Банкир и шоколадная фабрика - меценат из Аги поборется за место в Госдуме

Павел Павлович Новиков – член правления «БайкалИнвестБанка», владелец шоколадной компании, представленной в Забайкальском крае под брендом Siberian Life, заявил о своём желании участвовать в выборах в Государственную Думу 9 июня – по округу, где лидером праймериз, предварительного голосования «Единой России», неожиданно для большинства стал Виктор Святецкий.

Собственно, и заявление Новикова тоже стало сюрпризом, больше приятным, поскольку сулит интересную борьбу двух единороссов – с поддержкой партии и самовыдвиженца.

- Я родился в Забайкалье, в Агинском Бурятском округе, село Дульдурга. До окончания школы жил там. Мама работала бухгалтером, сейчас она на пенсии, папы, к сожалению, давно уже нет. После школы я приехал не поступать, а зарабатывать, и университет окончил много позже. Занимался собственным бизнесом, потом работал в администрации – в учреждении, которое занималось контролем за алкоголем. Позже открылся филиал страховой компании «Спасские ворота». И я его возглавил на три года – до 2005-го я руководил этой компанией.

- Как получилось, что вы окончили школу в Дульдурге, приехали в Читу и сразу занялись бизнесом? Каким?

- Ну, в то время это был челночный бизнес. Из Китая возили всякие вещи, как все начинали.

- Делали на этом состояние?

- Делали, чтобы прокормиться.

- Но, тем не менее, вам доверили открыть филиал «Спасские ворота»?

- Тогда страховой бизнес был на стадии зачатия, он был пустой по всей стране, то есть если сейчас руководитель страховой компании ездит на «Бентли» и имеет счета за границей, то тогда они ездили на «Жигулях», потому что это был очень скромный, маленький бизнес. Мы просто открыли спокойно филиал для того, чтобы как-то его раскрутить, позже страхование вошло в свой звёздный этап развития, когда появилось ОСАГО – обязательное страхование автомобилей. Но я начал заниматься страхованием, когда это был небольшой и мало кому нужный бизнес.

- Что произошло в 2005-м?

- Дальше меня пригласили в ещё более мощную страховую компанию, и я возглавил «Ресо Гарантия», потому что показатели «Спасских ворот», где мы работали, были серьёзными: это был высокодоходный филиал, и «Ресо Гарантия», как компания, которая умеет оценивать людей и рынок, вышла на меня с предложением: «Мы желаем, чтобы вы на нас работали». Пригласили в Москву на беседу, дали привлекательные условия, и я покинул «Спасские ворота», возглавив читинский филиал.

- И так началась «Ресо Гарантия» и продолжается?

- Так началась, но после моего ухода филиал закрыли.

- Почему?

- Как правило, любой бизнес в регионе связан с человеком: есть человек – есть бизнес, нет человека – нет бизнеса.

- Чем вы занимались параллельно?

- Параллельно я являлся помощником одного из уважаемых депутатов, то есть занимался небольшой политической деятельностью. Помогал в выборных делах, помогал в работе местных отделений партии «Единая Россия», помогал в каких-то социальных вопросах депутату областной думы. Я был его помощником до 2005 года, с 2005-го я стал помощником сенатора Константина Викторовича Суркова, тем не менее, я продолжал помогать депутату в разных вопросах. Это была общественная деятельность.

- Какие это были проекты?

- Я стал одним из родоначальников турнира «Дворовый футбол», продолжил его Анатолий Романов в последующие годы, но был дан старт прекрасному проекту, который по сей день работает. Мы очень плотно взаимодействовали с УВД, помогали семьям погибших сотрудников, райотделам с техникой, автомобилями.

- На внебюджетные средства?

- Это личные средства, которые мы тратили на социальные нужды, потому что в тот момент УВД находился в ужасном состоянии – до преобразования в полицию зарплаты были маленькие, обеспечение было никакое, и мы за время нашей совместной работы подарили пять или шесть автомобилей, очень большое количество компьютеров и всего остального. В тот момент УВД нуждалось в помощи.

- В «Ресо Гарантии» вы чем занимались?

- Развивал бизнес. Наш филиал стал одним из лучших в регионе среди страховых компаний, он также занимал высокие позиции, в принципе в системе «Ресо Гарантия» как высокодоходный филиал.

- Какой университет вы окончили?

- Читинский политехнический, строительный факультет. Но никогда по специальности не работал. Она помогала мне, когда мы занимались социальной деятельностью - строили храмы.

- Где вы их строили?

