Забайкальские «Джентльмены удачи» - о «блатной романтике»

Все, кто хоть немного слышал о жизни в исправительных колониях, знают, что там сидят осуждённые за самые разные преступления, но при этом их можно условно разделить на две группы — поддерживающие режим учреждения и не принимающие его. Люди, которые даже в тюрьме ведут асоциальный образ жизни, отказываются от работы и элементарного соблюдения законов и правил, являются составляющей отрицательно настроенного контингента. На арго такие заключённые называются - «отрицалы».

Без сомнения, многих осуждённых в тюрьму привела пресловутая «блатная романтика», и лишь немногих - коварный случай. Однако часть из тех, кто попал в колонию, обычно уже не в первый раз, превращают эту изначальную романтику в образ жизни, становятся «отрицалами», костенея, злясь на мир, соблюдая неписанные правила мира по ту сторону решётки.

Чтобы разобраться, к чему это приводит, какие последствия ждут человека «блатной жизни», можно ли отказаться от законов преступного мира, и отличается ли сегодня отрицательно настроенный контингент колонии от того, какой был ещё 20-30 лет назад, я отправился в исправительную колонию особого режима №2 в посёлок Шара-Горохон Карымского района Забайкальского края.

«Попадают к нам осуждённые через большие ворота, а выходят через обычную дверь», - говорит в начале нашей экскурсии заместитель начальника ИК-2, курирующий вопросы кадров и воспитательной работы Владимир Архипов. Он показывает «жилую зону» одной из самых известных тюрем Забайкалья, которую в народе называют просто - «Шаргоп». Колония ведёт свою историю с 1936 года, трижды здесь менялся режим содержания спецконтингента, одно время работал участок для осуждённых на пожизненное заключение.

Сегодня в колонии особого режима в посёлке Шара-Горохон содержится около 800 заключённых со всей страны. Здесь отбывают наказание закоренелые убийцы, воры, наркодельцы. Для всех это не первый срок, они не раз преступали закон, порой даже находясь в заключении в других тюрьмах России. Как бы страшно ни звучало, но бывает, что сидят тут целыми поколениями. И не раз возвращаются снова и снова, совершая опасный рецидив. В администрации колонии поясняют, что у этих людей попросту нет чувства страха перед наказанием в виде лишения свободы, а тюрьма для них - дом родной.

«В колонии три корпуса, которые различаются по режиму содержания: облегчённых, обычных и строгих условий. Чтобы было понятно в чём разница, приведу примеры. Так, на облегчённом режиме осуждённые, которые отличились примерным поведением, живут в кубриках по 10-12 человек, спят на двухъярусных кроватях, имеют право на просмотр телевизора, DVD, на прогулку в границах локального участка, послеобеденный сон, длительные свидания. В обычных условиях всё примерно так же, но нет DVD и сончаса. В строгие условия попадают те, кто не соблюдает правила нахождения в заключении — в основном, злостные нарушители — сидят в камерах по шесть человек, не могут свободно прогуливаться, а вместо телевизора - радио», - рассказывает Владимир Архипов.

Стоит отметить, что трёхразовое питание, одежду, индивидуальные пакеты со средствами гигиены получают все без исключения заключённые в одинаковой мере. Только на облегчённых и обычных условиях осуждённые ходят питаться в столовую, а на строгих — еду подают в камеры дневальные.

По словам Архипова, именно те, кто находятся на строгом режиме содержания, чаще всего и относят себя к отрицательно настроенному контингенту. Они вообще не работают ни на местном скотном дворе, ни в теплицах, ни в столярной мастерской, ни на тюремном хлебозаводе, не соблюдают правила ношения одежды и режим дня, по которому в 6.00 — подъём, в 22.00 - отбой. Одним словом, идут на конфликт с администрацией. При этом, отмечает замначальника колонии, успевают писать жалобы прокурору о недовольстве условиями содержания: «Раньше люди, причисляющие себя к «блатным», такого бы себе не позволили — общаться с представителями органов внутренних дел. Но сегодня всё меняется. Безусловно, в колонии есть преступные элементы с высоким криминальным статусом, так называемые «смотрящие», но их понятия, которые формировались за решёткой десятилетиями, сегодня становятся условными, неоднозначными, размытыми».

