«Я спать ложусь и молюсь, чтобы не случилось беды». Некабинетное интервью с главой Ингодинского района Михаилом Шибаевым

С главой Ингодинского района Читы Михаилом Шибаевым мы встретились за неделю до страшного взрыва. Ездили по свалкам, обсуждали работу районных администраций и зачем они нужны. Как борются с ненавистными свалками, потопами, собаками, бараками и другими проблемами города. Как работается без сити-менеджера и кого бы на его место можно было поставить. А потом случилось 9 марта, и всё остальное как будто стало не так важно. Поэтому мы поговорили еще: про газ, помощь людям, действия спасателей. Получилось такое большое некабинетное интервью.

— Михаил Валерьевич, можете рассказать, когда произошел взрыв, где вы были, что делали и как узнали о произошедшем?

— По фиксации камеры определили, что время взрыва 14:17. В этот момент я находился вместе с заместителем главы по ЖКХ Дмитрием Александровичем Осиповым на улице Буйницкого в районе автомобильного моста. Мы как раз мониторили ситуацию по грунтовым водам в русле реки. Дежурный единой диспетчерской службы города позвонил, сказал, что у нас произошел взрыв в Антипихе по адресу Боровая, 6 и что оторвало балкон.

Мы сразу все работы прекратили на Буйницкого. Приехали на Боровую, там уже была пожарная машина, вторая подъезжала. Понятно, была небольшая не то что паника, но всё равно движение людей и слегка неразбериха присутствовали буквально минут 5. Потом подъехали специалисты главного управления МЧС, развернули свой штаб. Вскоре приехал губернатор, руководители города. И закипела работа в плане общения, выявления жителей, которые пострадали.

Потом немного погодя губернатор Александр Михайлович говорит: «Смотрите, окна разбиты у соседних домов. Нужно быстро организовать, на первое время чем-то закрыть». Всё организовали, полиэтилен привез наш депутат гордумы Корчагин Александр Павлович. Управляющая компания «Лидер» подъехали со своими инструментами. Быстро стали закрывать поврежденные окна в домах на улице Боровая, 4 и 8.

Параллельно здесь же мы работали с жильцами, кто пострадал. Смотрели и переживали, как достают из-под завалов наших жителей. Сильно переживали, конечно, за мальчика, которого самым последним достали.

— Какие эмоции были у вас, когда узнали о произошедшем?

— Это чрезвычайная ситуация. Во-первых, когда сказали, ты же не видишь масштабов разрушений, хотелось как можно скорее приехать. Правила дорожного движения, конечно, не нарушали, но максимально в кратчайшие сроки прибыли. Увидели своими глазами, с обратной стороны проверили, что там творится. Дальше пришло понимание, осознание. Поинтересовались у спасателей. В первые минуты еще понимания не было, сколько там человек осталось. Это уже Следственный комитет, полиция отрабатывали. Дальше мы понимали, сколько людей и в какой квартире нужно доставать, искать.

Ну, а эмоции — хотелось как можно больше помочь. Себя прямо рвал на части. Звонки пошли, многие СМИ звонили, спрашивали, как дела, чем помочь. Такая ситуация была первые часы. И как на одном дыхании, силы внутренние мобилизовались сами по себе. Привычка была такие стрессовые ситуации проходить. Сыграло большую роль, что с нами проводят учения по линии МЧС. Мы теоретически в классе, практически на полях отрабатываем случаи возникновения пожаров, наводнений. Поэтому в аналогичной ситуации я понимал, что штаб занимается своей историей. Спецструктуры: ФСБ, следком, полиция — у них свои задачи. У нас как у муниципалитета свои задачи. Мы знали, что делать, как делать. И этим мы занимались.

— А вы знали до взрыва о проблемах с газом в этом доме? Люди к вам обращались?

— Мы знали, что с 2021 года там газа нет. Почему, надо спрашивать управляющую компанию и поставщиков газа. Это их правоотношения. Но люди сообщали нам, что нет газа. Мы по своим инструкциям перенаправляли вопрос в полномочные органы.

— Что будет дальше. Какие планы? Что будет с домом?

— Предварительно, два пострадавших подъезда будут разбирать. Пока нет решения, сколько этажей — полностью или только часть. Сейчас люди могут вывозить свои вещи, мебель из этих подъездов. Предприниматель дал нам бесплатно грузовой автомобиль. Мы вывозим мебель жителей. И волонтеров откликнулось очень много. И Горный колледж, и с «Лидера» опять подъехали. Они и питание привезли, и коробки пустые для жителей. Стоило только мне к ним обратиться, сразу отработали, молодцы.