- Самый первый храм мы построили в посёлке Акша. К нам через епархию обратились местные жители. В течении трёх лет был построен полностью храм. Потом мы параллельно начали заниматься в Шилке возведением часовни и созданием детской деревни. Это тоже наш совместный проект с отцом Александром, тогда депутат Романов оказал серьёзную поддержку на старте. Мы построили часовню и занимались восстановлением Петропавловского храма, исторического памятника. И самый крупный проект – это, конечно, восстановление Спасо-Преображенского храма в центре Читы и гимназии. Он у нас занял не меньше четырёх лет: очень долго им занимались.

- А «мы» - это кто?

- Это я. Просто слово «я» не очень красиво, поэтому «мы»…Понимаете, где-то есть еще люди, которые помогают. К примеру, «Алюком» ставил везде бесплатно окна, соответственно, получается это не только я делал, говорить «я» будет неверно, потому что где-то кто-то так же участвовал, люди помогали. Любое строительство, если оно социальное, не обходится без участия каких-либо других людей. Пусть они там мелочь дали: в той же Акше было, что местные предприниматели давали где-то 10 досок, где-то 20, кто как мог, так и помогал. Везде поэтому «мы», а не «я».

Так вот Преображенский храм. Когда мы приступили к восстановлению, в здании уже лопнули перекрытия, потолки свалились, пришлось вычистить всё так, что осталась одна коробка. Заменили крышу, перекрытия, по сути, заново создали храм. На момент, когда мы всё разобрали, осталось только четыре стены. Но главное – это не стены храма, а то что в процессе реставрации, в процессе реорганизации гимназии, она выросла с 20 воспитанников почти до 100 человек. Это большая победа, потому что дети там получают достойное образование. Не только крепкое базовое школьное, которое дают и в другой школе. Надо просто понимать, какая царит в ней атмосфера. И данная школа является самой современной в Забайкальском крае в плане оснащения техникой – только электронные доски, есть лингафонные кабинеты, компьютеры. А когда мы туда пришли, там были громадные долги по зарплате учителям. Теперь, конечно, такого нет.

Социальной работой в Забайкалье мы занимаемся постоянно и в плане обеспечения дорогих операций, лекарств.

- Вы говорите о Благотворительном фонде святителя Иннокентия епископа Иркутского?

- Фонд – да, тоже работает. Но раньше не было фонда. К идее о том, что нужно его создать, я пришёл как раз в процессе работы с социальными проблемами – проектов становилось всё больше и больше людей стали обращаться. Да и работать Фондом было проще.

- Почему Фонд имени этого святого?

- Он был епископом Иркутским и Нерчинским, окроплял Иркутскую землю, Забайкальскую землю - наш покровитель. Я сам чту этого святого, к нему ближе обращаться. Это, знаете, как позвонить земляку в Кремль (улыбается).

- И всё же вы ушли из «Ресо Гарантии». В какой момент?

- Когда меня в 2012 году пригласили открывать «Ростбанк» в Чите.

- Почему решили сменить страхование на банковское дело?

- Во-первых, потому что это интересно и ново, к тому же меня пригласил очень хороший знакомый, которому я не мог отказать. И я открывал филиал уже не только в Чите, но и в Улан-Удэ, а в Иркутске параллельно принимал участие в покупке нашими акционерами «БайкалИнвестБанка». Так я был работником первого и членом совета директоров второго банка.

- Вы уехали из Читы?

- Нет. Я до конца 2013 года был в Чите. Но после покупки «БайкалИнвестБанка» меня пригласили в Москву на должность вице-президента. Но учитывая, что моей основной задачей стал контроль за работой «БайкалИнвестБанка», я всё-таки большую часть времени проводил в Иркутске.

- В Чите нет отделений?

- Нет.

- Почему?

- Это сугубо корпоративный банк. Он не занимается розницей, он занимается кредитованием золотодобывающих компаний.

- Как же ваши дела в Забайкальском крае?

- Я в Забайкалье продолжал социальные проекты, как раз гимназия реставрировалась в момент отъезда, поэтому я продолжал приезжать сюда каждый месяц, следил за стройкой Спасо-Преображенского храма. Плюс помощь детям – мы постоянно следили за ситуацией в крае, контролировали нашу развёрнутую деятельность.

- Смена власти в Забайкалье в 2013 году как-то коснулась проектов?

- Нет. Потому что власть не обращала на нас никакого внимания.

- Вы возвращаетесь в Забайкалье или уже вернулись?

