Виктор Лопатин: Строительство – это не только работа, это моя жизнь

Интервью с Виктором Лопатиным получилось таким, каким и задумывалось. Три блока вопросов касались трёх сторон его общественной и профессиональной деятельности: как председателя комитета по местному самоуправлению в законодательном собрании Забайкальского края, как члена рабочей группы по расследованию причин пожаров в регионе и как представителя строительного бизнеса. В каждой из затронутых тем, признаёт Виктор Алексеевич, существуют проблемы, решение которых подчас отыскать очень сложно.

– Как и почему вы решили пойти в политику, почему занялись именно местным самоуправлением?

– Не считаю, что я «ушёл в политику». Я не работаю в Думе на постоянной основе, хотя такая возможность была. Я считаю, что состоялся, прежде всего, как производственник, производство у меня – это основное. Что же касается депутатской работы, если её называть политикой, то когда я выдвинул свою кандидатуру в краевую Думу, я понял для себя, что нужно попробовать свои возможности, что-то постараться изменить.

Вообще, вопросами местного самоуправления в Думе прошлых созывов занимался мой коллега Цырендоржи Дамдинов. Но когда в 2013 году решался вопрос о том, кто будет председателем комитета, кандидатуру Дамдинова коллеги не поддержали. Комитет оставался без руководства, и я взял на себя эту обязанность. Для меня это была совершенно новая область, нужно было анализировать законы в этой сфере, специфику этой работы. Считаю, что за это время я, в какой-то степени, вошёл в курс дела, для меня стали понятны многие вопросы.

– Какое значение вы вкладываете в понятие местного самоуправления?

– Руководство нашего государства, выстраивая вертикаль власти, пытается сделать так, чтобы инициатива решения некоторых вопросов исходила снизу. Если представить себе эту вертикаль от президента до главы конкретного поселения, то мы видим, что какие-то вопросы перекликаются, и главу поселения можно назвать своеобразным местным президентом. Всё это предусматривает, что инициатива должна исходить с мест, ведь на местах виднее, что нужно сделать для своего поселения, района или города. На уровне местного самоуправления лучше видно, куда следует направить те деньги, которые имеются в бюджете: благоустройство, освещение улиц, создание спортивных площадок, ремонт дорог. Да ту же самую водокачку построить… Ведь подобных вопросов действительно очень много.

– Насколько сейчас развито местное самоуправление в регионе?

– На сегодняшний день местное самоуправление находится в критическом состоянии. Чтобы что-то сделать в этом направлении, нужно иметь ресурсы, которых у нас явно недостаточно. Краевой бюджет на 2015 год не имеет возможности профинансировать все статьи расходов муниципалов. Дальнейшее развитие самоуправления на местах зависит от того, как будут обеспечены местные бюджеты и насколько инициативны граждане.

В России есть немало регионов, где местному самоуправлению уделяется большое внимание, где инициатива людей приветствовалась и поддерживалась, где создавалось партнёрство между властью и населением. По Чите могу привести яркий пример – это территориально-общественное самоуправление (ТОС) микрорайона Северный, где есть крайне заинтересованные люди, непосредственно проживающие там. Люди, которые видят проблемы и душой болеют за свой микрорайон, хотят сделать так, чтобы там были созданы достойные условия для проживания, чтобы люди чувствовали, что они живут у себя дома. И опыт работы Северного в заксобрании широко обсуждался. По краю могу сказать, что Агинский и Могойтуйский районы – это те места, где люди так же проявляют инициативу.

К сожалению, до населения не всегда доходит та простая истина, что человек и есть творец собственного счастья. Многого-то ведь и не нужно: собрать круг заинтересованных людей, предложить какие-то идеи по улучшению ситуации, привлечь предпринимателей, которые в данном районе живут и работают. Чтобы и население, и юридические лица объединили усилия и решали насущные вопросы, те же проблемы с летним водопроводом, свалками, бездомными животными и так далее.

– В начале июля правительство приняло закон об объединении сёл в двух районах края. Почему приходится прибегать к таким мерам?

