Крым наш. А Забайкалье? - разбор недели

Уходящая неделя выдалась бурной. На Забайкалье обрушился сильный ветер, который оставил без электроэнергии 91 населённый пункт в 17 районах края, а семью учителей ещё и без дома. Стало известно, что министр здравоохранения РФ Михаил Мурашко не согласовал кандидатуру Оксаны Немакиной на пост министра здравоохранения региона.

Чуть позже появилась информация о возбуждении уголовных дел: первое - из-за неправомерного заключения без проведения конкурса государственного контракта на поставку быстровозводимых модульных пожарных депо с АО «Томскэнергосбыт»; второе связано с контрактом на ремонт аэропорта в селе Чара Каларского района.

Ещё был парашютист, зацепившийся за вертолёт, и празднование воссоединения Крыма с Россией.

Забайкальское краевое следственное управление СКР на неделе сообщило о возбуждении уголовных дел, связанных с заключением госконтрактов на реконструкцию аэропорта в посёлке Чара и на строительство по поручению президента Путина трёх пожарных частей.

В обоих случаях краевые чиновники обошли базовые нормы 44-го федерального закона о госзакупках, воспользовавшись наработанной много лет назад схемой по введению там, где нужно, особых режимов – повышенной готовности или чрезвычайной ситуации. В случае с пожарными частями ситуацию усугубили разрывом госконтракта с законно выигравшим конкурсные процедуры подрядчиком – иркутской компанией «Ремстрой». В случае с аэропортом режим повышенной готовности был введён якобы из-за изъянов взлётно-посадочной полосы, а госконтракт на 2 миллиарда рублей был заключён на реконструкцию всего аэропортового комплекса.

В обоих случаях краевые чиновники пытаются объяснить ситуацию, и это только усугубляет восприятие происходящего.

В случае с «Ремстроем» и строительством пожарных частей, которое в итоге без конкурса отдали «Томскэнергосбыту», чиновники публично говорили о том, что «Ремстрой» пытался хитрить, якобы исключая из договорённостей фундаменты, суммарная стоимость которых по трём объектам составляла 30 миллионов рублей. Оба заявления были, как бы это помягче сказать, лукавством. Ну или чуть менее мягко, но тоже без интерпретаций слова «ложь», - глупостью.

«Ремстрой», как и любой другой подрядчик на госконтракте, делает то, что в этот госконтракт выносит заказчик. Может, наверное, сделать больше, но точно не может сделать меньше, иначе попадёт в список недобросовестных поставщиков. «Ремстрой», равно как и связанная с ним единым учредителем компания «Каркас», также выводившаяся на торги, не похожи на компании, которые стремятся в чёрный список – они выполняют госконтракты по всей Сибири и Дальнему Востоку на сотни миллионов рублей.

Ну и тема про 30 миллионов – любой строитель только грустно улыбнётся тем ценам, которые в своих разъяснениях пытаются обозначить краевые чиновники. Реальная цена фундамента для каждой пожарной части – 2-3 миллиона рублей, а вся разница придумана чиновниками так же, как и всё остальное в этой мутной воде.

Кроме официальных разъяснений, пиар-структуры региональной власти пытались объяснить происходящее в анонимных телеграм-каналах, где видны некоторые индивидуальные особенности авторов этих текстов, считающих оскорбления и ложь нормой своей пиар-жизни. Но гораздо важнее этой мерзости тот лютый непрофессионализм, который дилетанты от власти выносят в публичное пространство.

«Примечательно, что в торгах «Ремстрой» участвовал не один, а вместе с аффилированным «напарником». На момент проведения процедур «Ремстрой» не имел представителя в крае, который смог бы возвести модульные конструкции. Более того, к моменту заключения контракта со стороны компании были предприняты действия, расценённые как подозрительные.

«Ремстрой» затягивал подписание договора, требовал протокол разногласий, ставил стройку под угрозу срыва. Судя по данным бизнес-сайтов, делала это микрокомпания уже не первый раз. Только из доступных данных известно о 10 судебных спорах «Ремстроя» с кем-то из клиентов», - этот абзац из активно использовавшегося на выборах для заливания помоями политических противников «команды» губернатора Осипова телеграм-канала «Забайкальский краевой» показывает весь масштаб происходящего с госзакупками в крае.

