Александр Баринов: Центр ведения войны на Дальнем Востоке — это Чита

Цикл материалов проекта главы Читы Евгения Ярилова «Вторая мировая. Роль Читы и забайкальцев в Победе» с участием авторитетных ученых, историков, краеведов продолжился интервью с Александром Бариновым, кандидатом исторических наук, журналистом, краеведом и общественным деятелем. Александр Олегович — автор нескольких книг, в том числе соавтор книги «Чита: город во времени».

— Александр Олегович, уже в 1930-е годы считалось, что Читинская область — потенциальный театр военных действий, ведь со стороны Японии угроза была серьезной и реальной...

— И это требовало готовности к её отражению. Ещё до начала Великой Отечественной войны в 1935 году создали Забайкальский военный округ, его части участвовали в боевых действиях на Халхин-Голе, в разгроме японских войск. Так что у нас первые боевые действия были связаны с этими событиями.

Потом, до начала Великой Отечественной войны, наши лётчики участвовали в войне Китая с Японией: перегоняли туда самолёты, участвовали в боевых действиях. А Забайкалье было перевалочным пунктом. Поэтому перед Великой Отечественной войной здесь было две армии: 17-я, которая базировалась в Монголии, и 36-я, которая базировалась в Читинской и в Иркутской областях.

В 1941 году их обескровили: в каждой армии осталось по одной дивизии. И из этих дивизий опытные бойцы тоже ушли на запад, их заменили новобранцы. Но благодаря данным разведки было ясно: в 1941 году Япония не нападёт.

— Если говорить далее о Великой Отечественной, населения в Чите и Читинской области было тогда немного. А промышленность была в основном горнорудная, это важно для военно-оборонной промышленности. И даже в годы Великой Отечественной войны у нас создали несколько горно-обогатительных комбинатов, в кратчайшие сроки построили электростанции, которые давали на эти комбинаты ток.

Работа тяжёлая, но практически всё здоровое мужское население ушло на фронт. Кто остался? Дети, старики, женщины. И это был настоящий трудовой героизм на протяжении четырёх лет самой незащищённой группы населения, которая взвалила на свои плечи огромную, тяжёлую работу не только в горнорудной, но и в других отраслях, о чём немало говорили во время масштабной работы по присвоению Чите звания «Город трудовой доблести».

И при этом в тылу, на трудовом фронте ситуация несколько раз обострялась до предела, в том числе в 1942 году. Ведь когда начиналась война, люди были уверены, что мы быстро разгромим противника, потому что на это работала и пропаганда: «Бить врага на его территории» и так далее.

Существовало стойкое убеждение: более могучей армии, чем Красная армия, в мире не существует. И что она сейчас фашистов разгромит и пойдёт к Берлину. И новобранцы, которые рвались на фронт, боялись одного: они не успеют, победят раньше, чем они доедут до фронта. Это видно из документов 1941 года: молодёжь рвалась на фронт. А вскоре стало ясно, что война — затяжная. Но тот же 1941 год дал и большую надежду после битвы под Москвой. Которую выиграли с участием дивизий, сформированных в Забайкалье.

Но летом 1942 года ситуация осложнилась, и о последующих военных событиях, включая Ржевское сражение, сказано и написано много. Как-то не особо готовились в 1941 году к тому, что война будет долгой. И поэтому весна 1942 года была очень голодной: продовольствие отправляли тоже на фронт. И части Забайкальского фронта, и мирное население столкнулись с нехваткой продовольствия.

— Поэтому в 1942 году командование Забайкальского фронта занялось не совсем привычной для себя деятельностью: оно стало создавать совхозы, фермы. Благо, помогали с тем же скотом монголы. Монголы вообще очень здорово тогда выручили: они практически не едят рыбу, а в монгольских озёрах и реках рыбы было много. И в 1942 году наши воины с согласия монгольских властей тогда наловили более 500 тонн рыбы, она и военных, и гражданских спасала.