– Существует такая проблема, что в некоторых поселениях невозможно выбрать главу. Бывает, что есть достойный человек, его избрали, но у него в какой-то момент поменялись жизненные интересы, он уезжает и поселение остаётся без главы. Бывает и так, что выбирать просто-напросто не из кого, остаётся мало трудоспособного населения, никто не идёт на выборы на эту должность. Прибегаем к такой мере, как объединение поселений с одним центром, при котором глава работал бы на несколько населённых пунктов, потому что, с одной стороны, здесь сокращаются затраты на избирательную кампанию, с другой стороны – всё-таки находятся люди, которые хотят и могут это делать.

– Вы входите в состав депутатской комиссии по расследованию причин пожаров в Забайкальском крае. В чём заключается цели и задачи этой комиссии?

– Сразу поясню, что искать виновных – не самоцель работы комиссии. Для этого есть соответствующие государственные структуры: следственные органы, управление внутренних дел, управление лесного хозяйства. Цель и задачи комиссии – проанализировать систему, которая сегодня сложилась в сфере предупреждения и профилактики пожаров: что было раньше, что есть сейчас и как должно быть в будущем.

У нас ведь как получается – у семи нянек дитя без глаза. Есть очень много разных структур, которые занимаются тушением пожаров. А пожары у нас бывают техногенные и природные, в населённых пунктах и на предприятиях, в одном месте тушат сотрудники МЧС, в другом – управление лесного хозяйства и так далее. Происходит разграничение полномочий. У нас, например, совсем без внимания остались степные, ландшафтные пожары. И поскольку они не приносят такого ущерба, такого загрязнения атмосферы, как, скажем, лесные, то на них никто не обращает внимания. А затем эти «бесхозные» пожары, назовём их так, при сегодняшних аномальных климатических условиях быстро доходят до лесов, лесные пожары подходят к населённым пунктам и, как итог, возникает критическая ситуация. Задача комиссии – проследить, как это всё происходит и как при этом взаимодействуют соответствующие органы.

– Как работает комиссия и есть ли какие-нибудь итоги?

– Итоги комиссии ещё не подведены, но состоялось несколько заседаний, на которых были заслушаны доклады и мнения представителей разных ведомств, всё это зафиксировано. Помимо сегодняшних руководителей мы приглашали и тех, кто работал в прошлые годы, послушать их мнение. Это важно, поскольку сегодня поменялась и структура управления лесами, и ситуация с собственниками лесов, арендаторами. Приглашали и глав пострадавших от пожаров поселений и районов, чтобы обобщить весь этот опыт. Потому что выслушать мнение одних только специалистов мы посчитали не совсем правильным – у каждого ведомства свой узкий подход: лесники говорят про лес, главы поселений – про поселения, и никто не говорит про ту же степь. Собрался очень большой объём информации, её нужно систематизировать.

Затронули мы и деятельность тех, кто непосредственно работает в лесу, какой у них поход к этой проблеме. А подход у многих из них чисто потребительский. Понятно, что люди занимаются вырубкой и заготовкой древесины, но ведь за собой порядок навести нужно, чтобы не создать почву для пожара. Далее, рассматриваем, как соблюдаются правила пожарной безопасности в населённых пунктах, которые находятся в лесах, либо на границе с лесами, вообще как соблюдается безопасность при пребывании людей в лесных массивах. Рассматривали вопрос мониторинга пожаров, то, как поступает информация, как используются аэрокосмические съёмки, авиаохрана лесов, сколько пожаров регистрируется, а сколько нет. Ни для кого не секрет, что большое количество пожаров не регистрируется просто потому, что нет возможности.

– То есть?

– Картина здесь довольно серьёзная и когда я в первый раз с этим столкнулся, то диву давался. Возможности тех служб, которые занимаются сегодня охраной лесов, ограничены. Вроде бы Забайкальский край не такой уж большой, но при этом у нас есть районы, куда лесоохрана не может добраться. А всё потому, что мы утратили те опорные точки, те аэродромы, где самолёты авиалесоохраны могли бы сделать остановку, дозаправиться и продолжать обследование дальше. Раньше этих аэродромов было много. Кроме того, у нас сегодня нет и такого количества бортов, как раньше. Если в советское время в каких-то районах случался пожар, то за это, грубо говоря, могли голову оторвать. Произраставшая там растительность восстанавливалась не 150 лет, как в случае с лесами, а гораздо больше. То есть ответственность была очень большая. А сегодня мы привязаны точкой возврата для малых воздушных судов. У самолёта есть ресурс полёта – например, один час: полчаса он летит, полчаса возвращается. В результате, некоторые территории остаются не охваченными. И космическая съёмка не всегда даёт точную картину, там есть определённые погрешности.