В третьем и четвертом подъездах у нас 24 квартиры. Из них сейчас 22 семьи вернулись домой.

Квартиры из первого и второго подъезда расселяем. Есть проблема: как только в городе появилась информация, что мы снимаем квартиры в аренду для пострадавших людей, жилье подорожало. Не все квартиры, но некоторые. Кто-то решил воспользоваться, на этом нажиться. Это, конечно, не по-человечески. Так не должно быть. На обед было 12 квартир расселено, сейчас, возможно, больше. Всего 28 квартир в этих подъездах, мы расселяем только 21 — от них поступили заявления.

— Сейчас часто встречается мнение у людей, что районная администрация города — это что-то ненужное. Даже на краевом уровне депутаты озвучивают такие предложения. Вы как непосредственно глава района можете рассказать, чем занимается районная администрация? Почему она нужна?

— Территория любого города разделена на части, на районы. У нас есть четыре района, они исторически сложились. В городе 300 тысяч человек населения со своими бедами, проблемами. Им надо куда-то обратиться, куда-то прийти, посетовать, решать вопросы жилищные, связанные с детьми. В каждой администрации есть специалисты. Помимо общего отдела, который занимается культурно-массовой жизнью на территории района, есть жилищный отдел, отдел по делам несовершеннолетних.

Если убрать администрации совсем, сделать одну структуру, будет в первую очередь неудобно людям. Представьте, в каждом районе есть очередь на предоставление жилья. И, допустим, ваша очередь была двухсотая. А при объединении ваша очередь станет тысячная, например. Вам это явно не понравится.

Другой пример, пожилой человек, который живет рядом с районной администрацией. Он может до нее добраться. Либо ему придется ехать в центр города, что тоже неудобно. И потом, количество людей, которое приходит в администрацию, немаленькое. А если мы его перемножим на четыре, то ежедневно будет приходить порядка 100 человек. Это какое количество специалистов надо в одной администрации, чтобы каждого выслушать, взять от него заявление.

Следующий момент. Знание территории. Каждый глава района знает свою территорию очень хорошо. Я вот в Ингодинском районе служил в милиции 7 лет. Я думал, что знаю район как свои пять пальцев. Но, как только я пришел в администрацию заместителем по ЖКХ, понял, что и трети-то не знаю. Я не был в переулочках, на краю города. В милиции не обращал внимания на те или иные проблемы, у меня другая задача стояла. А сейчас я столкнулся с дорогами, помойками, с бытом, аварийностью домов. Уже по-другому на мир смотришь, оцениваешь по-другому.

Если вдруг будет принято решение объединить, от этого, может, бюджет и сэкономит какие-то деньги. Но люди получат огромное количество неудобств. И я думаю, что будет больше возмущений.

Штат в районных администрациях небольшой. Нагрузка большая на количество людей, которые у нас есть. К примеру, должно быть почти четыре специалиста по работе с несовершеннолетними, у нас их всего два. ЖКХ у нас только один зам, а сфера такая огромная. Тут и вода, и канализация, и крыши, и дороги, и собаки, и свалки. И один специалист, конечно, разрывается. Непросто им. Но каждый специалист, я с каждым общаюсь, отдается всецело своей работе. Чтобы показать, что мы делаем свое дело, не просиживаем штаны в кабинетах. Все работают на земле.

Помимо муниципальной власти есть и федеральная. К примеру, есть районные отделы полиции, прокуратуры. А если объединят районы, с ними что будет. Это не в наших полномочиях. Штаты в этих структурах сформированы на определенное количество населения.

Идей можно много выдвигать. Но всегда легко сломать. Вот отладить механизм, чтобы еще лучше работала районная администрация, на это надо обращать внимание. И на техническое оснащение, и на укрепление кадровой политики.

— Сколько человек работает сейчас в районной администрации?

— У нас муниципальных служащих немного. Есть вахтеры, два водителя, технический работник, который убирает помещения. Три этажа администрации — это и контрольная инспекция, и комитет градостроительной политики, и отдел ЗАГС. Здесь структур много разных. А говорят: «Ой, у вас целое здание дармоедов».

А мы проводим субботники, делаем оформление на стенах. У нас практически все специалисты — универсалы. Если, например, в орготделе один специалист в отпуске, другой на больничном, это не говорит о том, что вся работа встала колом и мы ничего не делаем. Нет. У нас зам по соцвопросам запросто может любой вопрос подхватить и организовать с другими специалистами проведение мероприятий, любой сход граждан или общественные слушания.