Вообще, Монголия в годы Великой Отечественной войны очень помогла Советскому Союзу. И лошадьми, и мясом, и другим продовольствием, и полушубками. И, конечно, добровольцами. Хотя их было не так много, но монголы отважно сражались на фронтах в качестве разведчиков, снайперов и кавалеристов. Многие прошли обучение в 17-й армии Забайкальского фронта, которая базировалась в Монголии.

1941 год, за ним — 1942-й. Летом все партийные организации начали заниматься помощью селу. Военные начали создавать свою продовольственную базу. Начали выруливать. Что называется, русский человек в сложнейшей ситуации начал искать выходы. Москва мало чем могла помочь, ведь главной задачей Центра был фронт. Всё вооружение, продовольствие, одежду, лучшие кадры — всё на фронт.

А здесь в марте 1942 года стали разворачивать военно-полевые госпитали. И если другие территории давали снаряды, пушки и самолёты, мы давали фронту солдат. И выздоровевших солдат. Это огромный вклад на самом деле: до 60% поступивших сюда военнослужащих восстанавливали и отправляли снова на фронт. Это был огромный вклад Читы в дело Победы.

Тем более, что израненных солдат забайкальцы поднимали всем миром: люди старались им помочь продовольствием, пионеры концерты устраивали.

Партийные органы организовали курсы: человек остался без рук-ног, как быть? Учили сапожному делу, на почтальонов и так далее. И если молодой человек со школьной скамьи стал инвалидом, попав на фронт, он из госпиталя выходил хоть с какой-то профессией. Это была огромная помощь и поддержка, всё это надо было суметь организовать.

Потом — 1943 год. Год коренного перелома, люди снова вдохновлены: победа под Сталинградом, победа на Курской дуге, мы выходим к границам. Но 1944 год опять был тяжёлым: все, что можно, люди заготавливали в тайге, нам повезло, что у нас здесь тайга.

Лучшее дерево шло на фронт, потому что представьте: те же железнодорожные магистрали в зоне боевых действий по несколько раз разрушались: их взрывали то партизаны, то немецкие диверсанты в зависимости от того, на чьей территории эти железные дороги оказывались. Их надо было восстанавливать.

Рельсы, понятно, делали на металлургических предприятиях. А шпалы? Их делали там, где хороший сосновый лес. На Дальнем Востоке такого леса нет. А вот у нас он был. И у нас заготавливали шпалы, которые направлялись на фронт. Без них восстановление дорожных полотен было невозможно. Железобетонных шпал тогда не было, были деревянные. Считаю, это пока ещё мало изученная тема: Забайкалье внесло значительный вклад в поставку шпал в зону боевых действий.

Когда перешли в наступление, потребовалось множество танков, особенно нужна была авиация. Поэтому осенью 1942 года у нас здесь создали воздушную армию, то есть третью: 17-я в Монголии — сухопутная; 36-я в Забайкалье — сухопутная; отдельный Второй корпус на всякий случай стоял в Иркутске.

Авиационные силы были и до этого в распоряжении Забайкальского фронта, но отдельной армии не было. И вот создаются 12-я воздушная армия, новые авиационные городки. Но в 1943 году ведь ещё ни с кем воевать не собирались, и задачи носили учебный характер. В Иркутске и Улан-Удэ работали авиационные заводы. Они делали и тяжёлые бомбардировщики, и самолеты — истребители, штурмовики.

В Забайкалье учили лётчиков, и они уже потом большими группами и готовыми подразделениями улетали на фронт. Армия постоянно обновлялась, «кузницей кадров» называли Забайкальский фронт. За время войны подготовили 300 тысяч воинов. Представляете, сколько кадров разных специальностей подготовлено для фронта! И всех людей нужно было накормить, обустроить их быт; у нас в Чите даже действовали эвакуированные сюда театры, Чита стала в те годы и культурным центром. По гарнизонам ездили агитбригады, концертные бригады. Жизнь шла.

При этом на производстве люди буквально надрывались. На Балейском золотодобывающем комбинате ушедших на фронт мужчин заменили женщины. И в какой-то момент вдруг обнаружилось, что золотые жилы были вместе с кварцем. При добыче пыль оседала в лёгких женщин, и лёгкие подвергались остекленению.

