«Сделано в СССР»: Шуба детская - 70 руб. 00 коп.

Читинская овчинно-меховая фабрика, или шубзавод, дожила до своего 70-летия, а 80-летие отметить уже не пришлось. Это было первое государственное предприятие лёгкой промышленности Читинской области, первая крупная стройка в городе, тысяча трудящихся, для которых возводили дома, а для их детей — ясли, с утра привозили на завод на автобусах, а за перевыполнение плана давали путёвки в Болгарию. Не верится, что 70 лет истории перечеркнули два-три года сложных 90-х. Предприятие развалилось, и об этом даже спустя 15 лет с влажными глазами и дрожью в голосе рассказывают скорняк-раскройщик шубзавода Валентина Гребенщикова и работник красильного цеха Людмила Кальвиш.

Людмила Фёдоровна начала работать на заводе в 1958 году. Закончила казанский техникум и по направлению должна была отправиться на работу в Киров. Но 18-летняя выпускница подбила свою подругу, и вместе они отправились покорять Сибирь. Больше всего хотелось увидеть Байкал.

- Увидела из окна поезда. Ехали мы почти семь суток. На Байкале-то ни разу и не была, сколько здесь живу, - вспоминает Людмила Кальвиш.

Это фотография с праздничного собрания по случаю 50-летия предприятия. Здесь все наши лучшие и заслуженные работники.

Само же предприятие начало работу в 1920 году. В летописи шубзавода записано: «Первый производственный отчёт за период с 1 января по 1 марта 1921 года свидетельствует о том, что получено 1501 штука овчин, употреблено на пошивку пиджаков 250 штук, остаток 1251 штука, в том числе сырых 64, белых бракованных 32, дублёных 250 и в отделке 905. Пошито 50 пиджаков, которые на 1 марта все в наличии».

Ассортимент шубных изделий был очень широк и достигал иногда 47 наименований. Само производство изделий делилось на три операции: раскрой, пошив и чистка. Первый большой пожар произошёл в апреле 1922 года. Пожаром были уничтожены все мастерские. Однако они были в течение 20 дней восстановлены и даже в больших размерах, чем они были до пожара.

Людмила Фёдоровна работала сначала в сырьевом цехе шубзавода, а затем в красильном: «Сырьё почти всё было местное — из районов Забайкальского края. Были небольшие поставки из других сибирских городов. На предприятии имелась своя сырьевая база, где происходила сортировка, комплектование партии. Потом была выделка. После дубления готовые выделанные шкуры могли лежать долго. Следующий этап — покраска. Красили в самые разные цвета, был большой выбор и ассортимент. Потом происходила сушка, отдавали всё в пошивочное производство. Читинский шубзавод обеспечивал меховым полуфабрикатом предприятие Иркутска».

Работа на заводе кипела всегда. Коллектив был дружным, активным, образцовым. Была масса заслуженных работников, награждённых:

- Это уже наши мужчины, с директором. На предприятии работали и мужчины, и женщины. Конечно, в швейном цехе, в основном, трудились женщины. Это понятно. Предприятие было огромное, несколько зданий, множество цехов, - вспоминает Людмила Кальвиш.

- А сколько было культурных мероприятий: конференции, съезды. Эти фотографии со слёта женских производственных бригад. Где мы с ленточками, — это встреча была в кинотеатре «Спутник». Другая фотография сделана в здании Ингодинского РК КПСС. Это 1985-1986 годы.

Людмила Фёдоровна вспоминает, что читинская овчинно-меховая фабрика шила детские шубки, женские манто, полушубки, тулупы, шапки, подбирали лоскуты на жилеты, тапочки и руковицы, но самое главное - шубзавод одевал армию.

В годы Великой Отечественной войны фабрика работала только для фронта. Вся продукция шла на фронт. В 1941 году и 1942 году это были бекеши и жилеты, в последующие годы только бекеши и руковицы. Конечно, качество их было невысоким, так как завод испытывал огромнейшие трудности в области материального обеспечения. Работа протекала в две смены, по 12 часов каждая. Дней отдыха не было, в воскресенье продолжительность смены сжималась до 8 часов. Отпусков не было. Работать было очень трудно, но предприятие не останавливалось, продукция шла бесперебойно на фронт.

-Эта фотография нашего директора Нины Кузьминичны Рязановой. Это мы на планёрке в её кабинете, - перелистывая альбом с чёрно-белыми фотографиями, останавливается Людмила Фёдоровна.

- Вот, кстати, сохранился на фото «кусочек» от нашего здания. Здесь мы стоим возле служебной машины. Всех работников каждое утро привозили на работу четыре автобуса с разных направлений города: с КСК шёл автобус, из Антипихи, Северного.

В 1958 году шубзавод переименовали в овчинно-меховую фабрику. За несколько лет до этого началось активное строительство жилья для работников.