Наводнение показало, куда люди в первую очередь идут — в районную администрацию. Пострадали в Центральном районе 1,5 тысячи, в Железнодорожном чуть меньше, у нас порядка 500. И представьте, все 4 тысячи человек после наводнения одновременно придут в одно место. Или они пришли равномерно по районным администрациям.

— Сложно быть главой района?

— Я бы не сказал «сложно». Немножко не так. Ответ многогранный. Почему я согласился стать главой района, я просто вижу результат своего труда. Я сам хозяйственник. И понимаю, что вот тут не должно мусора валяться, тут дикорос надо срезать. И когда по району езжу, сразу планирую работу. Когда неподалеку будет техника работать, мы сюда заедем. Наверное, это образ жизни такой — глава района.

Когда спецоперация началась, я дома сказал, что это мой фронт. Помимо того, что я глава района, я очень много времени трачу на патриотическое воспитание, сбор и отправку гуманитарной помощи, помощь прибывшим в госпиталя ребятам, которым тоже нужно внимание, тепло и забота. И во всех направлениях находим время, силы. И коллектив администрации для меня — это одно целое. Во главе с главой. Не бывает, чтобы глава был сам по себе. При нашей нагрузке даже до СВО было очень много задач. И здесь нужно использовать только консолидированную силу в нужном направлении, чтобы добиться результатов.

19 февраля было ровно три года, как я пришел в администрацию. И уже сейчас у меня в телефонной книжке почти 5 тысяч номеров. Я свой номер личный всем даю на встречах, на сходах. Мы во многом стараемся слышать, что говорят люди, какие у них идеи. И мы должны четко понимать, что мы народная власть.

— Сколько часов в сутки вы работаете?

— Если была бы возможность и было бы 48 часов в сутках, я бы не отказался. Идей много, силы есть, желание есть. Наверное, ни одного дня не было, чтобы я успевал сделать всё запланированное. К сожалению, не получается. Но каждый вечер оглядываешься и понимаешь, что день прожил не зря, сделал очень много.

Много у нас в районе незащищенных граждан, многодетные семьи, пенсионеры. Надо находить время, выделять время им. Или по понедельникам у нас в 8 утра в каждой школе проходят «Разговоры о главном». И выходят начальник полиции Ингодинский, прокурор или военком. Мы выходим в классы и общаемся с ребятами. Надо отдать должное, они с интересом слушают.

— Куда мы сейчас едем?

— Мы проехались по тем местам, где у нас периодически появляется мусор. Мусорный оператор ведь совершает помешковый сбор мусора раз в две недели. И жители выставляют к этим дням мешки с мусором. Бывает, по незнанию, или вообще не эти жители, а мимо проезжающие, выставляют мешки в другие дни. И возле столба, например, появилось 3–4 мешка. Проходит буквально неделя, и мы видим, что к этим мешкам кто-то взял и еще диван вытащил. И появляется мини-свалка. «Олерон» приезжает, видит крупногабаритные вещи и не собирает их. В частном секторе крупный мусор люди сами должны вывозить. Всё. Мы мониторим. Если начинает разрастаться мусорка, уже бьем тревогу и идем на зачистку.

Еще мешки могут так появляться — у собственников проявилось чувство патриотизма: «А дай-ка мы на своей улице уберемся». И нам не сказали. Пройдут, уберутся, поставят мешки. И они стоят. Если бы мы не мониторили, мешки бы так и продолжили стоять. Но мы замечаем, работаем с населением, узнаем, что был субботник. И говорим: «Ребят, в следующий раз вы говорите нам. Мы подключимся, перчатки привезем, выдадим мусорные мешки. И сделаем организованный вывоз мусора». Такое общение очень людям приятно. К ним приехал глава, с ними нормально разговаривают, готовы помогать. Это и есть взаимодействие.

— Вообще, вы много ездите по району?

— Да. Три раза в неделю я, три раза — заместитель по ЖКХ. В выходной день воскресенье мы можем заехать по пути. Например, еду с семьей в «Березку», сразу заглядываю туда–сюда. Звоню Дмитрию Александровичу, а он уже сам проехал Сосновый бор, Антипиху. В таком режиме всегда перезваниваемся. Вроде бы выходной, а мы всё равно мониторим.

Мы видим, где-то идет наполнение, где-то оно остановилось. Мы видим, где-то осенью убрали свалку, с людьми встретились проговорили, снегом всё за зиму присыпало. И больше не появляется свалка. Мы видим, что там люди больше не выкидывают.

— Прогресс значит тоже есть?

— Конечно. Водичка камень точит. Дорогу осилит идущий. Когда есть проблема, кто-то ищет причины ее избежать. А кто-то, наоборот, ищет пути решения, механизмы работы. Когда я пришел, у нас было 111 несанкционированных свалок. Сейчас пока мы остановились на цифре 56. И она ни вверх, ни вниз.