В ИК-2 есть осуждённые, которые сидят в тюрьмах большую часть своей жизни. Именно из беседы с ними стало окончательно понятно, что имел ввиду замполит Архипов, говоря о том, что было раньше и что стало сейчас.

Иван, 1961 года рождения. Последний срок в 11 лет заключения в колонию особого режима получил по статье 111 часть 4 — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего. В «Шаргопе» с декабря 2010 года, дата окончания срока — 6 июня 2021 года.

- В каком возрасте вы совершили первое преступление?

- Вообще, у меня это уже седьмой срок. Я побывал во многих колониях. Первое преступление совершил ещё по малолетству, после восьмого класса. Дело в том, что родился я в малообеспеченной семье, рос без отца, мама работала на двух работах, и никто меня не контролировал. Попал под влияние уличной шпаны. И пошло-поехало. Ограбил учащихся из ГПТУ, которые приезжали в наш город поступать из районов. Мой дом как раз находился рядом с учебным заведением. В то время ГПТУ находилось под контролем и у «старших», и у «младших». Мы, как «младшие», шевелились — отбирали, вымогали деньги, несли «старшим». Своего рода рэкет, только такого слова тогда не было. Меня поймала милиция, это был 1977-й год - дали мне 2,5 года тюрьмы. В общей сложности, на сегодняшний день, в колониях я провёл более 32 лет.

- Почему возвращались в тюрьму снова, не могли остановиться?

- Мне очень трудно адаптироваться в обычной жизни, вне колонии. Я много раз пытался создать семью, но безрезультатно. Может, во мне самом какой-то корень не такой, меня почему-то в молодости не интересовали мысли о жене, детях - ничего такого. На первом месте была «романтика воровская». Я был смотрящим и помощь смотрящим оказывал — это в городе Улан-Удэ, Республика Бурятия. Относил себя, как это говорят, к группе отрицательной направленности. Сейчас у меня никого нет, с тюрьмы меня никто не ждёт. Мама умерла в 2010 году, сестре я не нужен.

- Сегодня вы жалеете об этом?

- Каждому, кто отсидел много лет в тюрьме, наверное, приходит в голову мысль, что если повернуть жизнь назад, то обязательно бы начал с чистого листа и не повторял ошибок. И я бы, естественно, тоже начал. Порой вспоминаю, когда в первый раз меня привезли в следственный изолятор и я увидел там в камере, как вылазит мокрая крыса, полуметровая, страшная, а я пацан был, 15 лет, испугался. «Мама!» - закричал, настоящий ужас для меня. Вот если бы в тот момент выпустили меня из тюрьмы, я бы, может, никогда в жизни больше не сидел, потому что соприкоснулся с такой реальностью, которую не мог себе представить детский ум. Но потом, когда в общую камеру подняли, там всё по-белому, сигареты есть, табак есть, покушать можно.

- Похожи ли понятия в «зоне» на те, что были 20-30 лет назад?

- Нет, конечно. Раз на свободе всё меняется - и здесь всё меняется, ведь тюрьма это своего рода срез общества. Прежде всего скажу, что поменялась возрастная категория осуждённых. Я 15 лет назад уже был в «Шаргопе». Здесь 30-35-летний считался молодым. Сейчас у нас 100 человек в отряде. Из них только одному за 60 лет, пять-шесть человек тех, кому за 50, десять-двенадцать — кому за 40, а основная масса в возрасте от 30 до 40 лет. Они новой формации, у них новые убеждения. Нас молодых воспитывали так, что если ты воруешь — воруй, грабишь — грабь, обманываешь — обманывай. И были какие-то понятия о чести, что если твой враг идёт с девушкой, то ни в коем случае его нельзя трогать, как бы ни хотелось, сейчас этого нет. Сегодня тебя могут вместе с этой девушкой упаковать в багажник и увезти куда-нибудь в лес.