Погибли десятки женщин на шахтах Балея при добыче золота. Того самого золота, на которое мы по государственной программе покупали артиллерию, самолеты, тушёнку и так далее; груз приходил в порты Тихого океана и по железной дороге мимо Забайкалья, которая тогда называлась дорогой имени Молотова, отправлялся на фронт.

Американцы тогда интересовались нашими возможностями, и в 1942 году в Забайкалье приехал полномочный представитель президента, в Балее ему показывали возможности золота. А в 1944 году в Чите побывал вице-президент США. Его тоже интересовали не условия, не то, как люди жили, а одно: хватит ли у Советского Союза средств рассчитаться с Америкой или нет. Они на войне и тогда зарабатывали.

Тогда Забайкалье давало олово, молибден, уголь, дерево — для тех же шпал. Калмыкия была в зоне боевых действий. И оставались Монголия и Забайкалье, которые помогли одеть нашу армию в зимнюю одежду. А ведь война прошла в течение нескольких зим, и гитлеровцы, фашисты потом в своих мемуарах писали: «Вот, русский мороз нам помешал». А наша армия была в тёплых валенках, полушубках, благодаря кому? Монголии и Забайкалью. Помогали и гражданские — женщины, старики, инвалиды и военные.

Чем больше начинаешь изучать историю Великой Отечественной и Второй мировой войны, тем больше понимаешь, как тяжело было и тут, казалось бы, в глубоком тылу. Сами бедствовали, голодали, но всё, что могли, отправляли на фронт: «Все для Победы!»

Забайкальский фронт уже с момента своего создания подвергался постоянным провокационным действиям со стороны Японии, Квантунская армия всё время зондировала почву, изучала обстановку. Они же всерьез готовились напасть на Советский Союз – в Забайкалье, на Дальнем Востоке собрали огромную группировку войск – с танками, самолётами, артиллерией. Они ждали победы под Сталинградом.

Если бы фашисты победили под Сталинградом и перерезали Волгу, отрезали бы Баку с основными нефтяными источниками, артерии, по которым шло горючее, то ситуация была бы крайне тяжелой. И Турция планировала участвовать на стороне Германии, «оттяпать» себе кое-что. А Япония здесь собирала силы.

— То, что мы тоже не бездействовали, доказывает и создание в Читинской области базы для партизанского движения. Казалось бы, глубокий тыл с точки зрения сражавшихся на фронтах Великой Отечественной. Но не для тех, кто вынужден был не ослаблять бдительность на востоке страны.

— А ведь о партизанском движении в Забайкалье знают немного. Между тем, как подробно описывает эксперт Алексей Владимирович Соловьев, ещё в августе 1941 года в прифронтовых областях и областях СССР, объявленных на военном положении, создали четвёртые отделы.

Сотрудники четвёртого отдела по Читинской области формировали диверсионно-разведывательные группы для заброски в тыл предполагаемого противника и тайно создавали в области партизанские отряды. В тайге даже создали схроны с оружием, медикаментами, радиостанциями, запасами продовольствия.

Партизанские отряды должны были в случае нападения японцев уйти в тайгу, дождаться, когда наши войска выйдут за Байкал, постараются японцев остановить. А на рубеже Саян с Монголией, Байкала и Забайкалья они бы начали заниматься диверсионной, другой партизанской деятельностью. Но этого не произошло. В любом случае к этому готовились, и участие в этом принимали части Забайкальского фронта. Они были к этому готовы.

— Александр Олегович, судя по воспоминаниям наших героических предшественников, уже 1944 год подарил людям предчувствие близкой победы, надежда стала согревать.

— С одной стороны, да, но ощущалось и напряжение, усталость. Во-первых, потому что во многие семьи пришло горе. Многие наши воины погибли на фронтах Великой Отечественной, пропали без вести, стали инвалидами.