Из летописи читаем: «С 1952 года фабрика строила жильё для своих работников. Ежегодно сдавалось по десять, двенадцать, четырнадцать домов. В 1955 году возведение деревянных жилых домов было запрещено. Пришлось переходить на строительство каменных домов, хотя и без удобств. В 1964 году был введён в эксплуатацию один 48-квартирный дом с удобствами в центре города. В дальнейшем строительство было прекращено, так как на Острове, где расположена фабрика, не было условий для возведения многоквартирных домов с удобствами, а постройка домов вдали от фабрики не решала проблемы обеспечения работающих фабрики жильём. В 1962 году были возведены в эксплуатацию ясли на 120 мест...»

Красильное производство приравнивалось к химической промышленности. Поэтому в 50 лет Людмила Фёдоровна заработала пенсию. Это были уже 90-е годы. Эта одна из последних фотографий с предприятия, датированная 1990 годом:

Валентина Иннокентьевна Гребенщикова пришла работать на фабрику тоже в 18 лет, только в 1980 году. Правда, поступила сначала в медицинское училище, отучилась два месяца и перешла в ГПТУ учиться по специальности «скорняк- раскройщик». Рассказывает, девчонки уговорили. Девчонки, кстати, быстро бросили лекало, выкройки и ножницы - переквалифицировались, а Валентина Иннокентьевна почти 18 лет проработала на шубзаводе. Работала на совесть, не единожды её портрет висел на Доске почёта, а уже через год работы по комсомольской линии выдали загранпутёвку.

- Пришёл секретарь комсомольской организации и спросил у нашего начальника цеха, кого бы она порекомендовала. Выбрали меня. Был август. Мы ездили в Молдавию в международный лагерь, а оттуда в Болгарию и Румынию. Море, экскурсии, фрукты. В эту поездке я была вместе с работниками машзавода, КСК и других крупных предприятий. В основном, это были победители соревнования, те, кто перевыполнял план работы, - вспоминает Валентина Иннокентьевна.

Валентина Иннокентьевна кроила женские манто и детские шубы. Вспоминает, что объём производства был огромный, в день выпускалось с десяток шуб, в месяц — несколько сотен, в год — тысячи. Но, признаётся мастер, купить в Чите шубу было практически невозможно: «Всё отправляли на север. Ещё армию обшивали. Работники, конечно, покупали себе и детям меховые изделия. Размерный ряд у нас был женский от 40 до 70, детские пальто шили с 24 размера. Сколько стоила шуба, уже, наверное, и не вспомню. Детская, по-моему, рублей 70, а взрослая — до 270 рублей».

Валентина Гребенщикова поддерживает отношения со своими коллегами с шубзавода. Говорит, что коллектив был хороший, дружный. Летом ездили на базу на Арахлей. Конечно, как положено, не пропускали демонстрации на 7 Ноября...

и Первое мая.

Валентина Иннокентьевна не успела получить квартиру от предприятия, и в конце 80-х перевелась с шубзавода в «Читажилстрой». Тогда существовала такая практика: на 1,5-2 года сотрудник предприятия переводился на строительную работу, чтобы по итогу получить квартиру, почти что построенную самим. Потом, конечно, человек вновь возвращался на родной завод. Валентина Иннокентьевна проработала маляром и должна была получить квартиру в до сих пор ещё недостроенном доме на Каштакском кольце. Не успела, это уже были 90-е.

Тогда не только заморозили стройку, но и постепенно начало угасать одно из самых крупных предприятий Читы. Сначала сократили производство, затем сотрудников.

- В 1996 году я ушла в декрет. Как раз в это время предприятие окончательно обанкротилось. Меня сократили. Да что говорить, до слёз было обидно, что погубили такою фабрику. У некоторых из наших акции остались, но, насколько я знаю, ни копейки они с них не получили. На заводе работал небольшой швейный цех, а сейчас все эти здания распродали.

Людмила Фёдоровна Кальвиш после закрытия овчино-меховой фабрики проработала ещё 13 лет вахтёром в санэпидемстанции. Валентина Иннокентьевна Гребенщикова из профессии раскройщика не ушла. Долгое время трудилась в одном из ателье на Острове, а сейчас сама открыла небольшое ателье по ремонту меховых изделий.

- Я ведь ничего больше не умею, да и нравится мне это ремесло. Куда ж теперь идти? Это моя профессия. Качество, конечно, современных шуб не сравнить с нашим. У нас же всё по ГОСТам шилось, а сейчас — одна китайская норка, которая расползается в руках, - говорит мастер.

...Хорошо помню свою детскую шубку, которую купили мне лет в пять: тёмно-синяя мутоновая, со «снежистым» белым узором и ремешком с пряжкой. Мне она до сих пор кажется самой красивой из всех, что я видела. Теперь понимаю, что сшили её на читинском шубзаводе как раз в то время, когда предприятие работало на последнем дыхании. Дыхании, которое через два года и вовсе закончилось.

Веры же в то, что на предприятии вновь загудят швейные машины, зашуршит калька выкроек, тёмный мутон превратится в голубой, заработают цеха, наполненные сотнями людей, у Людмилы Фёдоровны и Валентины Иннокентьевны нет.

- Это же всё надо поднимать с азов, с сельского хозяйства, - говорят они.