Здесь видна лютая некомпетентность, масштабное использование банальной лжи, а также передёргиваний и откровенного юридического бреда.

Фактически то же самое произошло с попыткой объяснить схематоз с аэропортом в Чаре. «В рамках заключённого контракта был внесён аванс в размере 30% от его стоимости. Это было сделано для покупки материалов, конструкций и оборудования, а также перебазировки техники и человеческих ресурсов. Теперь по решению сторон контракт расторгнут, а аванс вернут в бюджет края», - такой комментарий краевого правительства опубликовали коллеги из «Московского Комсомольца».

Чиновники объяснили, что режим ЧС вводили из-за состояния взлётно-посадочной полосы (ВПП), а строительство аэропортового комплекса включили в контракт, так как оно было учтено в проектно-сметной документации (ПСД).

Любой человек, который имеет хотя бы отдалённое представление о конкурсных процедурах в рамках 44-го ФЗ, в этом месте наверняка просто зажмурил глаза или что-нибудь в таком духе. Чиновники в публичном пространстве официально говорят о том, что после якобы найденных в покрытии ВПП трещин был введён режим ЧС, для устранения которого взяли с полки ПСД, которая всё равно там лежала. Подумаешь, что она касалась вообще другой истории, она ведь – была.

Может показаться, что в этом объяснении есть некоторая чиновничья наивность, но, по-моему, в нём есть гораздо более наглая привычка держать за дебилов всех, начиная с журналистов и обычных жителей региона, заканчивая следователями и прокурорами.

Важно здесь и то, что вынесенные журналистами, а теперь и СКР в публичное пространство факты, — это лишь вершина айсберга. Под мутной водой осенённых чиновничьими молитвами бюджетных океанов скрываются, во-первых, те истории, до которых журналисты, надзорные и правоохранительные органы по тем или иным причинам не дотянулись. Сколько этих историй – одному богу известно.

Во-вторых, журналисты не описывают массу деталей, которые имеют критичное значение для региона, его жителей и бюджетной системы. Есть, конечно, объективные факторы, которые подталкивают краевую власть под угрозой уголовных дел обходить конкурсные процедуры. Главная из них – опасность потерять федеральное финансирование и, соответственно, расположение тех или иных федеральных чиновников.

Деньги не успевают осваивать по тем или иным причинам, но Москва слезам не верит – слишком много регионов, а с каждой отдельной историей не разберёшься в деталях. В итоге регион, топтавшийся с закупками в первой половине года, во второй погружает в режимы повышенной готовности и ЧС половину муниципалитетов.

Есть и субъективные факторы, которые при заключении госконтрактов под особыми режимами, кажется, не учитывают – намеренно или не намеренно, это уже вопрос второй. Например, при заключении госконтракта в рамках режима ЧС от подрядчика не требуют банковской гарантии, сумма которой обычно колеблется в пределах 10% от суммы контракта.

Гарантию обычно вскрывают, когда подрядчик срывает сроки или другие условия госконтракта – банк рассчитывается по пеням и иным санкциям с заказчиком, а потом уже выясняет отношения с подрядчиком, который получил в банке эту самую гарантию. Именно поэтому часто авансирование проводится в объёмах не более суммы банковской гарантии – заказчик при таких раскладах ничем не рискует.

Банковские гарантии – это ведь не только защита для заказчика от не очень добросовестного подрядчика. Это ещё и некоторый фильтр для подрядчиков, которые заходят на торги на крупные суммы – мелким или замазанным в плохих историях конторам просто не дадут банковскую гарантию на серьёзную сумму, которая в истории с теми же 2 миллиардами должна составлять что-то около 200 миллионов рублей.

Режим ЧС или повышенной готовности позволяет обойти все эти условности. И это не единственный способ разобраться с проблемами, которые создают местным деятелям федеральные нормы и правила. К примеру, если есть «нужный» подрядчик, у которого слишком плохая или слабая история работы на рынке, то всегда можно сделать его… субподрядчиком, отдав госконтракт более крупной компании – естественно, заложив в сумму госконтракта и дальнейшее движение денег на её бонусы.

