«Книжный развал»: Новый Пелевин и космоопера с розовым моржом

Здесь есть истории реальные и вымышленные, такие, от которых пальцы дрожат в предвкушении, и неудобно свербящие, словно зубная боль. Есть книги непонятные и додуманные, модные и малоизвестные.

«Алгебраист» - это космоопера. А космоопера – это когда автор берёт читателя за шкирку и забрасывает в самое сердце незнакомого, уму непостижимого мира. Вместо уютного кресла ты вдруг оказываешься в странной комнате, над твоей головой виднеется газовый гигант, а превратившийся в розового моржа дядюшка главного героя пренебрежительно отмахивается от тебя ластами. Чувствуете недоумение? Примерно то же самое испытывает человек, начавший читать «Алгебраиста» Йэна М. Бэнкса.

Понять задумку именитого писателя, автора «Осиной фабрики» прямо скажем, непросто. Многие ценители научной фантастики до сих пор не могут разобраться, написал Бэнкс идеальную космическую оперу или тонкую пародию на неё, а мне это и вовсе не под силу. Всё, что я могу, это искренне любить то, как история перекликается с реальностью. Вроде бы читаешь о далёком и непостижимом будущем, а проблемы всё те же: тягучая бюрократия, жажда большего, политические дрязги и не всегда политические секреты.

В «Алгебраисте» каждый увидит что-то своё: космооперу, пародию, легенду о войне, историю о невеликом на первый взгляд герое или изумительный трактат о вымышленной расе тысячелетних насельников. Я вижу в нём лёгкую, изумительную иронию и возможность посмотреть на то, как люди ни за что, никогда не меняются. На какой бы планете, в какой бы вселенной мы ни жили бы, мы всегда жаждем расширить окружающие горизонты и всегда отвлекаемся на сиюминутные споры, интриги и – слава богам – любовь.

— Наилучший перевод, — сказал Фассин, — это «Алгебраист». Там главным образом про математику, навигацию как метафору, про долг, любовь, томление, честь, долгий путь домой и всякое такое.

«Чай с птицами» – сборник рассказов, не связанных между собой по смыслу, но одинаково уютных. Они созданы для того, чтобы читать их осенним вечером, закутавшись в одеяло и обняв ладонью чашку ароматного фруктового чая.

К творчеству Джоанн Харрис я всегда относилась с сомнением в духе: «Не читал, но осуждаю». Отчего-то думалось, что за красочными обложками скрываются классические любовные романы с идеальными персонажами, а оказалось – живые люди. Вот Вера и Надежда – женщины из дома престарелых, одна из которых мечтает о красных не по возрасту туфлях. Вот молодая жена, вызывающая духов во время готовки. А вот Кристина – девушка, страдающая не от лишнего веса, а скорее от отношения окружающих.

Некого осуждать. Таких персонажей можно только любить за живость характеров, умение меняться и следовать мечте. Будь у меня дочка-подросток, обязательно бы подсунула ей эту книгу – пример, как следует жить, махнув рукой на то, что говорят одноклассники, исполняя свои, а не чужие желания. И ничего, совсем ничего не боясь.

Когда роза увянет, я засушу лепестки — они все еще необычно сильно пахнут — и буду закладывать ими страницы «Лолиты», которую мы с Надеждой сейчас читаем. Может, это всё и неподобающе. Но пусть только попробуют отобрать.

Двухтомник «Смотритель», вышедший недавно из-под пера Виктора Пелевина, в смысловом отношении мало чем отличается от предыдущих его солипсических откровений. В этом плане, если честно, уже и не приходится ждать чего-то нового: мир пелевинского романа по-прежнему иллюзорен, как иллюзорна и сама мысль об этом мире в голове столь же иллюзорного человека, наивно убеждённого в своей реальности. Но, как ни странно, чем дальше пишет автор, тем замысловатее и интереснее становится этот мир. И человек в этом мире.

Первый том «Смотрителя», «Орден жёлтого флага» погружает нас в Идиллиум – некий параллельный мир, существующий в тени «ветхого», то есть нашего с вами привычного мира, отпочковавшийся в начале XIX века в результате совместных магнетических опытов австрийского учёного Франца-Антона Месмера и... российского императора Павла I. Главный герой романа готовится принять сан Смотрителя этого мира. Что это за сан и как его получает герой, читатели смогут узнать сами, не убоявшись во время чтения периодически набирать в поисковике исторические персоналии и события, с которыми Пелевин причудливо и, как водится, постмодернистски связывает своих персонажей. Во втором томе «Железная бездна» герой продолжает постигать азы Смотрителя, становится им и, в конце концов, постигает тайну Идиллиума путём фантастических выкрутасов с собственным воображением.

«Красоты речи и фигуры ума», которые нам обещает подзаголовок романа, действительно присутствуют. Читать намного легче, чем предыдущую книгу – «Любовь к трём цукербринам», нашпигованную терминологическими «занозами» из мира цифровых технологий, о которые весь мозг расцарапаешь. Тем не менее, создаётся ощущение, что автор чересчур усложняет сюжет, вводя излишние описания. Как бы с целью сделать книгу как можно многостраничнее. От того, наверное, и вышло два тома.