Современные преступники могут своровать, а завтра уже ограбить, послезавтра они могут и убить. В общем, непредсказуемая молодёжь. В основном, это наркоманы. Вот здесь в ИК-2 посмотришь — наркоманы, наркоманы, наркоманы, их основная масса. И хоть они, например, не сидят по 228-й статье за хранение и распространение наркотиков, но предпосылка к преступлению была связана именно с наркотиками. Если он сидит по 161-й статье, значит, он отобрал деньги, чтобы доза была. Если сидит по 158-й, значит что-то украл, чтобы была доза. Общаюсь с ними в отряде, я же их суть понимаю, что он не «крадун», не вор, не грабитель. Он по сути своей - наркоман. Просто он полез в дом воровать, его застал хозяин, он бы нет убежать, взял да убил. Вот теперь и сидит.

- Почему, как вы думаете, некоторых представителей современной молодёжи, и речь не идёт о наркоманах, так привлекает «блатная романтика»?

- Привлекает, скорее всего, не романтика, а статус, который можно получить, пройдя по иерархической лестнице. Он старается по ней подняться, это как в номенклатуре у чиновников, чем больше у него должность, тем больше возможность получить взятку. Здесь, в основном, материальная заинтересованность. Старой формации воров сегодня остались единицы. Но их, в принципе, молодёжь и склоняет, и критикует, и прочее. Хотя раньше за то, что кто-то критиковал вора, могли «спросить». Сейчас же все говорят в открытую: «Да кто они, да чё они? Сейчас не то время». Материалисты занимают мир, они говорят: «Миром правит доллар».

Сергей, 1961 года рождения. Последний срок - 25 лет. В ИК-2 посёлка Шара-Горохон отбывает наказание с 2002 года.

- Сколько лет вы отсидели в тюрьме?

- В общей сложности у меня примерно 30 лет отсиженных, точно никогда не считал. Начал первый раз отбывать в 1976 году. Как ни странно, я был из благополучной семьи, мама работала в военторге, папа - сменный мастер на буровой вышке. Семья была обеспеченной. Но изначальная «блатная романтика» погубила, можно сказать, всё. Мне было 14,5 лет, мы с друзьями магазин обворовали. Дали мне 2,5 года, и я поехал сидеть в Томск. Было непросто, у меня появилась агрессия, недопонимание с администрацией, но и повлияло окружение, в котором я находился. Стал блатным. Когда освободился, на воле провёл не очень много времени, получил ещё 3 года и поехал на станцию Маганск на усиленный режим малолеткой. Вышел оттуда в 1981 году уже взросляком.

- Скажите по своему опыту, трудно ли оступившись однажды, не повторить ошибок снова?

- Я бы так не сказал. Всё могло быть нормально. После освобождения в 1981 году я семь лет провёл на свободе. Попутешествовал по Украине, Южному Узбекистану, Казахстану. Появилась жена, дочка, они-то меня и «привязали» к воле, я был всем доволен и в тюрьму больше не хотел. Но семью, в итоге, я оставил, а после совершил преступление по воле случая. Дело в том, что мою жену изнасиловали, и я отомстил обидчикам. Если по тем понятиям — я правильно поступил, ведь я уже был зрелый мужчина, а если по закону — то неправильно. Мне дали шесть лет. Вышел из тюрьмы условно досрочно в 1991 году и уехал в Забайкалье. Тут появился у меня небольшой бизнес, много ездил по делам, а в это время моя сожительница стала воровать деньги, которые я копил. Я не выдержал, так как это повторялось неоднократно, и чуть её не убил. Хорошо, что «чуть».

- Сейчас вас кто-нибудь ждёт на воле?

- У меня есть дочь, у неё два высших образования, очень горжусь ей. Внук появился недавно, ещё не видел его, на руках не держал. Скоро должны ко мне приехать на свидание в конце лета, тогда и посмотрю. Раньше никаких длительных свиданий я бы не смог себе позволить, так как поддерживал отрицательно настроенный контингент. Сейчас я от этого отказался. Но заявлений на замену режима не пишу, у меня нет ни одной кассационной жалобы, потому-что знаю, что преступил, так сказать, черту нашего бытия. Я человека убил, и не одного, и должен нести наказание.