Основная проблема, к которой приводит весь этот регулируемый хаос – фактическое отсутствие оснований для построения системы, которая работала бы, во-первых, по закону; во-вторых, умела бы вовремя осваивать те деньги, которые федерация бесконечно закачивает в регион; и в-третьих, была бы нацелена не на личное обогащение отдельных граждан, а на экономию бюджетных средств.

Ведь зачем строить эту систему и вовремя проводить конкурсные процедуры в первой половине года, если во второй можно включить по всем проблемным точкам нужные режимы и заключиться с нужными подрядчиками, которые только рады будут поучаствовать в этом бесконечном схематозе.

Медвежью услугу системе оказывает и информационная «поддержка» схематозов, которую проводят горе-пиарщики как в привычных медиа, так и в перемазанных грязью и нечистотами анонимных телеграм-каналах, авторы которых наверняка даже под пытками никогда не признаются, что участвовали в этой мерзости. «Поддержка» эта создаёт иллюзию того, что всё в порядке, и при желании можно объяснить необъяснимое.

Однако возбуждаемые порой уголовные дела, как мне кажется, должны поубавить пыл тех исполнителей, которые до сих пор решаются подписывать токсичные и незаконные бумаги, становясь потенциальными козлами отпущения в историях, на которых десятки и сотни миллионов рублей зарабатывают наглые, циничные и прикрытые со всех сторон «государственники» и прислонившиеся к ним бизнесмены.

Но мало ли что мне кажется.

Я работаю в журналистике больше 10 лет, и два из трёх самых сильных эмоциональных переживаний были связаны с пожарами.

В первый раз меня потряс пожар в селе Иван-Озеро. В 2001 году там выгорело едва ли не полдеревни. Я зашёл на пепелище, где накануне стоял добрый дом, сгорел в считанные минуты. Как и всё имущество, корова, телёнок, десятка два кур. Хозяйка, как мне тогда показалось, была близка к помешательству. Пожары весной 2019 года были куда страшнее. В сёлах Борзинского района тоже были женщины, рыдающие на тёплых угольках, матерящиеся мужчины и очень много людского горя.

Пожар - это как линия, делящая жизнь на до и после. Огонь не оставляет после себя ничего. И для селян он страшен тем, что многое в их скарбе восстановить уже не получится. Это и инструмент, к которому привыкли руки - тяпка с удобным чернем, советского металла ножовка, хваткий топорик. И уникальные инженерные решения в доме и во дворе. Типа подпола, в котором зимой картоха не мёрзнет, а летом лёд не тает. Это и память, и труд, и пот, и слёзы.

Очень хорошо понимаю, в какой ситуации оказалась немолодая уже чета учителей из Балейского района, оставшаяся без дома в ветреную ночь. Без дома, без документов, одежды, обуви, инструментов, семян. Без всего.

Я видел, как возмущаются читатели тем, что бывшему сити-менеджеру Олегу Кузнецову помогали совершенно-разные люди. Вплоть до продавщицы мяса с рынка. Так вот многим из нас, топящим за правду и честность, мир и любовь, очень далеко до этой продавщицы. И было бы неплохо доказать, что правда, мир и любовь действительно нужны миру, закинув учителям посильную сумму.

Карта Сбербанка: 676280749007269442; мобильный банк: 8-914-138-23-17. Карта «Открытие»: 2200290513595828. Получатель Виктория Александровна Г. (дочь). Через систему быстрых платежей на карту «Открытие» и карту «Тинькофф» по номеру: 8-914-360-24-24.

(Ранее в публикации была указана банковская карта, которая в настоящее время заблокирована в связи с перевыпуском. Она сгорела вместе с остальными вещами в доме)

Ещё я слышал, как старые люди объясняют, почему важно помогать погорельцам. Это, оказывается, заочная жертва огню. И мне хочется её принести, памятуя, что весна близко.

На этой неделе краевая прокуратура сообщила, что компанию «Мостостроительный отряд-53», которая строит в регионе фельдшерско-акушерские пункты, оштрафовали на 330 тысяч рублей.

