Стратегическое планирование, пьяные за рулём, дети войны - события недели

Я в День учителя каждый год думаю, насколько серьёзно в меня вложились на старте люди, которым могло быть не до меня.

Потом, когда я выросла, мне приходилось слышать сотни историй про то, как в других учительских в 90-е разговоры сводились к обсуждению рассады и тому, как в выходные успеть выехать в Маньчжурию и вернуться к первому уроку первой смены. Про то, как все сильные учителя уволились от безденежья, а остались те, кого никуда не взяли. Конечно, именно из этого бардака в стране выросло поколение, для которого уважение к учителю не аксиома, и привело в школу своих детей… Но мои учителя были учителями.

Может быть, это была инерция. Может быть, фактор негородской школы. Может быть, везение, не знаю. Но вместе с программой средней школы меня научили не проходить мимо, не терять себя, любить добрые книжки и крепко-накрепко дружить, не прогибаться под изменчивый мир. И каждый год в День учителя говорить спасибо за то, что без школьной формы, без зарплаты и с веерными отключениями электроэнергии, без компьютеров, интерактивных досок и Бунеевской программы - это была школа, какой ей полагается быть, чтобы дети вырастали людьми.

На минувшей неделе забайкальцы вновь узнали, что Забайкальский край обладает «потенциалом для успешного развития логистического комплекса и создания туристического кластера». Сюжет об этом вышел в эфире ГТРК «Чита».

«Если взять грузоперевозки между Россией и Китаем, то, поверьте, больше половины из них проходит через Забайкальск, это значит, что это место наделено, в отличие от любого другого места на границе Российской Федерации с другими странами, потенциалом для успешного развития логистического комплекса», - сообщил телекомпании представитель группы компаний «Олимпик-сити» Дмитрий Рябов.

Без стратегического планирования и качественного фантазирования представить себе развитие региона невозможно. Я не до конца уверен в действенности фантазий, но со стратегиями и планированием всё ясно – без них вперёд не едут даже маленькие игрушки, что уж говорить про субъект федерации.

Но от планирования кластеров и точек, перерастающих в пространства развития, меня уже тошнит. Понятно, что подобными рюшами должна быть украшена любая избирательная кампания – таковы правила игры. Так же очевидно, что кластеры и точки, перерастающие в пространства, должны сидеть в программных документах.

Но выборы давно закончились, победители перестали сюсюкаться и занялись привычными делами. Заглохли группы в социальных сетях, канула в Лету коалиция «За Забайкалье!», разъехались политтехнологи; простаки, претендовавшие на попадание во власть вместе с теми, кто к этой власти привык и не привык ей делиться, умылись горькими слезами. А исполнители продолжают талдычить – кластеры, пространства, перспективы.

Нет никаких кластеров. Точки не перерастают в пространства. Половина российско-китайского сухопутного товарооборота ещё ни разу ничего не дала приграничному Забайкальску.

Забайкальский край не спасут кластеры, издевательства над геометрией и повторение осточертевших данностей. Регион может развиваться только за счёт ежедневной, почти всегда черновой работы десятков и сотен тысяч людей. Только обожествление обычного труда, систематическое уважение к тем, кто каждое утро уходит на работу и приходит поздно вечером, будучи вынужденным существовать от зарплаты до зарплаты, торжество пусть и кривого, но закона, бытовая нетерпимость к тем, кто этот закон нарушает, позволит что-то изменить.

Пока, к сожалению, за кластерами, товарооборотом и откатами в 5% многие деятели не видят людей. Они, быть может, уверены в том, что миллионы и миллиарды рублей могут сами по себе пилить деревья, ремонтировать прогнившие трубы и лечить людей. Но это, конечно, не так. Всё это делают обычные люди, каждый из которых важнее любого кластера.

И без этого понимания мы никуда не двинемся.

Мэрия уже несколько лет подряд к Дню учителя вручает педагогам по 100 тысяч рублей – грант от мэра. В этом году на получение гранта претендовали 23 педагога, а получили его десять учителей. Это и понятно, что должен быть отбор, жюри и всё-такое. Странно другое – учителей-победителей назвали только на церемонии награждения, чтобы «сохранить интригу».

Допустим, я – учитель, отработала в школе 30 лет, разработала несколько новых методик преподавания, выпустила не один класс, посетила массу семинаров и курсов повышения квалификации и решила подать документы на получение этого гранта. На концерт пришла в новом костюме – ведь на сцену выходить, в парикмахерской покрыла голову лаком с блёстками – фотографировать же будут, сижу, жду, а моё имя не называют. Какая интрига может быть в таких случаях? Это же вам не утренник в детском саду и не «Весёлые старты» в школах. Зачем взрослых людей использовать ради сомнительного элемента шоу? Это совершенно не тот случай, где стоит говорить – «лучшие из лучших получат гранты». Все – лучшие. Только 10 – радостных, а 13 – разочарованных. Вот такой корявый сюрпрайз.