В Песчанке одна из несанкционированных свалок. Она у нас в реестре стоит. Здесь и зола из печек, и мебель, мешки. Это всё бросают местные. Хотя они говорят: «Нет, это грузовик приехал, разгрузился». Но ведь видно прямо кучки, которые тележками привозят или ведрами. Дождь пойдет, всё потечёт в Ингоду. Мы на этом строим акценты на сходах с гражданами. Люди в частном секторе неохотно выходят. Некогда, хозяйство. В многоквартирных домах люди активнее выходят, активнее за свою территорию переживают. А тут же за огородом, значит не мое. А мы-то всё убрали осенью, выгребли, привезли чистую землю, рекультивировали. Сейчас даже следов от той уборки не осталось.

Очень много свалок было за границей населенного пункта. Даже, например, в районе кладбища.

Кладбище — святое место. Как туда можно машинами везти и скидывать. Там ров рядышком, и туда прямо сваливали. Мини-полигон получился. Мы убрали. Сейчас мониторим, слава богу, всё нормально.

Закупаем фотоловушки, устанавливаем на деревьях и столбах, видеокамеры. Ведем информационную работу. С полицией совместно работаем, они привлекают за выброс мусора. И всё совместно дает свой результат.

— Вы на своей машине ездите или с водителем чаще?

— Я именно чаще на своей. У нас сейчас идет активная работа по установке датчиков дыма вместе с ГУ МЧС по Забайкальскому раю. И часто своего водителя отдаю на установку датчиков либо в рейды. А сам всю жизнь за рулем. И мне проще на своей машине. Даже на обед съездить. Мне не надо, чтобы кто-то вез, потом забирал. Я же не барин, я обыкновенный простой человек. Глава района, как по мне, это просто завхоз.

— Вы не считаете себя политиком? Больше просто хозяйственник?

— Здесь и заключается переплетение. Если не будешь политиком, у тебя и хозяйственной деятельности не будет идти в том объеме, в каком мы ее проворачиваем. Нужно быть политиком, чтобы выстраивать отношения с предпринимателями, руководителями компаний. Когда есть необходимость технику попросить, что-то перевести, вскопать, закопать. В летний период муниципальное предприятие ДМРСУ занято в подрядах, строят дороги. И техника в городе, сколько есть, столько есть. Если есть 10, откуда одиннадцатая возьмется? Мы понимаем, что мы будем ждать осени и, например, ров еще сильнее размоет. Будет социальное напряжение, люди будут недовольны, что власть ничего не делает. Это же недопустимо. Поэтому мы стараемся в совокупности работать. Где ДМСУ не может, мы помогаем. Например, они дали погрузчик, а предприниматель даст материал, чтобы засыпать ров.

— Много у вас планерок проходит?

— Планерка общегородская в понедельник, районная тоже в понедельник. А все остальные — подведение итогов или совещания. На совещаниях встречаемся со специалистами других отраслей, других ветвей власти. С краевой администрацией, с министерствами.

— Кому вы отчитываетесь о проделанной работе?

— В первую очередь ежедневно в виде докладов отчитываюсь руководителю администрации Читы. Сейчас исполняет обязанности Андрей Гренишин. Наш непосредственный руководитель, ему отчитываемся о проделанной работе, о мероприятиях, аварийных ситуациях. Вообще, у нас общение 24 на 7 в виде смс, голосовых, звонков.

— Часто вам приходится по работе видеться с краевым правительством, с губернатором?

— С губернатором иногда бывают совещания, в мероприятиях с ним принимаю участие. Я подписан на каналы, всегда читаю, смотрю, интересуюсь, где у нас Александр Михайлович бывает, какие темы поднимает, какие вопросы решает. В Telegram подписан и на депутатов наших из Госдумы. А с министерствами работаем. Особенно с Министерством природных ресурсов, с Минстроем часто созваниваемся, МинЖКХ не так много, но тоже есть, с Минздравом очень много.

У нас все главы подключились к решению семей мобилизованных. Когда здесь ребята были на боевом слаживании, очень многие взяли мой телефон. Чьи-то жены звонят или оттуда звонят и пишут. Один из примеров — автомат перегорел в частном доме. Поменять — нужен электрик. У них двое детей, она работает. И мы организовали, привезли электрика, поменяли автомат.

— Даже с такими бытовыми вопросами помогаете?

— Мы не можем сказать: «Это мое, это не мое». Они ушли туда, чтобы я мог работать здесь. Если каждый это поймет, я думаю, мир будет лучше. И победа будет быстрее достигнута.