В пресс-службе сообщили, что в июне 2020 года Могойтуйская центральная районная больница и «Мостостроительный отряд-53» заключили контракт на приобретение готовых модульных конструкций фельдшерско-акушерских пунктов для сёл Ага-Хангил, Цаган-Ола, Цаган-Челутай стоимостью более 28 миллионов рублей. Несмотря на то, что срок исполнения контракта был установлен до 30 сентября 2020 года, работы по состоянию на январь 2021 года не завершены.

«Прокуратура внесла подрядчику представление и потребовала принять меры по исполнению контракта. Кроме того, по постановлению прокуратуры директор организации привлечён к административной ответственности по статье КоАП «Совершение действий, повлёкших неисполнение контракта, причинивших существенный вред интересам общества и государства» с назначением наказания в виде штрафа в размере 330 тысяч рублей», — говорится в сообщении.

По информации ведомства, после вмешательства прокуратуры работы по монтажу ФАПов были завершены.

Но это малая часть огромной истории со строительством фельдшерско-акушерских пунктов в Забайкальском крае. Если могойтуйская прокуратура добилась, чтобы в районе ФАПы, пусть со скрипом, но сдали, то в других населённых пунктах нет ни ФАПов, ни штрафов.

Всего «Мостостроительный отряд-53» в сентябре 2020 года должен был построить десять фельдшерско-акушерских пунктов в Забайкальском крае. В середине февраля 2021 года ни один из этих ФАПов не был готов к приёму пациентов. При этом директор предприятия Александр Гуляев уверял, что «всё сделано».

По данным системы «Контур-Фокус», на 21 марта ФАПы сдали в Могойтуйском районе (как выяснилось не без участия прокуратуры) и в Дульдургинском.

Контракты на приобретение готовой модульной конструкции фельдшерско-акушерских пунктов в Читинском и Нерчинском районах исполнены частично. По-прежнему не сданы ФАПы в Чернышевском и Кыринском районах.

Центральная районная больница Оловяннинского района в одностороннем порядке вообще расторгла контракт с «Мостостроительным отрядом 53». Там ФАП с сентября 2020 года ждут жители села Улятун. При приёмке объекта выявилась масса нарушений и замечаний, которые отряд не устранил.

То есть из десяти ФАПов сданы, но ещё не запущены в эксплуатацию, только четыре. Остальные шесть по-прежнему в подвешенном недостроенном состоянии. И, наверное, «Мостостроительный отряд-53» пора не только штрафовать, а вносить в список недобросовестных подрядчиков.

Но вместо этого ему передоверяют строительство пристроек к детсадам в Могоче (вновь прибегая к любимейшему варианту — ввести на территориях строительства режим повышенной готовности). Также, судя по данным «Контур-Фокуса», «Мостостроительный отряд-53» выиграл контракт на строительство дома для детей-сирот в Ясногорске. Срок сдачи объекта - 31 декабря 2021 года.

Но масса сомнений, что объект построят качественно и вовремя.

Возможно, сейчас прокуратура посмотрит на ситуацию с ФАПами не в разрезе одного района, а в целом на выполнение одного большого контракта на 95 миллионов рублей. А потом оценит обоснованность введения режима повышенной готовности при строительстве яслей в Могоче и передачи контракта от одного подрядчика другому. И, может быть, тогда, беспредела, творящегося в сфере госзакупок Забайкалья, станет меньше.

На этой неделе Забайкальский край отметил годовщину воссоединения Крыма с Россией. Шумно ли - не знаю, но программа была, кажется, шире, чем на Масленицу.

С таким размахом я готова праздновать хоть день Алтая, хоть праздник белых ночей Петербурга или первое северное сияние в Мурманске, но...

Но таких праздников у нас нет. Есть день создания Забайкальского края, который почему-то не отмечают на гуляниях в Крыму, наверняка не слышали про него в Чечне с обновлённым Грозным, не планируют концертов в честь нашего региона в Москве, чтобы уж жахнуть восторгом над всей страной.

