Епископ Димитрий - о семье, церкви и сектах

Нерчинская и Краснокаменская епархия была создана в конце 2014 года, а владыка Димитрий в феврале 2015-го стал её епископом. Фактически собранная с нуля епархия наращивает своё влияние, а прихожан становится всё больше. «Самое сложное – это расстояние, говорит священник. - Между двумя кафедральными городами 570 километров – это 7 часов пути. Порой мне кажется, что я в дороге провожу больше времени, чем на месте». Интервью о том, как нужно относиться к батюшке в церкви, что значит двойные стандарты, убивающие Запад, и как обезопасить себя от шума, епископ дал именно по пути из Нерчинска в Читу.

- Епархия намного больше, чем Читинская, если судить по карте. Почему так вышло?

- Наша епархия большая, но по численности человек, в неё входящих, она такая же, как и Читинская – примерно край поделён пополам по 500 тысяч человек. Но, да, расстояния совсем разные. Нерчинская епархия примерно чуть больше Польши и чуть меньше Германии.

- Уже все районы объездили?

- Пока ещё БАМ не посетил. Дело не в том, что туда сложно попасть, туда нужно лететь надолго и максимально эффективно использовать время. Пока нет возможности подготовить такую командировку, есть ещё дела в других районах поближе. Во всяком случае там три прихода, на которые служит один батюшка, что в принципе, для нашего края устоявшаяся практика, поскольку всего на 24 района – 14 священников. По одному на каждые два района.

- Получается, что текущая нехватка кадров в церкви критична?

- Это плохо, конечно, но не критично. Нужно, чтобы в каждом храме было по три священника – это норма. Вот такая хорошая и сытная жизнь у батюшек, что желающих идти немного. Да и требования к подбору кадров сохранились – муж одной жены, обязательно крещёный. С богословским образованием, хотя бы в семинарии. Не допускается, чтобы человек был судим, да даже внешне он должен вызывать уважение.

- Обращаете ли вы внимание, как меняется отношение прихожан к священнику?

- Человек свой печальный жизненный опыт старается перенести на всю окружающую жизнь, даже на церковь. Многие воспринимают батюшку как чиновника, занимающего высокий пост. Неудобно делиться какими-то бедами, но это только оттого, что человек редко бывает в храме. Даже обращение к священнослужителю – отец – взялось неспроста. Отношение между прихожанами и священником как в семье. Да, у батюшки немного больше полномочий, но это же не значит, что все другие должны молчать. Ответственность, несомненно, лежит на отце, но прихожане играют огромную роль. Главная служба в храме – литургия, в переводе на русский язык читается как «общее дело». Если священник один в храме, он не имеет права совершать литургию, даже патриарх. Предполагается, что это диалог. Церковь не формализм, и молитвы — это не просто отбарабаненный текст. Несчастен тот, у кого нет семьи, тот, кто не может дарить любовь.

- Можно ли гордиться приростом количества прихожан, в частности, в Нерчинске?

- Количество прихожан, безусловно, увеличивается, несмотря на то, что епархии всего лишь год. Это радует. Но мы понимаем, что число прихожан ещё не то, которое хотелось бы. На Пасхальной службе был полный придел, большое количество осталось до конца.

Было замечено, что люди стали говорить между собою, размышлять. Понятно, что мне приходится условно брать на себя роль ведущего, но как в любом другом деле, чтобы машина завелась, нужно приложить силы.

- Как же тогда раньше жил Нерчинск без епархии?

- Храм был передан уже давно – сначала один придел отдали церкви, и она соседствовала с музеем. Нельзя сказать, что епархия была создана на пустом месте, но у приходского храма, конечно, требования ниже, чем у кафедрального собора. Сложно не отметить, как сами нерчинцы держат хороший контакт с городскими и районными властями, практически любые наши начинания встречаются жителями с интересом и находят отклик.

Местные власти хорошо понимают, что создание епархии – это дополнительный импульс, который может содействовать их планам. А мысли у всех одни – хочется, чтобы город расцветал и отсюда не уезжали люди, как из падшей провинции.

Вот ещё штрих к общей картине, чтобы понять, какой это город: можно было бы предположить, что проект «Нерчинская социальная сеть», который с осени 2015 года существует в городе, не протянет долго – вандалы будут подрисовывать что-нибудь, ломать, выжигать глаза на плакатах окурками. Но всё как новое, даже несмотря на то, что никто экспозицию не охраняет.

- Обратила внимание, что здесь заведено проводить совместные трапезы епископа с прихожанами после литургии. Это новаторство?

- Нет, эту традицию я привёз ещё из Читы. Трапеза всегда служила объединяющим началом семьи, был свой ритм. За стол садились не чтобы быстро перекусить и побежать по делам, а пообщаться, решить общие дела, послушать друг друга. Сейчас же каждый сам по себе, находясь даже внутри семьи.

- Потому что времени не хватает?