И 1944 год, с одной стороны, вроде был полон надежды на скорый разгром фашистов, с другой стороны, был напряжённым, тяжёлым, голодным. Хотя люди жили надеждой, что война скоро закончится. Наша армия научилась бить врага. Наша армия стала такой, какой её всегда хотели видеть. И она действительно добивала гадину в её логове. И когда наступило 9 мая, это было счастье! «Праздник со слезами на глазах». Жившие в Чите мои бабушка и дедушка рассказывали, как на улице Аянской выставлялись столы, собирали все, что было в доме, а как же, такой праздник! Поздно вечером – праздничный салют.

Казалось бы, всё. Но только казалось. Уже шла подготовка к сражениям на востоке: в 1945 году в апреле появилась ещё одна отдельная армия Забайкальского военного округа – ПВО. А потом на ялтинской конференции, это стало известно позже, Советский Союз подтвердил: как союзник по антигитлеровской коалиции он поучаствует в разгроме милитаристской Японии. И сюда пошли войска с запада, некоторые шли сразу после парада Победы. И не по домам, а на восток. Но это было все секретно.

Именно тогда наши забайкальские железнодорожники совершили невозможное, подвиг: за короткое время перебросили огромное количество войск в Забайкалье. К тому времени пополненные армии стали полноценными: и 17-я, и 36-я, и Второй особый корпус. Они стали наполненными войсками: обученными, подготовленными и ждавшими своего часа.

Но этими силами вскрывать оборону японцев было недостаточно. И сюда дополнительно перебросили две общевойсковые армии и танковая армия. И отдельно в Монголии сформировали конно-механизированную группу генерал-полковника Плиева. По сути, это была ещё одна армия, в состав которой вошли все вооруженные силы Монгольской Народной Республики, в том числе кавалерия, танкисты. По сути, удар из Монголии наносился двумя армиями: 17-й и конно-механизированной группой генерала Плиева — ещё одной армией.

А из Забайкалья удар наносился тремя общевойсковыми армиями и отдельной танковой армией. Это не говоря о войсках 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов, которые создали дальше, и частей, подразделений Тихоокеанского флота, включая их морскую пехоту, взрывавшую оборону на тех же Курильских островах и так далее.

— Александр Олегович, кого бы из легендарных военачальников вы бы выделили в первую очередь через призму блестящей победы над японскими милитаристами?

— Отвечая, сделаю акцент на важном моменте: когда мы пытались добиться того, чтобы Чита получила звание «Город воинской славы», мы не сумели, считаю, до конца обосновать и преподнести еще один крайне важный факт: именно в Чите находилась ставка представителя Верховного главнокомандующего – маршала победы Василевского, который из Читы командовал всеми тремя фронтами и Тихоокеанским флотом.

То есть вся вот эта операция по разгрому Квантунской армии руководилась из Читы. Здесь был главный военный центр, в этот момент все подчинялись не Москве, а Чите. Чита была более важным пунктом, чем Хабаровск, Владивосток, которые получили звание «Город воинской славы». А нам, считаю, несправедливо не дали звание «Город воинской славы». Не дали, по моему убеждению, потому что не сумели обосновать, доказать, убедить. Ведь у нас здесь размещался не только штаб фронта с 1941 по 1945 год, у нас здесь располагалась ставка представителя Верховного главнокомандования.

Самый центр, откуда велось руководство армиями, военными операциями, которые привели к такой молниеносной победе.

Самое интересное, что в планирование ударов по Квантунской армии легли и планы, разработанные Генеральным штабом Российской империи в начале XX века. После поражения в Русско-японской войне Россия готовилась к реваншу. И был разработан план вместе с Китаем удара по Японии, чтобы вышибить её из Порт-Артура, чтобы вернуть себе всё потерянное во время Русско-японской войны. И планировалось в 1914 году начать эту войну. Но помешала Первая мировая.

— Во главе всех подразделений в 1945 году встали люди, которые сделали себе имена в годы Великой Отечественной войны. Это маршалы победы. Но! Те, кто командовал нашим Забайкальским фронтом, они все остались их заместителями.

Наш начальник штаба Забайкальского фронта стал первым помощником маршала Василевского. И эти люди стояли во главе почему? Потому что за время войны перед ними было поставлено несколько задач: оборонять рубежи, готовить кадры для фронта, изучать потенциальные театр военных действий, изучать противника. И они сумели все три задачи решить.