– Есть ли проблемы с финансированием в этом направлении? Каковы ближайшие планы комиссии?

– Проблема в том, что деньги нужны не тогда, когда лес горит. Они нужны уже до начала пожароопасного периода. А у нас как: пожары начались в марте, сейчас июль, а у нас всё горит и горит. Деньги нужны круглый год на профилактические работы, а эти работы должны быть ежедневными. Если мы говорим, что лес – это наше богатство, то нужно круглый год охранять и заниматься им, а не от случая к случаю: когда загорелось, тогда и побежали тушить.

Как я уже сказал, все наши наработки, всё, что мы считаем важным, мы сформулировали пока ещё не окончательно – предложений много, ведь сколько людей, столько и мнений. Где-то мы обсуждали со специалистами, где-то с людьми, которые работали ранее, где-то из практики других регионов и даже других государств. Учитывая сегодняшние природные катаклизмы, ситуация с пожарами только усугубляется. Среди предложений есть мнение: централизовать, объединить усилия ведомств, которые занимаются тушением пожаров.

В августе планируем подвести промежуточный итог, подготовить материал и буквально в первые две недели сентября доложить на совете Думы, Законодательному собранию.

– Являясь генеральным директором ООО «Энергожилстрой», как бы вы оценили ситуацию со строительным бизнесом в Забайкалье? С какими проблемами приходится сталкиваться?

– О строительстве я могу говорить очень долго, поскольку это не только моя работа – это моя жизнь. Если говорить тезисами, то пока человек строит, он живёт. Я неоднократно уже приводил такой пример: когда дети собираются и начинают играть, строят дома, дороги и прочее. И вот, вроде бы всё построили, строить больше нечего и игра закончилась. Но жизнь – это не игра, это постоянное движение. Поэтому и строить нужно постоянно. Но строить можно тогда, когда есть спрос. А на сегодняшний день, в связи со сложившейся экономической ситуацией, сокращением доходов населения – спрос закономерно падает, в том числе и в Забайкалье.

Разобьём вопрос на две части: строительство жилищное, строительство гражданское и промышленное. Что касается первого, то у нас раньше был спрос, но не было предложения, а сейчас наоборот. Даже ипотека с господдержкой не находит отклика у населения по той причине, что люди не уверены в завтрашнем дне. Где-то сократились зарплаты, где-то прекратило работу предприятие, уменьшились объёмы работ. Люди не уверены в своих доходах. А что значит взять ипотеку в банке? Это означает стабильную ежемесячную плату, в противном случае наступает критическая ситуация. Хорошо, что люди думают о возможности возникновения такой ситуации с ипотекой.

Я считаю, что жильё должно быть качественным, и я не знаю, как построить дешевле, если учесть, что в стоимость квадратного метра, которую мы сегодня предлагаем, входит и стоимость земельного участка, и стоимость технологического присоединения, и стоимость материалов – всё это огромные деньги. Получается парадокс: всё дорожает, но мы хотим дешёвые квадратные метры.

– В гражданском и промышленном строительстве те же проблемы?

– Не буду называть конкретные компании, которые проводят аукционы и конкурсы на строительство объектов, но могу сказать, что все эти процедуры проводятся, что называется, для «своих людей». Я не говорю о тех процедурах, в которых Заказчиком выступает край. Я о тех, которые проводят монополии, крупные предприятия, которые зашли на территорию края. Принять участие на равных условиях и выиграть в таких конкурсах практически невозможно. Естественно, к таким заказам нам доступ ограничен. Мы можем туда зайти только в роли суб-суб-субподрядчиков, когда всё, что можно заработать на этом подряде, уже давно «снято» и остаётся только работа ради работы и то – работа в убыток. Это как сварить яйца: яйца отдать, бульон оставить себе, при этом нужно понести затраты на посуду, электроэнергию, воду. Я готов сегодня пойти даже на такие подряды только для того, чтобы обеспечить своих людей работой, заработной платой и, в конечном итоге, сохранить коллектив.