На этой неделе Министерство культуры обратило внимание на то, что музеи в России посещает очень мало людей, и объявило о начале работы над проектом «Лаборатория музейных программ». Результатом этой работы станет разработка и запуск в жизнь концепции музейных стандартов, которой должны будут придерживаться все значимые музеи страны. Русские музеи изменят дизайн, обзаведутся пандусами, лифтами, кафе, детскими зонами, лавочками для посетителей, а главное, новыми видами экскурсий, карточками посетителей, аудио- и цифровыми гидами, то есть всем, что сегодня можно видеть в лучших музеях мира.

В этой связи вызывают опасение два вопроса.

Первый, конечно, о финансировании предстоящей реформы музеев. Как известно, когда в той или иной отрасли нужны перемены к лучшему, то есть деньги, у нас немедленно начинают сокращать людей. Из тех соображений, что часть работников трудится «неэффективно». Очень не хочется, чтобы музеи преображались за счёт увольнений работников «старой» школы.

А второй заключается в том, что одних лавочек и аудио-гидов для привлечения людей в музеи мало. С какой стати человек, который с малых лет часами смотрел «Трансформеров» и «Винкс», вдруг заинтересуется боевой славой Забайкалья, декабристами, историей освоения Сибири и живописью забайкальцев-фронтовиков? Ноги приведут его в музей только тогда, когда он почувствует интерес к своей земле и гордость за её историю. А это задача посложнее будет.

Пришла к нам в редакцию бабушка, представилась Ниной Григорьевной. Говорит: «У меня только что внучку украли». И плачет. В процессе разговора выяснились подробности. Живёт семья в общежитии, которое со стопроцентной уверенностью можно назвать неблагополучным. Три года назад органы опеки отобрали внука, с тех пор ребёнка никто не видел. «Сообщают, что живёт он в Доме малютки, а видеться не разрешают», - сказала нам бабушка. И вот пару дней назад забрали внучку.

«Она боялась в школу идти. Плакала, говорила: «Баба, заберут меня, не пойду!». Пошла. Забрали. Просто взяли за руку и увели, портфель оставили в школе. Звонит мне, плачет, толком сказать ничего не может! Но понимает, что случилось. Как могла, успокоила внучку, а сама в предынфарктном состоянии», - рассказала Нина Григорьевна.

Логика органов опеки, государства и прочих структур не совсем ясна. Бабушек они за родственников, имеющих право обеспечить ребёнку достойное существование, не считают. По всей видимости, представители структур думают, что проще отобрать детей, обеспечить их за счёт государственного бюджета, а потом, когда повзрослеют, предоставить квартиры, на что также уйдут немалые средства. Почему не задумываются о том, что лучше помочь такой семье сейчас? Переселить из неблагополучного общежития в другое, более приемлемое, место и оставить ребёнка с любящей его бабушкой. Неужели лучше лишать детей родных и близких, обеспечивая одинокое существование, чем помочь, дав возможность стать полноценным гражданином, ни в чём не ущемлённым и ничего не лишённым?

Сейчас внучка находится без бабушки, а бабушка всеми силами старается что-то сделать, бегая по инстанциям и обращаясь в государственные структуры и СМИ. Обе льют слёзы. Обе несчастны. Кому легче от таких действий государства, установившего политику «Отобрать и не вернуть»? Вероятность того, что внучка вернётся к бабушке, приравнивается примерно к десяти процентам из ста возможных. Надежда на то, что после возвращения внучки государство окажет посильную помощь, чтобы создать ребёнку хорошие условия, оставив её с родственниками — ещё меньше.

На данный момент найдены люди, которые пытаются помочь Нине Григорьевне: ищут возможность как можно скорее вернуть внучку домой. Теплится надежда, что им это удастся.

В конце этой недели группа пропаганды безопасности дорожного движения краевого УГИБДД распространила информацию о том, что 4 и 5 октября в Чите пройдёт оперативно-профилактическое мероприятие «Нетрезвый водитель», в ходе которого «сплошным проверкам на состояние алкогольного опьянения подвергнутся все водители». У меня сразу возник ряд вопросов: а почему только два дня, а зачем об этом сообщать в СМИ, а почему не сделать это мероприятие еженедельным, тайным, а соответственно и более эффективным?

