«Книжный развал»: Мудрость Агаты Кристи, Филимор и звёзды-виновники

«Плохих книг не бывает», «Книга — лучший друг человека», — слышали эти фразы все не однажды, но сейчас, когда издаются сотни произведений сомнительного качества, высказывания уже менее актуальны. Редакция ИА «Чита.Ру» будет читать последние книжные новинки, произведения популярные и не очень, полузабытые или вовсе неизвестные и делиться своими впечатлениями. А вы решайте — читать или не читать.

Смешная книжка об умирающих от рака влюблённых подростках – это оксюморон. Но она есть. По законам жанра финал у неё трагичный. Но, по законам Джона Грина, необычный.

Это кощунство, но представьте себе Ромку и Юлю. Из «Вам и не снилось». Теперь дайте им в руки айфоны, водительские права и Америку. Повесьте на Юлю огромный кислородный баллон, который она, как чемодан на колёсиках, таскает всюду за собой. Отрежьте Роману ногу выше колена, поставьте протез. Всё, пусть любят друг друга.

Грин написал хорошую книжку. По которой сняли вполне себе хороший фильм. Ни то, ни другое не вызывает рыданий, хоть и всё плохо. «Виноваты звёзды» - светлая история, от которой ещё сильнее хочется жить. Отдельное удовольствие любителям насладиться языком доставит перевод.

Диалоги главных героев оттеняет безысходность. Но от этого диалоги не перестают быть весёлыми. Насколько могут быть весёлыми такие диалоги.

«Привет. Ладно, я не знаю, понимаешь ты или нет, но я не могу тебя целовать. Не то чтобы у тебя это желание на лице написано, но я просто не могу. Когда я пытаюсь представить тебя в этом смысле, мне сразу кажется, что это надо прекращать. Может, тебе это покажется лишенным смысла. В любом случае извини».

Через несколько минут от него пришло сообщение:

«Ладно».

Я написала:

«Ладно».

Он ответил:

«О Боже, перестань со мной флиртовать!»

Я набрала:

«Ладно».

Телефон зажужжал через несколько секунд:

«Я позволил себе повалять дурака, Хейзел Грейс. Я все понимаю. (Однако мы оба знаем, что «ладно» очень игривое слово. «Ладно» пропитано чувственностью!)»

Холден Колфилд по-своему оценивал книги, которые ему довелось прочитать. Он считал книгу хорошей, если у него возникало желание позвонить по телефону её автору. А что, если позвонить уже нельзя, но узнать человека хочется и поговорить с ним хочется? Каким он был, раз смог написать столько книг? Откуда черпал вдохновение? Книги о писателях, написанные другими писателями, в таком случае бесполезны и даже лживы. Всё, что нам нужно – автобиография. Агата Кристи решила написать свою, когда ей было 60 лет.

Читать её я советую всем, даже тем, кто никогда не читал детективов Агаты Кристи и читать не будет. Потому что это не просто воспоминания пожилой писательницы, это роман о жизни девочки по имени Агата. О девочке, которая взрослела, теряла близких, любила, путешествовала и… писала.

Всегда интересна причина, побудившая писателя к творчеству. Чувствовал ли он внутреннюю потребность излить мысли на бумаге или к литературе его привёл случай? Начиная читать эту книгу, я ждала ответа именно на этот вопрос. В книге он есть, но далеко не на первых страницах. Однако, только начав читать, увлекаешься настолько, что уже не думаешь о поиске ответа. Становится важен только человек, его история. Важно то, что происходило с Агатой: как она жила, о чём она думала и мечтала, и сбылись ли в её жизни эти мечты.

Книга состоит глав, каждая из которых имеет своё название. Эти главы – периоды, на которые условно поделила писательница свою жизнь: «Эшфилд», «Война», «Вторая весна» и другие. Однако повествование не придерживается только событийной линии. Не менее интересно прочитать в отступлениях мысли Агаты Кристи о взрослении человека, отношениях мужчин и женщин, войнах, природе жестокости, времени как философской категории, творчестве, о дружбе и памяти.

В жизни этой удивительной женщины было всё – работа сестрой милосердия, фармацевтом, путешествие вокруг света, увлечение археологическими раскопками.

Меня книга удивила не единожды, а рассказывая о ней, я удивляла близких. К примеру, я и подумать не могла, что одним из любимых занятий британской писательницы был сёрфинг. Признаться, я не знала, что этим видом спорта занимались уже в начале XX века. А моя знакомая, студентка исторического факультета, с удивлением узнала, что вторым мужем Агаты Кристи был Макс Маллоуэн, известный для неё британский археолог. Для каждого эта книга может стать таким откровением, расширить границы его представлений о мире.

Агата Кристи писала автобиографию, потому что хотела вспомнить свою жизнь для самой себя, хотела развлечься. Но сейчас для читателя эта книга – источник её мудрости. Мудрости, с которой она, пережив две войны, горечь утрат, закончила автобиографию словами:«Что сказать мне в свои семьдесят пять? Спасибо тебе, Господи, за мою хорошую жизнь и за всю ту любовь, которая была мне дарована».

Первое воспоминание, которое возникает у меня в памяти, – отчётливая картина: я иду с мамой по улицам Динара на базар. Мальчишка с тяжеленной корзиной пирожков на полном ходу пулей врезается в меня, расцарапывает мне руку и чуть не опрокидывает на землю. Больно. Я заливаюсь слезами. Мне, наверное, лет семь.

Мама, превыше всего ставящая стоицизм поведения в общественных местах, тихо увещевает.

– Подумай, – шепчет она, – о наших храбрых солдатах в Южной Африке.

