«Ракета» попадет в воинскую часть. Что будет на месте Хинганской бригады связи

Пустующая уже десяток лет территория воинской части между 1-й городской и дорожной больницами скоро станет стройплощадкой. Мы решили вспомнить, что было здесь раньше, и прогулялись по заброшке с бывшим военнослужащим, который вспомнил и чипок с пирожками, и холодную баню, и клуб, где судили злых «дедов», и ритуальные похороны бычков, и похороны не ритуальные, а самые настоящие.

Территория была передана федеральной корпорации развития «ДОМ.РФ», которая объявила конкурс на право приобретения аренды земли под реализацию проекта комплексного развития. Строительством микрорайона займется компания «Ракета», которая входит в группу компаний (ГК) «Мир», ее владельцем является бизнесмен Валерий Нагель. Компания выиграла аукцион, заплатив 131,2 миллиона рублей, притом что стартовая цена лота была лишь 50 миллионов рублей.

В части с незапамятных времен дислоцировалась 101-я Хинганская бригада связи и рота почетного караула.

Со стороны улицы Чкалова были вещевые склады, хранившие всё необходимое военнослужащим: обмундирование, противогазы, спальники, вещмешки и прочее.

— Офицер, который этим складом заведовал, попал под суд — вменяли ему хищения на несколько миллионов. Не знаю, какие тут масштабы хищений были, но несколько раз тут замечали людей, которые явно больше отношения к рынку имели, чем к военной службе. Но при этом мужиком завсклада был неплохим, — вспоминает наш собеседник.

— Здесь в подвале были склады продовольственные. Там хранилось в том числе мясо — сероватые коровьи стёгна со штемпелем «1954 год». Сверху была пекарня и буфет — чипок. Там продавались булочки и пирожки, можно было купить и нормально чаю попить. Выпечка такая очень неплохая была, — ностальгирует бывший военнослужащий.

Часть отсюда вывели в 2012 году, а прямо перед этим в буфете делали ремонт, чтобы сохранить эстетику общепита. Делали силами солдат, но всё равно получилось неплохо.

Тут же была библиотека. В здании остались номер газеты «Красная Звезда» от 2011 года, которую, по словам собеседника, никто не читал, плакат «Учись работать над книгой» с Владимиром Ильичом да несколько запыленных книжек.

В углу находится ангар, приспособленный под спортзал. Но он пришел в негодность еще в 2009 году, и его закрыли, но тропка в этот угол не заросла. Рядом с ним находятся ворота, в которые иногда въезжала техника с улицы Нерчинско-Заводской. Так как уголок был укромным, то солдаты в этом месте принимали передачки с улицы или устраивали свидания.

Ворот таких было несколько — чтобы техника могла попасть в часть с любой стороны, а не только через парк или центральный вход. Вся территория по внутреннему периметру была заасфальтирована, чтобы техника могла маневрировать. По этим же дорожкам солдаты бегали кросс.

До того как была создана часть, здесь что-то тоже находилось. Вполне возможно, корпуса еще царской постройки. Один из них занимала медслужба.

— Тут были кабинеты врачей и процедурные кабинеты, а также палаты. Там стояли две-три койки, солдатам выдавали странные наряды — пиджак и штаны из какой-то мягкой ткани. С серьезными заболеваниями сюда не попадали — простуда какая-нибудь, легкие травмы, — вспоминает бывший военнослужащий.

Между медслужбой и штабом находится парковая зона — сейчас она совсем заросла, но раньше, как вспоминает собеседник, была благоустроенным местом с лавочками и тенистой прохладой. Когда к солдатам приезжали родные, они могли тут проводить время.

Здание контрольно-пропускного пункта поделено на две части. Справа сидел дежурный со своим помощником и военнослужащие, отвечающие за связь. Слева — комната для гостей. На выходные ее занимали родственники солдат. Тут можно было даже попить чай.

Сейчас комнатки исписаны традиционными для воинских частей названиями городов, регионов и годами демобилизации.

Здание клуба со сферической крышей тоже похоже на ангар. В нем проходили праздники с выступлениями творческих коллективов, а иногда даже организовывали суды. Делалось это показательно, чтобы военнослужащие учились на чужих ошибках — судили ровно таких же воинов за вымогательства, причинение вреда здоровью и прочие неуставные отношения.

— На суды я почему-то ни разу не попадал. Помню, судили каких-то ребят-дагестанцев за вымогательство, двух из них перевели в Борзю дослуживать, а одного отправили в дисбат. Я в этот день был занят какими-то делами и пойти не смог, — сказал бывший солдат.

Напротив клуба буквально дверь в дверь стоит столовая — стратегически важный объект.

— На втором этаже была канцелярия и финотдел — мы туда ходили за зарплатой. Тогда солдатам платили 450 рублей или около того. На первом этаже сама столовая. Перед входом стояло приспособление со щетками для обуви — перед тем как идти есть, можно было берцы привести в порядок, ну и на выходе тоже — вдруг залил чем-нибудь во время обеда, — вспоминает бывший солдат.