— Александр Сапожников, наш бывший сити-менеджер, уже четвертый месяц как сам ушел на спецоперацию. На вас как-то повлиял его уход? Как изменилась ваша работа?

— Он очень много проявлял инициативы. Видел это постоянно. И в 9 вечера мог ему позвонить, а он еще в кабинете, всегда могу забежать, сообщить ему о проблеме. И понимаешь, он уже утром какое-то решение или ответ предоставит.

Сейчас то, что исполняет обязанности Андрей Викторович Гренишин, не означает, что жизнь остановилась и мы расслабились. Ничего подобного. Какой вектор был задан, мы в этом направлении и идем. И если в эпоху, когда мы работали в команде с Александром Сапожниковым, в районе были спланированы мероприятия, мы продолжаем всё это делать. Андрей Викторович был его заместителем, и он был в этой теме. Он прекрасно всё понимает.

Наша задача — сделать мир лучше, наверное, слишком громко. Но максимально заниматься благоустройством, улучшением, укреплением. И это сохранилось. Наша команда четко знает свои задачи. Даже если я уйду на больничный или в отпуск, всё будет двигаться по плану. Потому что всё спланировано, есть целевой показатель исполнения поручений. А поручений много: поручения президента, губернатора; распоряжения губернатора, главы города.

— То есть в целом, как работали, так и работаете?

— Да. У нас ничего не изменилось. Он ушел туда, чтобы мы остались здесь. Я так про каждого говорю. Если парень ушел, и у него тут осталась семья, я буду максимально делать то, что от меня зависит. Буду помогать, сколько сил есть и возможностей.

— Проезжаем наш знаменитый парк Гагаринский. Мы на нем точку не ставим. Опорные стены мы будем разрисовывать граффити. У нас еще входная группа планируется. Сейчас ТОС «Гагаринский» пишет грант, чтобы это сделать. Но, даже если деньги не получится получить, мы всё равно сделаем входные группы. Это у нас в плане стоит. Я как думаю: «За деньги каждый может. Попробуйте сделать без денег».

У нас в Сосновом бору на Гагарина, 8 есть стела в честь 50-летия комсомола. Сейчас всё обветшало. За 2022 год мы скопили материалы: тротуарная плитка, лавочки, урны, стенд, цемент, крупная плитка. Мы туда выйдем, будем реставрировать хозспособом. Позовем на субботник местных жителей, волонтеров, ТОСовцев.

Сейчас приехали в микрорайон Батарейный, 7. Это место, где в 2019 году настолько подмывало землю, что до угла дома оставалось 7 метров. И была угроза обрушения 5-этажного дома. Мы постепенно засыпаем ров. Отвоевываем территорию.

Внизу здесь природная вода. Она идет сверху с ключей, где-то под землей. Летом в дожди с гор стекает много воды и всё размывает. И проблема вон какая. Там дальше еще один ров. Он глубиной в три этажа. И движется сюда в сторону дома. И мы весь грунт, какой есть, например, фундамент роют под дома, мы эту землю просим у строителей, нам ее сюда привозят. Мы идем на ров, отсыпаем его, чтобы обезопасить дом. Мы стоим, это всё отсыпали буквально за две недели.

Если мы этого не будем делать, ров обратно увеличится. Мы вот бетонные лотки привезли, их меняли на улице Красной звезды у 25-й школы. Они уже б/у, мы их попросили, хотим проложить, чтобы воду отводить.

С местными жителям поговорили. Они выходят, контролируют, мне фотографии отправляют, какая обстановка, чтобы мусор тут никто не выбросил. Был один год, когда здесь вывалили двери от холодильников, бампера, стекла лобовые. Это недопустимо.

— Мы про сити-менеджера с вами говорили. Вы бы кого видели на этом посту?

— Я бы хотел видеть человека, который бы также болел всей душой и своей совестью за город. Андрей Викторович, я считаю, вполне достойная фигура. Если бы он согласился, к примеру, или ему предложили, я думаю, ни один бы из глав не сказал, что это не та кандидатура. Это человек, который работал в одной команде с нами, он знает все проблемы города, знает всех специалистов практически поименно. Это одна из достойных кандидатур. А так, если говорить абстрактно, это не должен быть человек, который говорит: «Я хочу, чтобы Чита был город-сад». Нет, хотеть этого мало. Надо четко понимать, если ты идешь на это место, ты всецело, всеми законными способами должен делать только одно — поднимать благосостояние и благополучие людей.

— Сами бы хотели быть сити-менеджером?