Никто не спорит, что подобные сплошные проверки на дорогах нужны, но, как мне кажется, проблем они абсолютно не решают. Водители, ведомые русским «авосем», продолжают садиться за руль пьяными, считая, что лично их дорожные неприятности никогда не коснутся. Но статистика упрямо говорит об обратном. Только за 9 месяцев 2013 года произошло 201 ДТП с участием захмелевших автолюбителей. А это почти на 40% больше, чем за аналогичный период прошлого года. Получается, что ни ужесточение штрафов, ни участившиеся факты лишения прав (однако пьяные могут гонять и без них), ни какие-то локальные операции, как, например, «Нетрезвый водитель», ситуацию в корне не меняют. К удивлению, год от года становится только всё хуже и хуже.

Единственным выходом из сложившейся проблемы на данный момент я вижу введение уголовного наказания не только за ДТП, совершённое по вине пьяного водителя, но и просто за нахождение нетрезвого «шумахера» за рулём транспортного средства. Для первого раза хватит условного срока и лишения прав. Второй раз попался - за решётку на год. Пусть это выглядит жёстковато, но не стоит забывать, что водители, которые осмеливаются прокатиться пьяными с ветерком, подвергают смертельной опасности не только свою жизнь, но и жизнь окружающих, что можно характеризовать, с моей точки зрения, как «покушение на убийство». При этом же, если попадаются, несут административную ответственность - поэтому страха перед наказанием особого и нет. Проблему нужно решать кардинально, а иначе сводки о ДТП по вине пьяных ещё с большим размахом войдут в нашу повседневную жизнь.

Нам, копирайтерам, живётся непросто. Нас приглашают в рестораны и кафе, поят, кормят, а потом ждут от нас творчества Джерома К. Джерома в той части, где про пудинг, знаете? Или делают скидки на автомойке и ждут, что мы напишем опус про автоботов. «И добавьте секса, пожалуйста. Секс селлз»,- кричат нам из модных бутиков. В модных бутиках мы не одеваемся, у нас размеры и зарплата не европейского качества и стандарта.

На самом деле, работа копирайтера – она, простите за цинизм, сравнима с поисками лекарства от рака. Многие ищут, делают попутные открытия, но победит только один. Открытия хороши – кто-то теперь перестанет лысеть, у кого-то исчезнет аллергия на любимое мороженое. Но лекарство добудет гений. Как те ребята, что в простой курице нашли вдохновение и создали вот такое чудо, зафиксированное adme.ru 2 октября.

И не одни они.

В январе 2012 года на тот момент руководитель фракции КПРФ в Законодательном собрании края первого созыва Сергей Сутурин предложил коллегам рассмотреть законопроект о поддержке «детей войны». В эту категорию должны были попасть забайкальцы, которые родились с 22 июня 1928 года по 9 мая 1945 года и которые как в годы войны проживали на территории Читинской области и Агинского Бурятского автономного округа, так и до сих пор живут в Забайкалье. Из этого списка исключались те люди, которые в это время отбывали наказание за умышленное преступление. На январь 2012 года в категорию «дети войны» попадало 78,6 тысячи человек. При минимальной поддержке – 300 рублей в месяц – из бюджета края необходимо было бы выделять в год более 280 миллионов рублей. Законопроект так и не был принят за время работы первого созыва.

На минувшей неделе стало известно, что новый созыв депутатов решил в первую рабочую сессию стартовать с рассмотрения ряда законопроектов, в том числе о поддержке «детей войны», который, кстати, получил отрицательное заключение главы региона. Стоит отдать им должное - они имели «право» просто забыть о нём, но, к счастью, им не воспользовались.

Безусловно, социальная поддержка людей, по которым прошлась война, - это всегда хорошо. Я обеими руками «за» подобные инициативы. Другое дело, как эта поддержка появлялась, когда её начнут оказывать, кто до этого из «детей войны» доживёт и какого она будет размера?

Когда я слышу словосочетание «дети войны», у меня перед глазами возникает жуткая чёрно-белая картинка то ли из какого-то фильма про Великую Отечественную войну, то ли из моего собственного воображения, на которой маленькие дети на тоненьких, почти дистрофичных ногах и в рваном тряпье бегут за танком с советскими солдатами, клянча хлеб у них. По-видимому, депутаты первого созыва были не так восприимчивы к этому набору звуков. Им больше нравился другой набор, в котором присутствовало что-то про золото и парашюты. Будем надеяться, им это где-нибудь зачтётся.

Не буду никого ни в чём обвинять, так как сейчас вопрос в другом. Время идёт, а «дети войны» не молодеют. Часть из них за 1,5 года законодательного безразличия уже умерла, а последние дни своей тяжёлой жизни оставшиеся вынуждены проводить, прямо скажем, в тягостях. Параллельно этому у нового созыва заксобрания идут первые рабочие будни, и будем надеяться, они их проведут с толком для своих избирателей, в том числе и для «детей войны».