Спальный район посреди тайги

Ближайшая от Жирекена вода - в 37 километрах. От скважины тянутся трубы до котельной. Зимой приходится качать вполовину больше, чем надо посёлку: раньше серьёзный объём воды забирал ГОК. Теперь на комбинате консервация, а вода для него всё равно бежит по трубам. Зимой качать меньше нельзя: перемёрзнет водовод.

Когда с 1 февраля ГОК отдал сети, котельную, водовод ООО «Коммунальник» - первый большой порыв случился через неделю, без тепла оставались три многоэтажных дома и начальная школа. Ещё через неделю дважды замёрз водовод. Вечером 13 февраля при ремонте произошёл гидроудар, спровоцировавший 18 порывов на сетях. От скупленных и одновременно включённых обогревателей не выдержали электросети: ещё несколько часов часть посёлка оставалась без света. Когда стало известно о последнем перемерзании водовода, на месте уже находились руководитель департамента гражданской обороны и пожарной безопасности Фёдор Кургузкин и министр территориального развития Александр Бутырский. Последний, впрочем, заявил, что всё в порядке, об аварии речь не идёт.

Маленькая станция Жирекен стоит у подножия посёлка – «нового» Жирекена. Он начинается гостиницей и столовкой для командировочных и поднимается в гору панельными пятиэтажками и кирпичными домиками в два этажа. До того, как стало понятно, что на ближайшие пять лет будущего у ГОКа нет, «трёшки» подешевели с 700 до 400 тысяч рублей. Слегка подкопчённый с левого боку огромной, некогда ГОКовской котельной, он всё же остаётся чистеньким и опрятным: много воздуха, света, снега. Так, бывает, оказываешься в гостях в маленькой квартирке, просто обставленной, но с выскобленными до блеска полами, накрахмаленными занавесками и стиранными половичками. Уютно, хоть и не богато.

По дорогам ходят коты, заприметив прохожего, вежливо проверяют ладошки. Лестничные марши - их много, ровных и завалившихся чуть на бок, с щербатыми ступеньками, торчащей тонкой арматурой, пучками жёлтой травы между ступенек. Заснеженные тротуары расчерчены лезвиями коньков. Следы ведут к новой хоккейной коробке. Румяные школьники цыркают по льду - уроки на сегодня закончились.

Закончилась в 8 утра смена у одних и началась у других на котельной. На шкафчиках в раздевалках о выходном говорит сложенная аккуратно роба и каска. Душ пошорканный временем, но есть относительно недавно выстроенная банька. В самой котельной туманом стоит угольная пыль, как раз идёт приёмка топлива. Закончится - станет потише, почище. Внизу, где стоят сетевые насосы, дышать можно легко. Хоть и отношение к котельной у ГОКа было как к подсобному, вторичному производству, по словам работников, хозяйская рука и пригляд чувствуются сразу.

Сам ГОК выглядит так, будто ничего не произошло и всё хорошо. Карьер, исполосованный горизонтами, похож на огромную половину слоёного торта. Цветные здания цехов стоят в распадочке конструктором «Лего». Вблизи эти огромные кубы с рифлёной поверхностью подпирают небо. Исполинские размеры не только сооружений и техники - производственных амбиций. Так должно выглядеть будущее, а не прошлое. Дорога, когда-то бегущая по степи, теперь огибает горы - аккуратные и одинаковые, это отвалы. Молибден лежит под ногами, блестит металлическими вкраплениями в булыжниках руды. Лизнёшь серебристое пятнышко - как булавка во рту.

«Хочется, конечно, чтобы проснулся - и всё хорошо, - говорит задумчиво глава Жирекена Валентина Черенцова. - ...Или ты не на этой должности». Смеётся.

По факту на комбинате идёт консервация. С октября наглухо закрыт приёмный бункер для руды, отсюда начинался путь к ферромолибдену. Разобраны и отправлены на Сорский комбинат БелАЗы, которые везли руду из карьера. Сдвинуты в одно место опоры ЛЭП в бетонных «подстаканниках». Ощетинившиеся кладбищенские кресты.