Может быть, и бог бы с ними, зато Крым наш. И мост там новый. По федеральным каналам его показывали. И столько денег вложили, что, попади столько в Забайкальский край, мы бы суперскоростную трассу до Чары сделали, а на остатки - до Красного Чикоя, Кыры и Хилка. Вспоминали бы потом колдобины, по которым приходилось ездить и из-за которых на север края добирались только самолётами, и языками цокали.

Построили бы круглогодичный детский лагерь - такой же, как «Океан» во Владивостоке или круче, чтоб к нам Путин приезжал с детьми и подростками со всей страны пообщаться. Да что там!

Сельское хозяйство бы подняли на уровень, когда на чабанских стоянках появился бы свет, а вдоль границы с Китаем - связь. А ещё дали бы медикам и учителям, чтобы не уезжали, квартиры и создали такие условия работы, что специалисты из других регионов встали бы в очередь, причём не только в здравоохранении и образовании.

Ох, если бы Забайкальскому краю десятую часть той любви федералов, что у Крыма. Любви, подкреплённой такими финансами, что всему забайкальскому минфину рыдать неделю от радости, окажись они у нас.

Но в программу всенародного патриотизма наш регион, увы, не вписывается. Поэтому чиновники пишут программы концертов и выставок про Крым, поглядывая в окошки на всё те же латаные ямочным ремонтом улицы, на суровые от мыслей про выживание лица забайкальцев и на бездомных псов с провалившимися боками и выпирающими рёбрами.

Крым наш.

А Забайкалье?

Температура, кашель, слабость - все основания переживать.

Я, конечно, шутила в начале пандемии, что было бы неслабо кому-нибудь в порядке эксперимента заболеть и написать репортаж из моностационара. Но, во-первых, это глупая шутка, отдающая профдеформацией. Во-вторых, с того времени я прочитала десятки интервью, из которых следовало, что не надо болеть, надо ставить вакцину. В-третьих, испытывать систему регионального здравоохранения на бабушке, которой 89 лет и которая, несмотря на все старания, так пока и не научила меня печь блины, мне не хотелось.

Скорая приехала в понедельник, назначили уколы. Во вторник не происходило ничего, кроме температуры. Врач пришла в среду, взяла мазок, назначила КТ. Температура ползла вверх. В среду вечером я порыдала от страха и пошла на всякий случай говорить с врачами в мессенджерах. Благо, у меня с недавнего времени было с кем говорить, чтобы выключить панику.

В четверг я ждала, пока приедет скорая и увезёт на КТ. Она не ехала, не ехала, не ехала, я боролась с желанием включить какой-нибудь административный ресурс, приехала уже к вечеру, в шестом часу, забрала. Потом поехала из Дарасуна в Читу. Было уже совсем темно, я сидела на работе, грызла костяшки пальцев, ждала результатов, представляла очередь к компьютерному томографу.

Дальше оказалось, что всё, можно выдыхать - КТ-0, ехать домой под наблюдение врачей - ещё полтора часа, к 21.00 эта история про региональное здравоохранение кончилась, слава богу, только и без того больными ногами.

Хорошей её сделало отсутствие поражения лёгких. Если бы оказалось, что это ковид, надо брать собранный узелок, ложиться в горбольницу без гарантий, вся эта эпопея с КТ вечером в четверг и результатами теста в субботу воспринималась бы совсем иначе. Это при снижении нагрузки на систему здравоохранения региона с учётом эпидемиологической ситуации. И при необходимости доставить пациента из Дарасуна Карымского района, а не из Мензы Красночикойского района.

Я ещё и поэтому расстроилась на новости о том, что и.о. министра здравоохранения региона Оксану Немакину не утвердил федеральный министр. Мне страшно, что они снова будут её менять, и стабильной системы здравоохранения снова не будет.

Я большая девочка, но верю в чудо, в котором человеку на этом посту дают работать, и регион реально видит результаты этой работы: выстроенное первичное звено, больше машин скорой помощи, новые томографы в районы, вливания в санавиацию, достойные зарплаты врачей и медсестёр - как с ковидом, только без ковида. А не переименование краевой клинической больницы, которая была, на минуточку, имени Владимира Ильича Ленина, в больницу имени Игоря Дмитриевича Лиханова.