Столовая до сих пор выглядит шикарно — огромное светлое помещение с гладкими плитками пола. На кухне сохранились вытяжки — под каждой из них стояла плита.

— Тут вот и варили эту говядину со складов. Закинут стегно в кастрюлю, оно варится весь день — вонь стоит, какой от обычного мяса не бывает. И крысы тут жили здоровенные — про них все рассказывали, кто в наряде по столовой был. В одном из помещений стояла старая советская ванна, в ней мыли картошку, затем ее чистили и передавали дальше. Была машинка для резки овощей — к ней был приставлен отдельный человек. Служба у него была халявой. Ну и хлеборез тоже отдельный был — здоровый такой парень. В наряде по столовой было хорошо, что можно было завалиться и поспать. Вечером к столовой приезжала машина за излишками хлеба. Куда его девали — неизвестно, — вспоминает собеседник.

За столовой находится баня, которую мы обходим стороной: в здании слишком темно, и вряд ли мы что-то там увидим. Но наш провожатый вспоминает банный день с некоторой теплотой.

— Строем в баню пришли в субботу, грязные портки отдали в прачечную, чистое белье получили — летом просто «белуха», зимой — толстая, утепленная. Если комроты позаботится, то он придет перед баней, кому надо скажет: «Смотри, чтобы у моих целое было, чтобы оборванцами не ходили». Баня такая своеобразная. Зимой — холодная вода, летом — горячая. Но мы как-то привыкли. Попросишь, чтобы тебя облили из тазика, быстро намылился, и так же тазиком с тебя пену смоют. Холодно, а куда денешься? И, что интересно, не болели же почти, — говорит солдат.

Отличительной особенностью части был бронетранспортер, водруженный на постамент, и большие ели.

Машину военные забрали при передислокации бригады, ели остались на месте. Интересна их судьба, хотя скорее всего они не устоят во время стройки.

Мы обходим штаб, в котором за 10 лет ничего интересного и не осталось: кабинеты разбиты подчистую, под ногами хрустит стекло.

Всё мало-мальски значимое военные вывезли, а с потолка второго этажа свалилась балка — в здании находиться небезопасно. Находим там куски карты, на которой ничего в целом-то непонятно.

— В штабе сидел командир части, мог вызвать любого офицера к себе и распекать его тут до посинения за какие-то нарушения. Дисциплина будь здоров была. Солдаты тут, понятное дело, нечасто появлялись — рассказал наш спутник.

Путь к казарме идет через плац — собеседник наш вспоминает, что по нему нельзя было просто ходить, только строевым шагом. Поэтому солдаты его обходили сбоку. Но однажды молодой офицер, едва-едва выпустившийся из училища, с утра решил приколоться: надел ролики и покатился через плац до казармы.

— Мне потом рассказывали, как дежурному из штаба части звонили: «Что у вас там за клоун?» А лейтёха — пацан прямо, 22 года, моложе некоторых солдат был даже — некоторые ведь после института шли служить. Ему потом офицеры выговорили, конечно, — смеется собеседник.

— Связисты занимали три этажа: батальон связи линейной связи, рота материального обеспечения и какие-то еще подразделения. У них там был Советский Союз — всё старенькое, не очень ухоженное. На входе всегда была ниша, в которой за стеклянной дверью хранилось знамя, — показывает провожатый.

На одном из этажей сохранилась «взлетка» — участок пола между кроватями. Мы шутим о том, сколько ручного труда вложено в нее солдатиками.

А в другом месте оторванные половые рейки обнажили тайничок — солдаты сбрасывали под пол фантики от конфет и другой мусор.

— В казармах почти всё стандартно. Недалеко от выхода оружейная комната за двумя дверями, с другой стороны умывальник туалет и сушилка. Где-то есть кабинет офицера и комната психологический разгрузки, и даже спортивный уголок, — объясняет собеседник.

Из восточного окна казармы видно пустырь — там ранее находился парк, который сейчас почему-то сровняли с землей.

На выходе из казармы мы находим похоронный венок. Становится немного не по себе, но наш провожатый успокаивает: так как рота почетного караула участвовала в церемониях прощания, запас ритуальных принадлежностей тут всегда хранился.

Рядом со зданием казармы было место отдыха — теперь тут остались следы от лавочек и успела вырасти маленькая сосенка.

— Как-то тут сидели с офицером, и он заметил, как к нам приближается солдат-связист. Офицер его подзывает и спрашивает про наличие воды во фляжке. А летом фляга хотя бы наполовину должна быть наполнена. Воды нет, солдата отправили в столовую набирать воду. Он возвращается, и офицер командует ему: «Пей». Служивый выпивает, возвращает флагу на пояс, и офицер ему опять задает вопрос: «Вода есть?» Солдат опять идет в столовую. Так повторяется раз пять, пока связист не взмолился. Такие подковырки хоть и кажутся мучительными, но в воспитании несут большое значение. Как похороны бычков — выкопает солдат яму метр на метр для окурка и будет помнить, что мусорить нельзя, — вспоминает бывший военнослужащий.