И без наших военных специалистов эта блестящая победа 1945 года была бы просто невозможна. Ещё раз: невозможна! Во всяком случае, в те сроки, в которые она была осуществлена.

А раз так, то значение Забайкальского фронта, значение Читы, Читинской области до недавнего времени все-таки недооценивали. И я очень рад, горд, что Чита получила звание «Город трудовой доблести», но, считаю, что рано или поздно ей должны присвоить звание «Город воинской славы». Все-таки, немного городов, которые были центрами военными. А Чита таковым была с конца XIX века.

Во всяком случае, в начале XX века, когда начался китайский поход, потом — Русско-японская война, в знаменитом «Вишневом саде» Антон Павлович Чехов отправляет молодых офицеров служить либо в Варшаву, либо в Читу: уже тогда-либо на одну границу, западную, либо на другую – восточную.

А потом грянула и Гражданская война, когда мы сражались в том числе и с японскими интервентами, а не просто со своими идейными противниками: мы освобождали нашу землю от иностранных захватчиков в годы Гражданской войны. А потом был конфликт на КВЖД, а после — события на Халхин-Голе и Хасане. Если мы примем точку зрения китайских историков, которые считают, что Вторая мировая война началась не в Европе, она как раз и закончилась, и началась в Азии.

И началась она в 1937 году, когда Япония совершила агрессию против Китая. И в этом контексте события на Халхин-Голе — это события Второй мировой войны. И с этой точки зрения многое в истории видится по-другому. У нас, к сожалению, сегодня история нередко пишется сиюминутно, в тех или иных политических, идеологических условиях, и даже, казалось бы, история Великой Отечественной войны должна быть нам хорошо известна из документов, воспоминаний ветеранов, книг памяти. Но когда начинаешь глубже разбираться, масса белых пятен, которые ждут своих исследователей.

— Что среди этих белых пятен требует восстановления исторической справедливости в первую очередь?

— Имена. Люди. Та же война с Японией — победоносная, замечательная, но у меня до сих пор вызывает боль и возмущение тот факт, что на территории Китая, где погибли наши воины, установлены прекрасные мемориальные комплексы, где выбиты имена погибших воинов, солдат, офицеров Советской армии. А те из них, их же однополчане, которые были ранены, и которые были доставлены сюда, на территорию Читинской области, и умирали здесь в полевых госпиталях — многих похоронили, начиная от станции Отпор (Забайкальск сегодня) вдоль всей железной дороги, безымянными.

На станции Безречная установили крест в память о тех воинах, которые умерли от ран в полевых госпиталях, но там нет имён. А сколько воинов умерло в Чите. Да, кладбища в Чите приводятся в порядок, но там далеко не все имена. Надо восстановить всё. И надо понимать: люди гибли, выполняя порученное государством задание.

Будь то разведчики, погибшие в застенках Японии, или просто военнослужащие, солдаты. Ведь были случаи, когда японские диверсанты вырезали целые госпитали у нас. Эти люди погибли не в бою. Но я считаю, что они погибли на той же войне. И они — такие же герои. Это те же страницы истории, которые требуют отдельного изучения, отдельных исследований.

И в этом отношении, на мой взгляд, многое делает Общественный совет «Историческая память» под руководством главы Читы Евгения Витальевича Ярилова, в частности, Александр Иванович Лыцусь, Галина Вениаминовна Балагурова, но работы еще по восстановлению имен героев много.

— В одном из своих выступлений вы сказали, что для забайкальцев Вторая мировая война растянулась на долгих 10 лет.

— А разве это не так? Те, кто умер от голода в 1946-1947 годах — разве не жертвы последствий войны? Почему не хватило продовольствия? Да потому, что страна была наполовину разрушенной, рабочих рук не хватало, люди были заняты на каких-то более важных производствах. Дач не было, обеспечить себя картошкой люди не могли. А если пойдёшь в поле собирать колоски, ещё и посадить могли, ты мог быть репрессирован.