Аннотация к роману гласит: «О чём эта книга на самом деле, будет зависеть от читателя – и его выбора». Есть в этом какое-то лукавство, памятуя иллюзорность всего и вся, про которую Пелевин толкует вот уже почти 25 лет, выпуская при этом реальные книги и зарабатывая такие же реальные деньги. Выбор, в сущности, есть только между «читать» или «не читать», остальное зависит от выкрутасов воображения читателя. Который, как бы ни настаивал Пелевин, реален не меньше, чем сама эта книга. Или нет?

Наставник заставил меня сидеть на полу до тех пор, пока я не почувствовал боль в ступнях — и долго не разрешал сдвинуться. Потом он сказал:

— Мы все время меняем позу тела, потому что ни одна из них не является окончательно удобной. Это с детства знает каждый. Но то же самое касается и умственных состояний. Мы постоянно меняем позу ума — то направление, куда ум глядит, — поскольку ни одна из открывающихся перспектив не бывает удовлетворительной. Внутренняя жизнь человека сводится к тому, что он много раз в минуту перебегает из одной безысходности в другую, даже не осознавая этого процесса. А если у него возникает чувство, что в каком-то мгновении стоит задержаться, он тут же покидает его, чтобы написать стихотворение на тему «остановись, мгновение…»

Я подумал, что он, как бывший поэт-лауреат, хорошо знает, о чем говорит.

В этот момент Юка кашлянула за своей ширмой. Мне показалось, что она не удержалась от смешка и попыталась замаскировать его таким образом.

Наставник услышал — и поглядел на меня. Я пожал плечами. Монах беззвучно поднялся, выхватил из-под своей рясы четки из маленьких медных черепов (в руках тренированного человека это серьезное оружие) и мягкими кошачьими шагами двинулся к ширме. Я понял, что у него на уме — шпионы, покушения и все такое прочее. Перемещаясь по комнате, он продолжал говорить:

— Ни в одной из поз ума нет счастья. Оно всегда где-то рядом. Но из-за того, что ум все время меняет позу, нам начинает казаться, будто счастье убегает от нас. Нам мнится, что мы вот-вот его нагоним. А потом мы решаем, что в какой-то момент промахнулись, стали отставать и упустили свой шанс…

Монах остановился возле ширмы.

— Последнее особенно мучительно, — продолжал он. — Но, как и все человеческие страдания, это тоска о миражах. Упущенного никогда не было не то что рядом, его не было нигде. Мы — просто стирающаяся память о веренице умственных поз, сменявших друг друга с безначального времени. Единственный смысл сей древней комедии — или, скорее, трагедии положений — бегство от неудовлетворенности, из которой сделана каждая из поз. Эта саморазворачивающаяся пружина не понимает, что убегает то самое, от чего хочется убежать — и именно оно будет найдено в результате. В этом неведении корень человека — и вечный двигатель истории…

Сразу следует предупредить, что знак «18+» и надпись о содержании в книге ненормативной лексики на обложке стоят не зря. Так что тем, кто обсценную лексику в литературе на дух не переносит, я говорю – не читайте книгу. Всем тем, кто более терпим и любознателен, я книгу советую. Правда, с одной оговоркой.

Я много слышала о «Понаехавшей» перед тем, как её купить. Я прочитала всю «Манюню», то есть была знакома с автором и успела его полюбить. Поэтому читать начала с предвкушением. Наверное, именно это предвкушение немного снизило моё впечатление. Я очень многого ждала. В книге много смешных, забавных ситуаций и трогательных моментов. Вот только думаю, что её по-настоящему оценят именно «понаехавшие». Им будут знакомы все ситуации и чувства, я же знаю о них только понаслышке. У меня осталось ощущение, что я поняла книгу процентов на 70, остальное же прочувствовать не смогла. Я уверена, что если перееду жить в большой город, то «Понаехавшая» может стать моей настольной книгой. Хоть у нас уже и не лихие 90-е за окном, но проблемы и страхи «новых переселенцев» остались прежними.

Думайте сами, решайте сами – читать или не читать. Я прочитала. И не жалею.

— Ты, главное, не выпускай ее из рук, особенно в метро! — напутствовала мама, собирая дочь в далекую Москву. — Прижимай локтем к боку и не расслабляйся — времена темные, воры не дремлют, вырвут сумку, и останешься без денег и без документов.

Уезжать девица всячески упиралась, но родители настояли на своем, наскребли по сусекам какое-то количество денег, перевели на ереванской толкучке в валюту — получилось целых двести долларов, и снарядили дочь в Москву — за вторым высшим образованием.

— Моя девочка будет кандидатом наук! — предрекал папа.

— А может, и профессором, — улыбнулась мама. — Ты — наша гордость.