«Всё закрыто, запечатано, заварено, - показывает исполнительный директор комбината Виктор Степанов на бетонную заглушку, преграждающую путь руды по ленточному конвейеру в цех крупного дробления, в измельчители, мельницы, ванны, цех обогащения… - Консервация предполагается на 5 лет. Может быть, раньше распечатаем. Поэтому самое главное, чтобы фабрика сохранилась». Проект консервации комбината - со всеми требованиями к промышленной безопасности объекта, экологической безопасности - заказан томскому институту.

В прошлый раз, когда комбинат встал на пять лет, в 1995 году, всё бросили, как было. Экскаваторы стояли в затопленном карьере, заморозили и фабрику, и посёлок. Из окон типовых пятиэтажек торчали трубы буржуек. Старожилы говорят - многие обиделись на «Вечорку», сравнившую Жирекен того времени с блокадным Ленинградом, а зря: в посёлке, действительно, тогда пропали собаки и кошки. За водой с вёдрами и тазами выходили к водовозкам во дворы, там же строили деревянные туалеты - канализация перемёрзла тоже. Об этом времени в школе, в которой сейчас у каждого школьника есть нетбук, до сих пор напоминает вспученный пол, чуть поведённые стены. Остановку комбината 1995 года в Жирекене называют «первая смерть».

В 2013-м падающая цена на молибден снова лишила работы больше тысячи человек. В октябре компания «Союзметаллресурс» (SMR), входящая в индустриальную группу Олега Дерипаски, объявила о консервации ГОКа. Что дела собственника аховые, было понятно два года назад, наперебой с председателем комбинатского профсоюза, бурильщиком Григорием Бурдинским сегодня говорят машинисты, лаборанты, бульдозеристы:

- Когда руководство компании не стало развивать рудник - расширять, делать вскрышу, вести такую политику, это был первый симптом. Затем они резко сократили вообще всякое расширение и пошли вниз, зарезали рудник. Начали мотивировать тем, что рудник себя исчерпал. То же самое, кстати, заявили Ильковскому.

- А он исчерпал?

- Да вы смеётесь! Там на 70 лет разведанной руды лежит.

- Комбинат до заморозки отработал 10 лет и после заморозки - 10. А содержание восточного борта, на восточной стороне карьера, даже превышает показатель в самой яме.

- Компания пыталась на правительственном уровне сделать так, будто рудник себя исчерпал. А запасы, можно сказать, только начали добывать, использовать.

С позицией руководства ГОКа не поспорить. «На фоне того, что все тарифы на энергоносители, на бензин, на солярку, идут вверх, а цена на молибден падает… Ну, год может предприятие продержаться, два, но когда тенденция на ближайшие 5 лет к понижению цены - понятно, что это решение неизбежно, - объясняет исполнительный директор комбината Виктор Степанов. - Простому человеку трудно понять такие вещи. Есть логическое чёткое объяснение, экономическое обоснование всей ситуации, и они понимают это. Но есть просто жизнь, семья, работа… И они это всё сейчас потеряли в настоящее время».

«У него кличка, знаете, какая, у директора? Не знаете? «Ликвидатор». Он не горняк, он угольщик же, уже несколько предприятий закрыл, - говорят на котельной. Этих чумазых парней можно понять - их единственных перевели с ГОКа в «Коммунальник» не как всех, с единовременными выплатами в несколько окладов труда, а просто так. - Мол, мы должны радоваться, что без работы не остались, зачем нам деньги».

Как бы цинично это ни звучало, кочегары действительно должны радоваться - в посёлке, где с консервацией ГОКа не останется ничего, у них, больше чем 150 человек, есть работа. У большинства же - дети, квартиры, которые не продать, кредиты, есть даже ипотечные - и малопонятные перспективы.