В ответ я реву ещё громче.

– Не хочу быть храбрым солдатом, я хочу быть трусихой.

Отчего вспоминается то, а не другое? Жизнь – вереница диапозитивов. Вы сидите и смотрите на экран. Хлоп! Я, совсем маленькая, ем шоколадные эклеры на своем дне рождения. Хлоп! Прошло два года, и я на коленях у Бабушки, со связанными взаправду руками и ногами. Я – цыплёнок, прибывший только что от мистера Уайтли и приготовленный для духовки, и я почти в истерике от смеха.

Всплывают мгновения – а между ними долгие месяцы или даже годы. А что же происходило тогда? И поневоле возвращаешься к вопросу Пер Гюнта: «Где я был, я сам, я весь, я настоящий?».

Нам не дано знать всего человека, хотя иногда в ярких мгновенных вспышках мы видим его истинным. Думаю, что воспоминания, какими бы незначительными они ни казались, как раз и высвечивают внутреннюю человеческую суть.

Я, сегодняшняя, точно такая же, как та серьёзная маленькая девочка с белесыми льняными локонами. Дом – тело, в котором обитает дух, – вырастает, развивает инстинкты, вкусы, эмоции, интеллект, но я сама, я вся, я – настоящая Агата, я – остаюсь. Я не знаю всей Агаты. Всю Агату знает один только Господь Бог.

Вот мы проходим все поочерёдно: маленькая Агата Миллер, юная Агата Миллер, Агата Кристи и Агата Мэллоуэн. Куда мы идём? Конечно же никто не знает, и именно от этого перехватывает дыхание.

Эту книгу я скачал 30 августа, сразу же после того, как пришёл с выставки собак. В школьные годы я читал о собаках очень много, но с тех пор в мире собачьей моды немало изменилось, что и показала выставка. Новые породы, новые правила.

Книга «По обе стороны поводка» вышла в России в 1992 году и, конечно, не может рассказать ничего принципиально нового о мире собак и кинологии. Но по стилю написания и содержанию этот сборник рассказов известных зарубежных писателей очень эффективно возвращает в детство, когда с удовольствием читаешь простые и добрые истории без убийств, рефлексии и секса. Скажу честно, книга, скорее, подходит для школьников, но если вы хоть немного интересуетесь собаками, то и вам будет кстати. Начинаешь лучше понимать характер и темперамент тибетских догов и финских шпицев, смысл и опасности труда пастушьих собак и даже психологию псов, которые любят кусаться.

Каждый год к рождеству мама посылала коробку шоколадных конфет тем, кто был укушен Магтсом. В специальном перечне было более сорока фамилий. Никто не мог понять, почему мы не хотим расстаться с ним. Я тоже, вообще-то, не мог понять почему, но мы его оставили. Мне кажется, кто-то, возможно, пробовал его отравить: иногда он вел себя, как отравленный. Старый майор Моберит стрелял в него рядом с гостиницей Сенеца на Ист-Брод-улице из служебного револьвера, но Маггс дожил почти до 11 лет. И даже когда от старости его уже пошатывало, он укусил члена Конгресса, который пришел к моему отцу по делам. Мама всегда недолюбливала этого джентльмена.

Сборник «Куда исчез Филимор?» пылился на полке уже давно, ответ на вопрос, почему знакомство с ним я откладывала так долго, наверное, банален — не хотелось наткнуться на «подделку». Дизайн обложки выполнен в стиле известной серии Макса Фрая, но внутри — почти не Фрай, а целый список неизвестных мне авторов. На знакомство решилась, и не зря.

«Куда исчез Филимор?» - ответ на загадку сэра Артура Конан Дойла, которую автор подкидывает читателям в рассказе «Загадка Торского моста»:

Сумка набита бумагами: это записи необычных дел, которые Холмс когда-то расследовал. Некоторые из дел, и довольно интересные, окончились полной неудачей, и поэтому едва ли стоит о них писать: задача без решения может заинтересовать специалиста, а у случайного читателя вызовет лишь раздражение. Среди таких незаконченных дел -- история мистера Джеймса Филимора, который, вернувшись домой за зонтиком, бесследно исчез.

Такая ситуация и легла в основу рассказов сборника, и каждый автор обыграл её по-своему.

— А газ? Газ выключили?

— Побеги проверь, — закричала Наталья Сергеевна. — Да быстрей ты, куркуль неповоротливый.

— Да-да, — ответил, разворачиваясь, Алексей Михайлович. — Я буквально на секунду, дорогая.

Он разбил лужу торопливым башмаком, осколки серого неба звякнули, разлетаясь. Ступени спели до-ре-ми, бахнула дверь, за окном пробежал торопливый призрак мужниного плаща, и Наталья Сергеевна, цокая от нетерпения, посмотрела на часы.

— Идиот, — сказала она через пятнадцать минут.

Пасмурные дети ходили вокруг, поджимая зябкие ноги, вокруг же ходил и дождь, а потом еще — трое человек милиционеров и служебная собака со скорбным выражением сморщенного замшевого носа. Ей говорили: «Бери след!» — она аккуратно брала и несла в зубах до комнаты, где стоял перед большим, в траурной витиеватой раме зеркалом низкий столик, а на нем — деревянно пахнущая гремучая коробка, лежал на боку опрокинутый стул и шарф цеплялся за занозистую ножку.

— Что-то вы путаете, — говорили милиционеры, — куда он мог подеваться из дома? Вы под кроватями смотрели? а в шкафах?

Но под кроватями лежала только пыль, а в шкафах — только моль и ворох невкусных газет.