- Нет. Но я не покидал Забайкалье фактически никогда. Я здесь проводил треть времени точно, веду социальные проекты, вот даже открытие шоколадной компании – это социальный проект, поскольку мне хочется внести свой вклад именно в развитие Забайкалья, несмотря на то, что с точки зрения экономики, проще было бы открыть производство шоколада где-нибудь в центральной России.

- Давно вы открылись?

- В январе.

- А сколько готовились?

- Год.

- Это всё годы экономического кризиса. Почему вы пошли на такой риск?

- Бизнес – это всегда риск. А любой кризис заканчивается рано или поздно.

- Он связан с импортозамещением?

- Да. Сейчас в Чите производят шоколадные плитки порядка 10 или 15 наименований, при этом рынок сбыта – вся Россия. Забайкальский шоколад можно спокойно найти в магазинах Москвы. Многие, кому привезли в подарок наш шоколад, потом спрашивали на нашем сайте, где он продается в Москве. Уровень шоколада шикарный.

- Работают забайкальцы на фабрике?

- Да, конечно!

- Не китайцы? Сегодня для Забайкалья это больной вопрос.

- Нет. К нам обращалось одно из учреждений Китая с тем, чтобы мы открыли производство на территории КНР, но мы отказались из патриотических соображений, потому что задача бизнеса - обеспечить рабочие места. Сейчас на фабрике трудятся около 30 человек, в основном, молодёжь. С ними проще работать.

- Действительно?

- Любая работа руководителя – это крест в воспитании людей. Ты несешь его, ты должен подходить к каждому сотруднику индивидуально и так же серьёзно, как хирург к операции.

- Вы находитесь в Москве, возможно, видите то, чего не видим мы. Как вы оцениваете действия руководства страны по усилению работы во внешней политике и по тому, что происходит во внутренней?

- Что касается внешней политики, мне кажется наш президент прекрасно всё это делает. На самом деле. Ему надо отдать должное – он именно искренне трудится. Проблема есть с кадрами. В целом, внутренняя политика президента на четыре с плюсом. Тот уровень нагрузки, который он тащит, я как руководитель понимаю, какая это нагрузка – мне его где-то жалко, а где-то очень жалко.

- Да?

- Да. Человек приходит в политику и либо занимается обогащением, самонаслаждением, а народ живет плохо, либо он трудится, растрачивая здоровье, время, отношения с семьёй, чтобы делать благо жителям своей страны. В данный момент президент работает на собственную страну. У меня было время, когда я наблюдал за его полётами, я думал, что он в воздухе проводит больше времени, чем на земле.

Конечно, его подчинённые – там есть вопросы, большие вопросы, и то, как они работают – это не мне оценивать. Но какую я ещё вижу проблему: люди наши уповают зачастую на власть, что власть такая плохая, но они не смотрят на себя. Не может президент заставить человека в деревне бросить пить и заняться работой. Сложно, невозможно, нереально. Мы даже зачастую с этим сталкиваемся, приезжая в какие-то районы, говорим «Давайте что-нибудь сделаем», нам говорят «Да, давайте сделаем детскую площадку», мы говорим «Хорошо. Как мы вам её сделаем?» - «А вы нам её купите и поставьте». Я говорю «Мы вам купим всё нужное, а вы установите. С нас материалы – с вас работа». И что мне отвечают? «Нет, нам этого не нужно».

- Это вы о муниципальной власти или о жителях?

- О жителях. Мы должны как люди, каждый на своём уровне, не бросить бумажку мимо урны, стараться что-то делать позитивное в своей жизни, чтобы, в том числе, помогать тому же нашему президенту что-то делать. Это не громкие слова, это факт. Краевая, федеральная власть не может работать в каждом муниципальном образовании и заставлять человека бросить пить, курить, просматривать весь день сериалы, вместо того чтобы трудиться в поле. Мы тоже должны этим заниматься, под "мы", я имею в виду людей, которые находятся на местах. Это касается муниципальной власти и просто жителей, и чиновников регионального уровня. Пока у нас работает мантра «президент плохой, поэтому мы так плохо живём», никто не берётся за лопату, не разводит скот. Мы сейчас приезжаем в деревню, например, с социальным проектом, а в магазинах стоит московское, новосибирское молоко. Я вырос в деревне, ну это же стыдно, чтобы в деревне люди покупали молоко в тетрапакетах, привезенное из Новосибирска и из Москвы. В деревнях значительное количество людей перестали держать скот, куриц и всё остальное, перешли на полугородской образ жизни: живём в деревне, но при этом ничего производить не будем.