— Это то же самое, что ответить на вопрос, сложно ли быть главой района. Не знаю с чем сравнить. Надо быть готовым. Про себя бы я сказал, что я, наверное, еще не имею такого опыта большого. Я учусь каждый день, и учителей у меня много. А основные учителя — это просто люди. Они в открытую говорят: «Какая вы власть, если этого и вот этого не делаете?». Я слышу это, перерабатываю, переживаю, думаю, что сделать, чтобы изменить ситуацию. И этот опыт по крупиночкам собирается. И, может в какой-то момент, если бы было предложение пойти на вышестоящую должность, я бы пошел, но я не рвусь к этому. У меня нет цели карьерного роста, куда-то идти.

Вижу ли я себя сити-менеджером? Я задавал себе такой вопрос. Как бы было, если бы я пошел. Нет страха, я не боюсь чего-то. Но самое главное, наверное, это доверие. Оно должно быть высказано: «Мы доверяем этому человеку». А не какой-то самозванец сказал: я хочу. Красиво звучит «сити-менеджер». Но, на самом деле, это такая ответственность, это надо ежесекундно быстро реагировать, так свое сознание перестраивать.

— Я знаю, что вы много общаетесь с людьми. А критики от них много?

— Она есть. И я всегда готов ее слышать. Мы, когда уходим со схода граждан, особенно если он был бурным, уходим с хорошим настроением. Мы находим общий язык. И в конце я обязательно говорю им спасибо.

— Между разными районами города есть какая-то конкуренция?

— Нет. Мы с главами всегда говорим, и политика такая: один город, одна страна, одна история. Всё. И то, что мы территориально делимся, ничего. Очень много обращений приходит от жителей других районов. Кто-то работает здесь, а живет в Черновском районе. И видит, что мы активно работаем. Если ко мне обратятся с проблемой из Черновского района, мне не сложно позвонить главе, либо заму по ЖКХ, и передать вопрос. И буквально три дня прошло, мне звонят: «Михаил Валерьевич, спасибо, администрация вышла, всё объяснили, всё рассказали». Это и должно быть. Не должно быть твое–мое.

— Сейчас мы приехали к одной из проблемных точек района, которая проявляется каждую зиму.

— Да, Песчанка, улица Буйницкого, район автомобильного моста. Это русло реки Песчанка, пересечение с суходолом. Что здесь происходит. С годами русло реки заилилось. Его никто не углубляет, не чистит. Глубина небольшая. И когда идет вода, а ее зимой немного, она идет, замерзает, идет, замерзает. Получается наплавление.

Там под землей копится вода и не может найти выход. И у нас в домах поблизости, где люди топят кочегарку, там тепло. И вода там выходит. В трех домах под полом появилась вода. В одном случае, ее в отдушину выпустили. В остальных ушла, когда копнули и напряжение сняли.

В этом году делаем сухое русло экскаватором, проход под мостом, скинули воду. Сверху лед, но вода может уходить. Это очень хорошо. За зиму мы привозили грунт, укрепляли борта, чтобы вода не заливала. Огороды всё равно немного подтопило. Но это не жилье, и угрозы пока нет.

— А углублять русло планируется?

— В этом году да. Мы с 2020 года очень много общались с Минприроды. И родилась у них проектно-сметная документация, они у Федерации попросили деньги. В этом году будем углублять русло реки.

— А летом здесь появляется проблема с паводками?

— Нет. Здесь летом можно перешагнуть эту речушечку. И летом, если встанешь под мостом, даже рукой до него не дотянешься. Глубина-то там есть.

— И летом в районе много паводков. Вы готовитесь к ним?

— У нас самая основная подготовка была, что мы в прошлом году сделали насыпь. Огромные объемы грунта отсыпали через Министерство природных ресурсов, через управление ГО и ЧС города. Мероприятия проведены по укреплению берегов реки Читинка.

Морально мы готовы, алгоритмы есть. И если будем видеть, что уровень реки поднимается и нужно объявлять эвакуацию, будем ее объявлять. В любом случае, сколько бы мы не отсыпали, если будет супермегабольшой дождь и большое количество воды, всё равно наши мероприятия могут и не помочь.

— Как сейчас дела с аварийным жильем?

— Начиная с 2020 года ситуация очень сдвинулась. Люди годами стояли в очереди, не двигались. Сейчас политика государства по аварийному жилью изменилась — надо всех расселить, а высвободившиеся территории отдать под застройку новых жилых кварталов или общественные территории. На территории города большое количество двухэтажных бараков уже снесено, спланировано на этот год тоже много. Проблемы с людьми, у которых квартиры в частную собственность приватизированы. Там механизм другой. В некоторых домах по 1–2 квартирки осталось. Но всё постепенно решается.