- Почему вы отказались от отрицательного типа поведения?

- А зачем мне это надо, мне этот образ жизни пользы не приносит. Вообще, началось всё с одной истории. Прежде всего, должен рассказать, что значит жизнь отрицательно настроенного контингента. В этом обществе главный принцип: если ты нужен, и ты в чём-то виновен, ты будешь прав при любом раскладе, а если ты не нужен, ты не приносишь денег, от тебя нет материальной пользы, то тебя уберут, как бы там ни было.

Когда я сидел в ИК-7 в Оловяннинском районе и ещё относился к отрицательно настроенной касте, мне надо было сыграть первую скрипку и обвинить человека, который ни в чём не виноват. Я знал, в чём суть ситуации, и отказался делать то, что меня попросили.

- И позже вам это припомнили?

- Думаю, что да. У меня нет никаких доказательств, но мне кажется, что последний срок, который я сейчас отбываю в «Шаргопе», не случаен. Объясню. Когда я освободился из оловяннинской ИК-7, сразу пошёл на рынок купить шапку. И там какие-то нерусские тут же спровоцировали драку. Я был не один и дал отпор. Чуть позже они нашли нас, как раз когда мы пришли на квартиру к одной женщине. Я взял со стены ружьё и начал стрелять из окна по их джипам. В людей не целился, просто хотел напугать. Они разбежались, а мы вышли из дома и открыли багажники машин. Там было два укороченных автомата Калашникова, два ТТ, ещё один пистолет нашли в бардачке. Мы залегли и решили ночью убегать в другой город.

Но нас как-то вычислили, перехватили на дороге — все бородатые, с оружием. Но тут понеслось, мы оторвались, залетели в деревню. Там нам на пути попался какой-то татарин, наверное, их товарищ или сексот (секретный сотрудник). Он пытался отобрать у нас машину, матерился, но я и выстрелил ему в голову. Побежали дальше. А потом я стал «комки бомбить» в округе, за неделю весь район под себя подмял. Но, думаю, изначально, что вся эта ситуация вышла — было спланировано нехорошими людьми.

- О чём сейчас мечтаете?

- В первую очередь, мечтаю освободиться и открыть своё производство. Я считаю - жизнь только начинается, несмотря на то, что мне уже шестой десяток, духом не падаю. Горжусь тем, что вон на том корпусе крыша, сделанная моими руками, стоит, здесь вот в административном здании полы перестилаю. Просто мне сказали: «Серёга, берись, делай», а я говорю: «Конечно, без проблем». По понятиям отрицательно настроенного контингента — это «западло». А мне «падла» нет. Кто-то меня считает «красным» за то, что сотрудничаю с администрацией, а я не «красный», просто «без короны».

- Чем, по вашему мнению, нынешние понятия в воровском мире отличаются от тех, что были 20-30 лет назад?

- Скажу, что раньше было некое понимание, идеология сплочённости. Коммунистический строй создал грубо говоря свою пирамиду, но была и другая — пирамида воровская. Два клана враждовали между собой. Коммунисты пропагандировали одно, делали другое, воры пропагандировали другое, но поступали так, как говорили. Сейчас расхождение со словами и делами очень сильное, двойные стандарты — я говорил: если ты не нужен, и если нужен.

Выслушав рассказы двух осуждённых из ИК-2, невольно вспомнил слова Доцента из кинофильма «Джентльмены удачи». «Украл, выпил, в тюрьму. Украл, выпил, в тюрьму — романтика!». Вот только говорил эти слова персонаж Евгения Леонова с горькой иронией, объясняя Косому, что есть и альтернатива, которая может выглядеть прозаично — семья, дети, работа — но при этом для нормальных людей так заманчиво. Оглядываясь на сегодняшнюю действительность, фразу, к сожалению, можно и переделать: «Выпил, убил, в тюрьму, вышел, ограбил и снова в колонию». И романтики в этом нет никакой — только отчаянье, разочарование и безвыходность.