- Может, потому что они не могут тащить затраты, которые нужны для производства?

- Моей маме 75 лет, она буквально 2 года назад немножко отошла от хозяйства, потому что здоровье начало подводить, а так держала 12 голов скота, куриц, поросят. При этом, у меня есть пример моих близких родственников, которые видели это, но делать ничего не желали. Корень проблем сельского хозяйства в глубинке не только в президенте, как нам пытаются преподнести региональные власти, муниципальные власти, но и в самих людях. Бросьте пить, займитесь работой.

- А задержки зарплат учителям?

- Это тоже минус руководителей на местах. Нужно найти, изыскать средства любой ценой – это не такие большие деньги и на уровне региона не такие глобальные затраты. Но в будущем надо создать такую систему, чтобы мы забыли об этой проблеме раз и навсегда – это наша задача.

- Если о глобальных затратах мы говорим, как вы думаете, нужны были крупные имиджевые проекты Забайкальскому краю – «Студвесна стран ШОС», финал чемпионата России по шахматам, финал чемпионата мира по стрельбе из лука? До сих пор спорят.

- Я бизнесмен и Ильковский бизнесмен, при этом очень богатый. Эти мероприятия нужно было проводить. Но нужно было проводить не за бюджетные деньги, а если ты желаешь оказать помощь краю в факторе узнаваемости, репутации, их нужно было проводить за деньги спонсоров, благодетелей и за свои. Ведь никто не занимался, никто не работал с этим делом, просто взяли и кинули бюджетные деньги, причём с разных статей. Да, такие события нужны региону обязательно, но не в ущерб его благосостоянию.

- Наталья Николаевна фактически полностью сменила руководителей социального блока и очень много привела в команду молодых. Это плюс или минус? Потому перед глазами есть опыт Равиля Фаритовича Гениатулина, у которого тоже была молодая команда, от которой в Забайкалье, собственно, остался Геннадий Петрович Чупин – теперь на административной должности.

- Насколько я понимаю, перестановки обусловлены многими факторами, и они весьма вероятно могут оказаться временными. Тот же Путин начал команду менять через год своего правления. Когда он понял, что и как, пощупал руками, оценил, что и как делать, и начал постепенно менять. То, что губернатор ставит на молодых, я считаю это правильным. Это сила, желание что-то изменить, рвение. Совершенно очевидно, что необходимо не медленно втекать в своё русло, а пахать, пахать и пахать. Очень надеюсь, что Наталья Николаевна заставит свою команду именно пахать, чтобы чиновники были не господами над народом, а слугами народа. Чтобы они с утра до вечера служили народу. Чтобы не было, как при Ильковском, который первым делом обновил автомобильный парк в администрации.

- Тем не менее, вы собираетесь прийти в законодательную власть, а не в исполнительную. И без регионального опыта?

- Потому что я всегда находился в региональной законодательной власти по факту, являясь помощником активного депутата. Мы занимались законотворческой деятельностью, возможность изучать депутатскую работу изнутри была полностью обеспечена, где-то даже вносить свои предложения. Я так же катался по районам, общался с людьми, вникал в проблемы и решал их.

- Вы гораздо младше своих соперников. Не помешает вам их опыт?

- Опыт чего? Я знаю регион, людей, их проблемы – я решаю их с 2003 года всё это время.

- А административный ресурс?

- Я очень надеюсь на то, что народ всё-таки будет выбирать того, кто им нужен, и без административного ресурса.

- Почему вы выдвигаетесь без поддержки партии?

- Я являюсь членом партии «Единая Россия» на протяжении 12 или 13 лет, то есть, считайте, один из старейших членов партии в Забайкальском крае. Но считаю своим долгом, необходимостью собрать подписи, заручиться доверием непосредственно жителей края. Если будет 12-15 тысяч подписей, мне поручат представлять регион в Госдуме, тогда я скажу: «Да, я готов идти, значит, нужно идти». А идти просто от партии, не заручившись поддержкой населения, наверное, неправильно.

Если не будет мандата доверия, значит, мне пока нечего там делать: «У вас нет опыта, вы нам не нужны». Но если люди поставят подписи, это будет означать, что «да, на самом деле, нам кажется, что вы должны быть там, вы знаете наши проблемы, вы знаете проблемы нашего края, не забудете нас, не бросите».

- Основные проблемы, например, которые сейчас вы видите в Забайкальском крае и какие начнёте решать, если всё сложится так, как должно сложиться?

