца 19 века.

Одним из удивительных экспонатов представлен заграничный паспорт, паспортная книжка в ярко-красной обложке с серпом и молотом на лицевой стороне. Тот самый, о котором когда-то писал Маяковский. Также представлены паспорта и удостоверения личности, выдаваемые гражданам с 1918 по 1997 годы.

«Под стекло» поместили и виды на жительство для иностранцев, лиц без гражданства – с сургучными печатями, заявления о выдаче паспортов граждан СССР, документы для выезда за границу, дела о получении советского гражданства. Есть и виды на жительство, с которыми советские граждане проживали за границей.

– Данные экземпляры появились на выставке не сразу. Поднимались архивы УФМС, откликнулись горожане, долгое время хранившие документы своих родственников, – пояснили в пресс-службе ведомства.

– Бесспорно, экспозиция – это уникальный «сборник» экспонатов, которые мало кто видел. В каждом документе – история нашей страны, которую мы обязаны знать, чтить и гордиться ею, – добавила Любовь Сизикова, начальник УФМС России по Забайкальскому краю. – Выставку будет полезно посмотреть всем, кто в первый раз получает паспорт, а также тем, кто давно работает здесь и только что пришёл в службу.

Ольга Кирьянова, Комсомольская правда, №139