«Ночная Чита»: Последний троллейбус. Вы успеете!

Давно ли вы ездили на троллейбусе? А на последнем — таком, чтобы стоять на остановке, может, от прохлады чуть приплясывать и гадать: успел или нет? Впрочем, этот текст проекта «Ночная Чита» — не про удачу на остановках, хотя немного и про неё. Он про вас, про меня, про вон того спешащего парня и про то, как живёт город, подрагивающий электроразрядами в проводах, которые делают счастливыми тысячи людей, привозя домой, на свидания, на любимую работу.

Троллейбус с выведенным на нём краской номером 249 отправляется по маршруту №6 от депо в микрорайоне Северный в Сосновый Бор и обратно. Завершающий рейс, сейчас 22.15 - нужно минута в минуту следовать графику.

Несколько человек садятся у депо, по два-три заходят почти на каждой из остановок.

Самое тёплое — четвёртое кресло от водителя напротив дверей, под ним обогреватель такой мощный, что иногда хочется пересесть.

Погодите, — улыбается водитель Василий, Вася, — минус 40 жахнет, будете хотеть, чтоб двери вообще не открывались.

У драмтеатра в салон входят девушка с парнем, обоим лет по 17–18. Подходят к кондуктору, парень расплачивается картой, уходит в середину троллейбуса, девушка отворачивается и садится неподалёку от кабины водителя на одиночное кресло, надевает наушники. Оба молча поднимаются около горбольницы и парой, не глядя друг на друга, выходят на остановке. Похоже, поссорились.

- Я только работать начинала, — мы доехали до Соснового Бора и пару минут можем постоять с кондуктором Надеждой Буряк и Васей на улице, — на тройке, кажется, ездила. Смотрю, в салоне дым. Напугалась жуть как. Стою, выскакивать надо, а в салоне женщина сидит. Подбегаю к ней: «Выходите срочно!» А она меня спокойно так спрашивает: «А что, мы не поедем?»

- Да это что! — машет Вася. - Я как-то загорелся, дымина внутри — во! А пассажирка запаниковала, да с разбегу в закрытую дверь. Упала и лежит. Что делать, хрен знает.

За весь последний сегодняшний рейс в троллейбус на обратном пути не зашло ни одной женщины.

- Дамочки в такое время обычно не ездят. Разве что девчонки какие в компаниях, — поглядывает на пассажиров кондуктор. - Пойду обилечу.

Встаёт и уверенной походкой идёт на вторую и третью площадку. Так ходить тоже учатся не сразу: важно уметь не шататься, не падать и одновременно рассчитываться с пассажирами.

- А так молодёжь места уступает, поднимаются молодые парни. Даже мне вон недавно вскочил уступать. Я смеюсь: «Милый, да у меня своё место есть», — Надежда Дмитриевна сверкает глазами так задорно, что пассажиры вокруг начинают улыбаться. - Я ж раза три увольняться хотела, работа на ногах, устаёшь жуть как. Люди ещё раздражённые попадаются. Прихожу к начальнице, а она смотрит и так спокойно: «На работу выходи». И выхожу. Хорошая она у нас, даже ругается с улыбкой. Умеет.

- Как-то давление чуть не то было, — Дмитриевна, так Надежду Буряк называли на прежнем месте работы, садится на своё место. - А я так думаю: у меня минус в жизни, пассажир какой с минусом встретится, ругаться начнёт. Минус на минус даёт плюс! Чего его, это давление, мерить? Хотя у нас обязаны: утром и вечером мы медика проходим.

Когда вы выходите на конечной остановке последнего рейса и идёте домой, кондуктор с водителем едут в депо, где нужно подсчитать и сдать выручку. Домой приезжают в час — во втором часу ночи.

- Часто пенсионеры ругаются из-за того, что мы документы, подтверждающие льготный проезд, требуем, — кондуктор чуть хмурится. - И шумят не те, которым лет по 90, а те кричат, что только-только на пенсию ушли. Один раз заходит бабуля — божий одуванчик, а у меня контролёры. Ну, я к ней подхожу: «Предъявите документы». А она узнала мою фамилию, да давай посылать меня туда, куда мать моя когда-то ходила. Пока бабуля кричала, я к другому пассажиру отвернулась, поворачиваюсь обратно, а мне документы, которые я просила, в лицо летят. Ну, подобрала. «Бабушка, — говорю, — а теперь уберите их подальше в карман сумки, чтобы в третий раз не потерять», — кричала она мне, что дважды уже восстанавливала из-за таких, как я.

- Когда сдаём смену, пересчитываем деньги и билеты. Бывает, не хватает — когда народу много, некоторые люди недодать норовят, разве всё усмотришь? — докладываем из своих денег потом, — не жалуется, а, скорее, ради простого «поговорить» рассказывает Надежда Буряк.

Впрочем, хватает на работе и красоты, и романтики, и сюрпризов: «Один раз зашёл мужчина, старенький такой, вот сюда, к окну сел. Мы поехали, а он встал и играть на саксофоне начал. Или около 8 марта где-то три девушки-буряточки, хорошенькие и на внешность, и по состоянию, сели. Пели так хорошо, что им пассажиры аплодировали».

Надежда Дмитриевна в троллейбусном депо работает три года, до этого был приёмник-распределитель управления федеральной миграционной службы, и иностранцы, которые ждали или высылки из страны, или разрешения остаться в России и работать.

- То и дело слышно было: «Димитривнааа»! Я аж пряталась иногда. Как-то два турка поселились — вот испугалась. Красивые, статные, большие. Думаю, бедокурить будут. А они тише воды себя вели. Ох, и дружный у нас там коллектив был: если едем на природу, то обязательно все вместе. Уволилась потом по сокращению штата. Был шанс перевестись оттуда, но муж упёрся: увольняйся, и всё тут. Сейчас дочери с двухлетним внуком помогаю. - Надежда Дмитриевна смотрит на поглядывающих на нас пассажиров.

- Вас обилетили? Улыбайтесь! В «Вечорке» потом прочитаете, на себя посмотрите.

- Мы из «Чита.Ру», — смеюсь.

Машет в ответ рукой: «Да они сейчас вообще ничего не читают, пусть хоть её полистают, что ли».

За окном мелькают мрачные очертания долгостроя напротив часовенки клиники «Медикс» по улице Красной Звезды.

- Захожу как-то в столовую на работе, а мне говорят, что чашку мою разбили, — мы проводили почти всех пассажиров, перед последней остановкой осталась двое-трое, уже с билетами. Надежда Дмитриевна садится рядом на пассажирское. - Махнула рукой: на счастье, пошла у девчонок-работниц просить, а они стакан дают. Ну разве можно в стакане кофе пить? Отказалась, конечно, настояла на своём. Чашку дали.

Подъезжаем к депо. Пока ждём пропуска для журналиста и фотографа, достаём телефоны.

- Вась, иди к нам фотографироваться! — смеётся Надежда Буряк. Становится рядом. Миниатюрная, уверенная, чуть уставшая.

- Ну вас, я в федеральном розыске, — ворчит Вася и остаётся в кабине.

Троллейбусный парк ночью — это десятки машин, вставших на отдых. Это горящие на втором этаже офисного здания окна — свет здесь практически не гасится, потому что работа не прекращается даже ночью: нужно проверить маршруты, выяснить готовность троллейбусов выйти на линию с утра и много чего ещё. Это замершая до утра проходная и пустая остановка. Солнце ещё не успеет взойти, как вас здесь будет ждать первый за день троллейбус, чтобы начать новый день, а пока несколько часов можно и отдохнуть.