— Что с собаками в районе?

— Ситуация как была, так и есть. У нас нет задачи, чтобы их не было на улице. Мы их по закону можем отловить, стерилизовать и отпустить в ареал обитания. Поэтому количество собак особо и не уменьшается. То, что они меньше стали плодиться, это да.

И параллельно в Ингодинском районе мы инициировали один грант и большое количество собак стерилизовали. Причем собак домашних, которые живут в частном секторе. Хозяева ведь их часто отпускают, они потом нежелательных щенков приносят. Собственник понимает, что ему 5–10 лишних ртов не надо, он их в коробочку положит и возле кафе поставит. Эти собачки подрастают, потому что их же жалко, их подкармливают. И всё, популяция растет.

И чтобы этого не было, мы организовали гранты. В рамках профилактики мы также большую информационную работу проводим, говорим об ответственности содержания животных, как себя правильно вести при встрече с агрессивными животными. Собаки продолжают жить среди нас, мы от них не избавимся, они есть.

— А вы сами в каком районе живете?

— Сейчас в Центральном, в районе «Багульника». Жил раньше в Ингодинском возле отдела полиции, где я работал.

— У вас образ очень активного главы. Вы сами много общаетесь с прессой, много записываете видео, публикуете в телеграм-каналах. Откуда это появилось?

— Я в прошлом журналист. Правда, не учился на это. В школе я дружил с мальчиком, у которого папа был редактор районной газеты «За коммунизм» в Калге. И мы ходили мыть полы в редакции и типографии по вечерам. Нам за это какую-то копеечку платили. И после школы я поехал в Читу, в пединститут не поступил, вернулся домой. И чем-то же надо заниматься, меня позвали в редакцию фотокорреспондентом. А я фотографией занимался всё детство.

Я пошел, месяца два побыл фотокорреспондентом. Потом мне дали магнитофон, микрофон. Из редакции пошла машина по району, по фермам. Я поехал, записывал всё. Редактор послушал записи и предложил мне возглавить отдел радиоинформации. У меня была студия, я съездил в Краснокаменск, в Борзю, в Читу, посмотрел, как там всё оборудовано в студиях. Вернулся, собрал что-то как мог. И с того момента я стал журналистом. И в газету писал, и на радио у меня было своих 5 минут — два раза в неделю в 6 утра я вещал на весь Калганский район. Женским голосом была моя мама, а мужским я.

Голос у меня поставлен с детства. Классе в 4–5-м мне дали знамя октябренка, потом пионерское знамя, потом комсомольское, потом за честь школы. И параллельно я был ведущим на разных школьных мероприятиях культурно-массовых. Много стихов читал, вел мероприятия. Оттуда опыт остался.

И еще в 2020 году Александр Михайлович говорил, чтобы обязательно все были в Instagram* (соцсеть запрещена на территории РФ), что у всех районов должен быть канал. И начали вести, я даже купил себе петличку — очень классно, звук хороший передает. И где сам снимал, где у меня водитель-телеоператор. И именно в формате видео. Оно передает и картинку, и настроение, и погоду, и даже шум.

— Интересно, есть ли у вас вообще время на свою жизнь, на семью, на хобби?

— Есть. Суббота и воскресенье по календарю вроде как выходные. Но на самом деле мероприятий много и зимой, и летом. Я стараюсь принимать участие, приезжать, своим присутствием поддерживать. Но, раз я туда еду, конечно, беру с собой детей. Два дитя у меня уже взрослых, у них есть свои дети. И двое маленьких: Ульяне 12 лет, Саше 5. Я их беру с собой.

— Так вы многодетный отец и дедушка? А сколько внуков у вас?

— Трое.

— А дети старшие в Чите живут?

— Да, здесь живут, отдельно. У них семьи свои. Ксюше 32 года, Валерии 22 года. Взрослые достаточно.

— Хобби у вас есть?

— У меня одно хобби. Я занимаюсь творчеством. И я когда-то в армии начал рисовать, именно писать картины. И пейзаж, и натюрморт, и портрет попробовал. И с того момента много чего освоил. И чеканку, и резьбу по дереву. И много своих лет посвятил дереву, стройке, изготовлению мебели, сувениров. У меня есть фотографии, ездили в 2022 году на Алтаргану в Агинское. Я своими руками делал изделия, которые мы подарили от города. Ключница, хлебница, подставка под телефон. Фотографии путем декупажа переносил на дерево, есть кожаные элементы. И пакеты сам делал из обоев. Я творческий во всем.