— Ну чего вы? — расплакалась дочь.

Аэропорт был забит до отказа — измученные войной и беспросветной блокадой, люди покидали родину целыми семьями. Плакали дети, причитали женщины, хмуро курили по углам растерянные отцы семейств. Это был великий и страшный исход — в Россию и дальше, за рубеж, туда, где можно было хоть как-то прокормиться и не бояться за будущее своих детей.

— Не хочу уезжать, — обняла девица маму. — Куда я поеду, когда вы остаётесь здесь?

— Всё будет хорошо. Ты справишься, я знаю.

Перед тем как скрыться в зале ожидания, она обернулась, выхватила взглядом из толпы провожающих родителей. Папа несколько раз сдержанно кивнул, мама старательно таращилась, чтобы не разреветься. Она что-то крикнула, но расслышать было невозможно, кругом гомонила толпа, все прощались с родными.

— Не слышу! — покачала головой дочь.

Мама сделала такое движение, словно прижимает сумочку локтем к боку. И улыбнулась сквозь слезы.

Могу сразу сказать – жаль, нельзя позабыть о прочитанном, и начать всё заново, с тем же восторгом. Похожее чувство я испытала, когда впервые прочитала «Гарри Поттера» (не зря серии часто сравнивают, хотя особого сходства между ними нет), но эта история из семи книг мне нравится гораздо больше. Она о харизматичном и таинственном волшебнике Крестоманси, и в то же время совсем не о нём, а детях, детстве и взрослых ошибках. Канвой через все книги идёт мысль - многие проблемы появляются из-за того, что взрослые не слышат детей, и при живых родителях мальчики и девочки растут почти что беспризорниками. Сталкиваясь с трудностями, дети переживают их сами. Они не верят, что их поймут, потому и молчат, а проблемы нарастают, как снежный ком. Ради того, чтобы уяснить эту простую истину, серию нужно прочитать и взрослым.

Но, конечно, книги о мирах Крестоманси – это вовсе не собрание поучительных историй, а рассказы о невероятных приключениях с такими лихими сюжетными поворотами, что даже загляни сразу в конец, а удовольствие себе не испортишь.

Миссис Шарп разложила письма на кухонном столе, и Гвендолен с Муром склонились над ними. Мура прежде всего поразила энергичная подпись в конце всех трех писем:

Он обратил внимание на то, что два письма написаны тем же энергичным почерком, что и подпись. Первое письмо было получено двенадцать лет назад, вскоре после свадьбы родителей. В нем говорилось:

Дорогой Фрэнк!

Прошу, не лезь в бутылку. Я предложил тебе это, так как хотел помочь. Я и теперь готов всячески тебе помогать, если ты сообщишь, что от меня требуется. Можешь на меня рассчитывать.

Неизм. твой Крестоманси

Второе письмо было короче:

Дорогой Чант!

И тебе того же. Пропади ты пропадом.

Крестоманси

Третье письмо, шестилетней давности, написал кто-то другой. Крестоманси лишь поставил подпись.

Сэр!

Шесть лет назад Вас предупреждали: может произойти нечто подобное тому, о чем Вы сообщаете, но Вы четко дали понять, что не нуждаетесь в нашей помощи. Таким образом, Ваши проблемы нас не касаются. К тому же мы не благотворительная организация.

Крестоманси

Журналист Дорофеев уже давно оседлал очень симпатичного коня по кличке «История успеха». Сейчас книги в этом стиле чрезвычайно популярны, как популярно любое мотивирующее чтиво - от фотографий в лентах соцсетей до целых учебных курсов по личностному и карьерному росту. «Яндекс Воложа» - книга модная. Такая, которую приятно держать в руках, листать до того, как погрузишься в повествование. Но если вы ярый сторонник классической литературы и на дух не переносите современное «клиповое мышление", то эта книга будет вас напрягать. Автор не ленится писать, повторять и закреплять одно и то же по несколько раз, он просто обожает выделять целые куски текста курсивом и жирным шрифтом, часто совсем не к месту.

Сама же книга рассказывает о математике Аркадии Воложе, чья воля и чутьё позволили простому узкоспециальному классификатору стать одной из крупнейших поисковых систем на Земле. Рассказывает она и о реальном авторе Яндекса - гениальном программисте и друге Воложа Илье Сегаловиче. Но самое главное, зачем стоит читать эту книгу - это принцип работы Яндекса. Вводя очередной запрос в поисковую строку, мы ведь не задумываемся, как это устроено, а просто начинаем гулять по предложенным ссылкам. Кто, как и почему нам даёт именно эту последовательность ссылок? Вот что можно узнать, продираясь через описанную клиповым способом биографию Воложа.

— Мы стали думать, что бы ещё такое поиндексировать, — отмечает Волож особенность переломного момента в жизни проекта. — И мы занялись Библией. Это большой массив неструктурированных текстов, именно свободных текстов, а не баз данных. Здесь всё ищется по-особому. Эта технология и стала впоследствии «Яндексом».