- Нет, вопрос тут не в нехватке времени – желания нет. Одна из задач лукавого - осуетить человека, максимально загрузить мозг информацией, чтобы он от перенасыщения просто отключился. Обычно мозг даёт оценку тому, что полезно или нет. А когда он постоянно занят телефоном, музыкой, звенящей в наушниках, разговорами ни о чём – мозг не работает.

Недавно читал об одном исследовании – детям предложили провести 8 часов наедине с самими собой. Запрещалось использование телефонов, просмотр телевизора, прослушивание музыки, общение с другими. Только наедине с самим собой гуляй, читай, проводи время. Так вот выдержали только три человека – два мальчика и девочка. Последняя записывала все свои мысли в дневник. Один мальчик клеил модель корабля, другой собирал коллекцию. О чём это говорит? Мы сами себя не выдерживаем, не можем находиться в уединении, а это необходимая составляющая, без чего разум не может нормально функционировать.

- Сложно устоять, когда вокруг витает столько информации, нас фактически принуждают втягиваться в информационный шум.

- Не принуждают, а предлагают. Это самостоятельный выбор человека, как и с алкоголем или курением.

- Тогда как же себя обезопасить или хотя бы оградить?

- Как и при любых других делах, соблюдать меры безопасности: поменьше шума, побольше интересоваться жизнью, думать, что говорят и зачем это нужно. Как писал апостол Павел – мне все позволено, но не всё полезно. Можно пить водку – да, но полезна ли она? Так и в другом. Нормально ли, что некоторые семьи, когда садятся за стол, не могут общаться друг с другом, пока не выпьют бутылку? Это уже свинство.

Надо в голове менять программу – то, к чему мы привыкли. Даже если судить по кинематографу – современное кино я не смотрю, советские фильмы хороши во многом, но попробуйте в этих кинокартинах найти некурящего героя? Или режиссёрский ход – образ хорошего парня, но который вынужден совершать плохие поступки. Молодёжь на таких хочет равняться.

- А почему вы не смотрите современное кино?

- Раньше были артисты, фильм с которым гарантированно будет отличным. Сейчас их намного меньше, многие из актёров идут в подборе ролей по принципу кассовости. Возникает вопрос о цензуре – плохо это или хорошо? На мой взгляд, очень хорошо. Она отсеивала мусор, хотя, конечно, доходила до крайностей. Но при цензуре каждое слово было взвешено, ничего лишнего не допускалось. А где теперь такое?

- Вероятно потому, что в культуре советского периода была одна общая идея – коммунизм. Теперь такой идеи нет, поэтому всё, что попало идёт в сценарий.

- Отчасти да. Общая идея была неплохой, даже если и некоторые чиновники, которые её провозглашали, не отличались порядочностью. Если опустить идеологические моменты во взаимоотношении с государствами, были чётко определены понятия, что такое хорошо и плохо. Помню, когда сериалы только стали показывать в России, я служил в армии и увидел «Санта Барбару». Там был Мейсон - задуман как отрицательный герой. Но он сильно полюбился публике, поэтому его решили сделать хорошим. Сценаристы, по моему мнению, не преследовали идеи научить чему-либо, а хотели лишь одного – чтобы люди не отрывались от экранов.

Поэтому церковь и говорит, что идеал должен быть неизменным – Бог. Он одинаково ровно, с вниманием и любовью относился к людям, без двойных стандартов. Обратите внимание на Запад, его пожирает условная демократия, якобы человек – это главная ценность. Дошло до того, что начали бороться за права меньшинств. Общество должно защищать слабых, старых и немощных, спору нет, но, простите, не человеческие заскоки.

- Как складываются взаимоотношения с соседней Читинской епархией?

- Митрополит Владимир оказал нам действенную помощь, дал служебный внедорожник, без которого было бы очень сложно. Помогает советом регулярно, на мой взгляд, между епархиями сложились вполне доброжелательные отношения. Владыка Евстафий был монахом и образ его управления отличался спокойствием, размеренностью. Митрополит Владимир же связал свою жизнь с образованием - много учился сам и теперь занимается просвещением других. В его подходах особенно заметна работа с молодёжью, а ещё есть одно полезное качество - он стремится довести до совершенства любое дело. Не просто без сучка и задоринки, а отточено до идеальности.

- К примеру?

- Можно взять в пример рождественские чтения. Я долго в Чите служил, но не видел ни одного краевого мероприятия, не говоря уже о церковных, такого уровня. В зале была в основном молодёжь, но никуда не разбежалась, а сидела и слушала. Мы замечали, что митрополит Владимир сам в час ночи перед мероприятием расставлял стулья в зале.

- Вы отслеживаете ситуацию со строительством храма на МЖК в Чите и вопрос передачи здания музея Декабристов?