Еще мы недавно купили дачу. Семья сказала: «Ну, раз папы нет дома, чтобы нам самим дома не сидеть, хотя бы нас вывози куда-то». Мы подыскали дачу, взяли кредит и купили. Маленькая совсем, 4 сотки всего. Я там небольшую столярочку сделал. Летом, когда время есть, день же длинный, я дачей занимаюсь и мебелью для дачи.

— Часто путешествуете?

— Мое путешествие было, когда мы съездили с Александром Михайловичем [Сапожниковым] на День города в Новосибирск. Это было единственное путешествие, наверное, за последние лет 15. С губернатором, с мэром, с главами восьми районов познакомились, продолжаем общаться. Вообще, сейчас из-за СВО я много общаюсь с мэрами разных городов.

— Хотели бы переехать?

— Нет. Вообще мыслей таких нет.

— Какие цели ставите сейчас перед собой?

— Самая главная цель этого года — сделать всё, что мы спланировали на этот год. Мы очень много работаем с ТОСами. ТОСы — это актив, который хочет перемен. И мы не можем с ними не работать, если они хотят. Когда создаются ТОСы, мы их обязательно поддерживаем.

— У вас дома есть ТОС? Вы в нем состоите?

— Там, где я живу, такого нет. Пока нет. Но если вдруг будет стоять вопрос о создании, я обязательно туда вступлю. У меня же есть опыт работы с ТОСом. И я знаю, как внутри ТОСа себя повести, чтобы он был живой, реализовывал мероприятия, которые люди хотят на территории дворов.

— Последний вопрос, как думаете, какой будет Чита через 10 лет?

— Я не думаю, я уверен. В центре города много деревянных домов, эти территории займут многоквартирные дома. Красивые, новые, современные дома со своими детскими площадками. В отдаленных районах на месте бараков, наверное, сделают микрорайоны 2-, 3-этажные, может, коттеджного типа. Дальше не может продолжаться, чтобы такие старые дома стояли, потолки падают, люди палками подпирают. Я спать ложусь и очень молюсь, чтобы не случилось беды.

Когда техника работала на берегу Читинки, недалеко от барака бульдозер шел. Идет, гремит и выбегает женщина, кричит: «Ай, что, помогите!». У них кусок штукатурки упал на лестничной площадке.

У нас в городе старые деревья, которые раньше неправильно обрезали, они стали уродцами с наростами, с болячками. И мы сейчас эти деревья убираем и сажаем новые, которые будут красивыми в разное время года. Идет реновация.

Плюс — какое количество общественных территорий мы благоустроили за последние три года. И эта тенденция продолжается. И мы будем ими заниматься. Я четко могу сказать, что двор на Боровой, 2 мы будем однозначно ремонтировать. На «Березке» лыжная база будет дальше развиваться. Появится теплый туалет и, может, какой-то теплый зал для единоборств. Аллею в Сосновом бору на Украинском бульваре можно трансформировать, потому что летом там очень много гуляют, востребована территория. Продолжим дороги ремонтировать, более широкие дороги, тротуары. В центральной части города отказываемся от асфальта, укладываем плитку, в этом тоже свои плюсы.

Освещение по концессии сделают. Поставят новые фонари, причем автоматические. Появляются новые проекционные пешеходные переходы, светофоры, работающие по кнопке вызовы. Это очень интересно. По набережной мероприятия будут осуществлены. Работа идет. Даже если финансирования нет в этом году, мы продолжаем заниматься и работать в этом направлении.

Я считаю, чем больше мы будем открыты, тем мир станет чуточку лучше, добрее, красивее, светлее, теплее, уютнее, комфортнее. Если каждый будет на своем месте всецело отдавать себя работе, будет результат.

А так бывают некоторые, которых я называю «до без пятнадцати шесть». Время 17:45, можно встать и прямо посмотреть, как все дружно гуськом с работы уходят четко в одно и то же время. Это говорит о том, что люди сидели и ждали этого момента. Прямо уже оделись, выключили компьютеры и ждали, чтобы быстро выйти.

Другое дело, когда рабочий день заканчивается и ты видишь, что время 19:20, а в кабинетах свет горит. Начинаю звонить: «Девочки, вы чего там». «Да у нас вот это, вот это. Завтра комиссия, мы готовим документы». Или оргкомитет: «Да у нас же на выходных мероприятия, мы готовим благодарственные письма». И что им скажешь? Остается только на планерке еженедельной их поблагодарить. Я всегда говорю: «Дорогие коллеги, огромное спасибо за предыдущую неделю и все те мероприятия, все силы, которые вы потратили».