- Основная проблема в Забайкальском крае – это отсутствие рабочих мест. Нужно этим заниматься.

- То есть открывать производства или о чём речь?

- Это обо всём – производство, сельское хозяйство, бизнес. По уровню преступности Забайкальский край на первом месте по России. Мы анализировали ситуацию и пришли к выводу, что это всё-таки больше социальная преступность. Это преступность, обусловленная отсутствием у людей возможности работать, зарабатывать, заниматься чем-либо. Это преступность, которая является порождением того, что у людей нет работы. В других регионах немного другой характер преступлений, у нас – социальный, и бороться с этим нужно только через социалку, созданием рабочих мест. Ни громадный штат полиции не поможет, ни что-либо другое, пока у нас не будет заботы о человеке труда.

- У Говорина тоже социально-ориентированная программа – борьба с алкоголизмом, к примеру.

- Я прекрасно знаю Николая Васильевича. Он видит такую проблему. По моему мнению, корень её в безработице. Алкоголь и наркотики доступны, а работа – нет. Говорин делает акцент на технологию борьбы с алкоголизмом, я вижу борьбу с алкоголизмом в обеспечении рабочих мест.

- Что с работой по федеральным программам? Как привлекать деньги в Забайкалье?

- В своё время я встречался с Ильковским. И говорил ему – это была наша первая встреча, знакомство – давайте подумаем, может быть, мы с вами переговорим и постараемся сделать так, чтобы юридический адрес нашего банка переехал из Иркутска в Читу. Сейчас у нас нет ни одного кредитного учреждения, сокращают рабочие места и пошло-поехало. Это и статус региона, это налоги, но ему было не интересно. Он выслушал, и после этого мы с ним ни разу не встречались. Это первое. Второе – в крае никто от власти не работает с предпринимателями. Я занимаюсь бизнесом в регионе с 2002 года, никто со мной не разговаривал о том, что давайте сделаем такой проект, давайте сделаем проект вот там, из исполнительной власти никто не общался. Опять же те же самые рабочие места: если вести диалог с предпринимателем, местным предпринимателем, федеральным предпринимателем, можно создавать рабочие места.

- То есть вы рассчитываете на бизнес-элиту Забайкальского края?

- Не только на бизнес-элиту Забайкальского края, но и на бизнес-элиту России, вести диалог и давать хороший социально-инвестиционный климат в Забайкальском крае, чтобы предприниматели знали, что здесь они защищены. К примеру, взять сотовый телефон губернатора Калуги не составляет труда – он напрямую работает с инвестициями. В случае получения мандата депутата Госдумы я намерен работать с бизнесом напрямую: маленькое предприятие – там 20 рабочих мест, там 30 рабочих мест, там 50 рабочих мест. Не углубляясь в глобальное, как Удокан и сотни рабочих мест. Давайте с малого начнём.

- Ну, это всё-таки начнем? Будут же ещё удоканы? Одно дело, когда мы говорим о малом и среднем предпринимательстве, а другое дело, когда мы говорим о «Норникеле» и ГОКах, например.

- «Норникель» - это сугубо дело губернатора, это уровень губернатора, работать с такими корпорациями. Единственный человек в регионе, который может сказать: «Ребята, я вам дам зеленый свет», - это губернатор. И руководство крупнейших компаний в России будет общаться только с первым лицом края. Дело губернатора – затаскивать большие проекты, дело нас как депутатов – заниматься именно средней прослойкой, не лезть высоко. Большие экономические проекты необходимы краю, но курочка по зёрнышку клюёт.

- Госдума – это ещё и законотворческая деятельность. Есть какие-то идеи по внесению изменений в законы или может быть какой-то закон написать?

- Всё будет в процессе. Опыт законотворческой деятельности есть в Забайкальском крае, я прекрасно знаю бюджетное законодательство. Я вижу депутата Госдумы как человека, который обязан создать такие правовые системы, которые не позволяли бы проводить реформы, ухудшающие положения людей – реформы образования, медицины, пенсионную. В том числе в его обязанности входит решать совершенно конкретные задачи. Это представитель народа, его предназначение– народу помогать.

- Здравоохранение и образование – базовые жизненные отрасли сейчас в модернизации и оптимизации. Что вы про это думаете?