Это было крайне тяжелое время. И всё это надо рассматривать комплексно. Поэтому для нашего края, считаю, война началась, может быть, в том же 1937 году. А закончилась в 1946, 1947 годах. То есть заняла десятилетие.

И это было крайне тяжелое десятилетие. Нельзя умалчивать и о репрессиях, которые очень больно ударили по нашему региону: более 20 тысяч репрессированных. В этом участвовали и наши противники, которые подбрасывали ложную информацию. Чтобы спровоцировать, воспользоваться этой ситуацией.

К сожалению, что касается репрессий, у нас сначала потом массу людей осудили, а потом оптом массу людей оправдали. А на самом деле там всё сложнее. Были и реальные диверсанты, и реальные шпионы, и реальные враги существующего строя. Их не так было много, но они были. И горькую роль в этом они тоже сыграли.

Поэтому это всё — комплексная ситуация: предвоенное время, военное, это одна эпоха. О которой мы не все ещё знаем. И которую надо еще изучать для того, чтобы понять и сильные, и слабые стороны, проявленные в этот период нашим народом.

— Нельзя умалчивать и том, что были и предатели, и подлецы.

— Конечно, были. Были и хозяйственники, которые умудрились наживаться в этой ситуации. Были подлецы — мерзавцы, которые ради карьеры шли на должностные преступления. Были те, кто увиливал от армии. Всё это было. Но по сравнению с основной массой это — ничтожное меньшинство.

Народ в целом, в том числе и в нашем регионе, оказался на высоте положения. И те тяжелейшие задачи, которые жизнь перед ними ставила, они выполнили достойно.

— Александр Олегович, если обобщить все сказанное вами и другими экспертами проекта, в чём вы видите силу Забайкальского фронта?

— Сила Забайкальского фронта в том, что малыми силами умудрялись создавать видимость наличия двух больших армий, с которыми надо было сражаться врагу. Потом эти армии пополнились авиационной армией. Плюс, работа наших разведчиков и контрразведчиков, которые и диверсантов ловили, и шпионскую сеть ликвидировали. Переброс такого количества войск в 1945 году был для них неожиданным: их шпионская сеть не сработала. Они не ожидали, что в такой короткий срок столько войск будет по железной дороге переброшено.

А что значит перебросить? Более полмиллиона человек перевозят из пункта «А» в пункт «Б». А в пункте «Б» их надо накормить, в баню сводить, спать уложить, оружие они должны где-то почистить, поставить, у них должны быть места для тренировок и так далее. Они должны заниматься каждый день, готовиться к часу «икс» и так далее. Это кто должен быть подготовить? Это должен был подготовить тот фронт, который тут был, Забайкальский. Принять эту массу людей. И начали это готовить с 1944 года — базы, лагеря, продумывать, кого отправить авиацией, кого — по железной дороге.

Но вот по железной дороге часть прибыла. А дальше куда? Пешком? Должен быть приготовлен автомобильный транспорт, гужевой и так далее. Как говорят сегодня, все логистические схемы должны были быть подготовлены заранее. И за это тоже отвечал Забайкальский фронт. И он справился с этим. И об этом говорит уже тот факт, никто из командного состава фронта наказан ни за что не был. Более того, они вошли в командный состав обновленного фронта, заняв достаточно весомые должности.

У нас сейчас нередко победное окончание Второй мировой войны сводят к Маньчжурской стратегической операции, которую провёл Забайкальский фронт. Это неверно. Отсюда, из Читы, осуществлялось руководство всеми тремя фронтами и Тихоокеанским флотом маршалом победы Василевским.

Точнее, вся война руководилась отсюда, из Читы. Но маршал Василевский по сей день должным образом не увековечен. В честь Родиона Яковлевича Малиновского есть мемориальная доска. Георгию Константиновичу Жукову — есть. А Александру Михайловичу Василевскому — нет. У нас должен быть и проспект имени Василевского, и мемориальная доска. Например, в Молоковке: там был штаб Василевского.

И если подытожить всё сказанное, основной вывод таков: «Главный центр ведения войны на Дальнем Востоке с советской стороны — это Чита».

Беседовала Лариса Семенкова