- Если судить по событиям, развивающимся в соседней епархии, то, думаю, нельзя сказать, что это какое-то общественное мнение. Есть группа людей, желающих быть активными и выражающая свою позицию. Насколько мне известно, владыка Владимир открыт к диалогу и готов обсуждать. Насколько я знаю, всё задуманное может быть реализовано в рамках закона, поэтому и непонятно возмущение некоторых.

Церковь выполняет закон. Не нужно думать, что Читинской епархии вдруг захотелось всё поменять, решение давнее, было принято ещё Борисом Ельциным. У противников была масса времени, чтобы оспорить это решение, но почему-то остриё направленно сейчас не к правительству, а как раз к церкви. Это, на мой взгляд, порождение декабристского воспитания – выступать против власти. А что с церковью-то бодаться? Она участник гражданского общества и выполняет то, что диктовано законом.

- Наверное, потому что забайкальцы - сам по себе народ с протестным настроением?

- Забайкальцы имеют своё мнение и это очень хорошо. Мы открыты, готовы сказать, когда нравится что-то или нет. Но, надо понимать, что стоит соизмерять, «нравится» и «законно». Если делать то, что нам только по душе, то уйдём от закона очень далеко.

Я не призываю к забастовкам, но где профсоюзы, почему они не заявляют о себе? Потому что профсоюзные лидеры сидят на своих сытных местах, поддержаные властью. Терять такое место им не хочется. Нужно защищать людей. Возможно, вы обратили внимание на полемику в интернете после слов патриарха Кирилла – он сказал про общечеловеческие ценности. Патриарх не против них, но когда их ставят во главу, тогда наступает хаос. Ценности имеют свойство меняться со временем, к примеру, ещё недавно символ радуги не считался символом сексуальных меньшинств. И если ты будешь использовать цвета радуги в своём празднике, как это сделали мы на Пасху в Нерчинске, кто-нибудь обязательно использует возможность тебя за это осудить. Это наша беда, мы не ищем позитивного – разбил ребёнок чашку – плохо. А он, может, собирался помочь маме помыть посуду.

- В Чите активизировалась борьба между епархией и представителями «Свидетелей Иеговы». В Нерчинске есть подобное? Как вы считаете, нужно ли бороться с религиозными организациями?

- Нужно бороться не с людьми, а с идеей. То, что проповедуют свидетели Иеговы, губительно для человека. Большинство людей, которые туда приходят, думают, что эта церковь исповедует Христа. От них скрывают, что Христа там не признают - обман, получается, изначально. Делается это, чтобы завлечь народ, поскольку секта находится на территории России, значит, нужно подстраиваться под большинство. Другой пример - Читинская церковь евангельских христиан-баптистов на улице Селенгинской. У них на здании возвышается крест, хотя до недавнего времени баптисты его зарывали, как оружие. Находясь рядом с православной церковью они вынуждены мимикрировать.

Говоря о свидетелях Иеговы, известно, что они, проходя по домам, тщательно интересуются настроениями среди домочадцев. Есть ли скандалы, ощущается ли запах алкоголя от хозяина и прочее. На этом можно делать упор. Существует внутри организации сложная система управления, если кто-то из адептов нарушит правила, то его могут лишить общения с другими. Я не большой специалист в этом деле, но могу предположить, что зависимость людей, побывавших у свидетелей Иеговы, аналогична наркомании.

- Получается, что подсаживаются на идеи, которые там проповедуют. Тянутся к любви, которую обещают там дать?

- Нельзя сказать, конечно, что это обманщики. Как часто бывает, начальные адепты не знают полностью всей информации, которая есть наверху организации. Это как раз-таки и порождает проблемы - каждому хочется занять позицию поближе к центру. Поэтому борьба необходима, но не с людьми. По-хорошему, кто приходит туда? Русские люди, которые не получили понимания и любви в православной церкви и нашли её там.

- В какой-то степени, это проблема РПЦ?

- Абсолютно верно, что легко выявляется - там, где появляется сильный православный приход, секта сдувается. В колониях хорошо заметно - сектанты внедряются в коллектив, до того момента, пока не появляется священник. Те, кто действительно заинтересованы в вопросах веры, начинают разбираться.

- Многие же бояться идти в православный храм, даже когда этого хотят, потому что не хотят показаться нелепыми и повести себя неправильно.

- Естественно, если ты пришёл в храм впервые, ты что-то сделаешь не так. Это нормально, то же самое, если я не умею водить машину и сяду за руль. Нужно понимать, что человек приходит к богу, к отцу. Это основа, а остальные атрибуты, конечно, помогают сделать встречу более комфортной, но не являются определяющими. К примеру, мы с родителями живём в одном городе, и я, проходя мимо их дома, не захожу, потому что в грязных брюках. Родители же тебя любят такого, какой ты есть! Так и в храме - ой, не пойду, потому что платочка нет или одежда не та. Ты ведь точно так же идёшь к родителю, которому нужно просто сказать слова любви. И этого для начала достаточно.