- Про образование могу говорить, потому что занимался гимназией – мы работали очень плотно и тесно с комитетом образования, они нам всячески помогали. Я при этом категорически против ЕГЭ, потому ЕГЭ – заучивание и механические ответы, нет возможности размышлять, думать, принимать нестандартные решения, вести диалог в конечном итоге. В остальном, это не 90-е не начало 2000-х, зарплата у учителей сегодня другого уровня. Очень страдает обеспечение школ. В Забайкальском крае обеспеченные школы можно по пальцам перечислить – например, школа в моём родном селе, в Агинском. Школы Читы – остро нуждаются в ремонтах. Считаю, что в данный момент образование почти на коленях стоит в плане обеспечения.

Что касается здравоохранения, то в эту область мне ещё нужно погружаться. В данный момент я не понимаю, почему дети в России вынуждены клянчить деньги на операции, на поездки на эти операции, даже если выдали деньги государственные компании. Деньги на поездку – обеспечение государства. Мы в Забайкалье стараемся всем, кто к нам обращается, помогать. Это очень серьёзные суммы. Для нас это большие суммы. Для государства – нет. Мы искренне не понимаем, почему государство этим не обеспечивает детей, мать плачет, ищет миллион рублей, а ребёнок в это время умирает. Почему? Это не критичные деньги, которые государству можно находить.

- Может, можно находить на местах?

- Я думаю на федеральном уровне. Это не на местном, на федеральном уровне. Нужно закончить историю, когда в нашей стране по телевидению показывают больных детей и собирают на лечение деньги, когда у нас в регионе мамы плачут и обращаются на сайте фонда «Помогите». Это порочная традиции – просить деньги на операции детям, её нужно прекращать, такого не должно быть – демонстрации бессилия государства в здравоохранении и обеспечении его доступности.

- А как вы относитесь к законотворческой инициативе заместителя председателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и госстроительству Елены Мизулиной, которая предлагает запретить бэбибоксы, потому что они якобы поощряют матерей отказываться от детей?

- Главное, чтобы дети были живы, даже если это приводит к росту числа отказников. Первое. Второе – история с детскими домами мне очень близка. Я занимался созданием детской деревней в Шилке, вплотную по вопросам детских домов. На мой взгляд, проблема детдомов – это проблема даже больше где-то региональной власти, поскольку зачастую она ставит палки в колеса в усыновлении. Ведь чей-то плохой поступок, когда человек отказался от ребенка и бросил его, может для кого-то стать хорошим поступком – взять этого ребёнка и воспитать. Процесс должен быть выстроенным и завершаться передачей детей в семьи. По моему мнению, на данный момент региональные власти в этом не заинтересованы, до этого был Рева (Бывший министр социальной защиты населения Забайкальского края – ред.), с ним было тяжело в этом плане работать, к сожалению.

- Почему это было тяжело? Это бюрократически было тяжело?

- Много нюансов. Казалось бы, хочешь усыновить ребёнка – заявляйся, пройди обучение, вроде просто. Но последующая помощь в воспитании этих детей сводится к тому, что за семьёй устанавливается тотальный надзор. Я отец троих детей, я знаю, что такое воспитание, когда ребёнка можно шлепнуть. Но органы опеки в каком ключе разговаривают с воспитанниками? Вот твои новые родители, ты их слушайся, а если что, можешь пожаловаться, и мы с ними разберёмся. С одной стороны, они этого ребенка отдали в семью, с другой – его пытаются вытянуть каждый раз клещами, не давая возможности воспитывать, как своего. Я наблюдаю за разными историями в семьях. Я видел, что прекрасная семья, небедная, взяла ребенка и воспитывает, растит. Да, папа воспитывает, как своего, и это правильно. Надо – шлепнул, сладкое ограничил, телевизор. Но ведь такие случаи контролирующие органы доводят до абсурда. Идите лучше в семьи, где пьяницы, где дети погибают, и там контролируйте. Я видел, как другие семьи отказались брать детей, поскольку боятся такого надзора.

- Логично вспомнить закон Димы Яковлева, запрещающего усыновление детей гражданами США. Это плюс или минус?

- Я считаю, что это плюс. Мы не должны своих детей отдавать за границу. Вы помогите. Вы дайте возможность здесь спокойно усыновлять детей, не надо потом семьи насиловать, проверки постоянно устраивать или ещё что-то, вы им просто помогите. И тогда люди будут брать здесь детей.

Причём беда не в законодательстве, а в проблемах его исполнения. В каждом регионе каждый выполняет по-своему. В Амурской области есть город Свободный, мэр, сам многодетный отец, очень активно занимается как раз вот этими проблемами. Возможно, решение должно быть принято на уровне федерации. Детский дом – это не про воспитание ребёнка.

Партнёрский материал