Сам директор, приехавший в Жирекен в апреле, говорит, что первоначальной задачей ему, горному инженеру, ставилось поднять производительность в карьере. В принципе, она и поднималась.

- Уже знали, что будет консервация?

- Нет. Я 7 лет работал директором разреза «Восточный». А потом переехал в Иркутск. Полгода пожил и не смог без работы. Так бывает, да, на пенсии. Чувствую в себе силы, чтобы работать. Разместил объявление, получил приглашение на работу, работал два месяца, началась вся эта катавасия. Вот и всё.

По большому счёту, Жирекен ещё не понял, что произошло. Пока у всех есть деньги - в зависимости от должности, стажа работы, социального благополучия профсоюз добился от SMR единоразовых выплат, гашения части кредитов - от 17 до 25 тысяч рублей, в квартирах, несмотря на аварии на водоводе и сетях, есть вода и тепло, кто-то продолжает работать на ГОКе. Все знают - сейчас не 95-й год, ситуацию держат на контроле все, включая краевое правительство. Но тревожно.

«Мы - спальный район с отоплением посреди тайги», - говорят жирекенцы. Весной деньги кончатся. Вице-премьер краевого правительства Алексей Шеметов заявил: задача - трудоустроить всех. Основная проблема, конечно, в том, что привыкшие зарабатывать достаточно серьёзные для края зарплаты жирекенцы оказались не готовы к резкому снижению уровня жизни. А значит, ни к сельскому хозяйству, ни даже к золотодобыче.

Александр, машинист бульдозера:

- Я на ГОКе 15 смен в месяц отработал - 40 тысяч получил. А у золотарей сезон я отработаю - 10 тысяч аванс и расчёт по концу сезона. Там нет выходных, там с утра и пока солнышко не сядет. А это тяжело. А не будет золота - вообще ничего не получишь. Идти на 10 тысяч без выходных? Не знаю.

Александр с женой Любовью выиграли грант на производство шлакоблоков: «Сейчас у нас просто небольшая заминка произошла с помещением».

Из посёлка уезжают те, кто жил на съёмных квартирах, в общежитиях - «не основательно». Куда поедешь, когда в Жирекене, в брошенном сейчас роддоме на горочке, родился и вырос, на ГОКе работали отец и брат, в приватизированной квартире с недавно поставленными пластиковыми окнами каждый вечер ждут, куплена - в кредит - машина…

… На вахтовый метод надеется и руководство ГОКа, и - осторожно - сами жирекенцы. Сложнее всего, конечно, с женщинами - их 400 человек, в основном, работающих на фабрике. Особо никуда не уедешь - профессии достаточно уникальны, да и дом, дети.

«Был у нас грант по труду надомниц - в швейные мастерские. Одна женщина выиграла этот грант, но ещё ничего не открыла, потому что ей ещё деньги не перечислили. Но там много рабочих мест не будет - пять, шесть, - чуть смущённо, кажется, рассказывает глава посёлка. - Мы сейчас боремся за то, чтобы у нас не сокращались места в больнице, школе».

Власти края в год, когда стало понятно, что с Жирекеном надо что-то делать, включились: планируется открытие предприятия по производству щебня на 70 человек, производства тротуарной плитки, бруса для строительства домов. Для предпринимателей подразумевается освобождение от ряда налогов, льготное кредитование. В посёлке открыт консультационный пункт для помощи в трудоустройстве, приезжали психологи. На слове «психологи» люди улыбаются, переглядываются. С психологами вышел конфуз - накрученные мужики и бабы накинулись с вопросами на специалистов, объяснявших, как преодолеть психологический барьер перед трудоустройством, так, что было непонятно, кому нужна помощь.

Откровенно смеются над министром промышленной политики края Олегом Поляковым, в начале февраля заявившем - трудоустроено 426 человек из более тысячи.

На самом деле, пока пересчитать счастливчиков с работой можно по пальцам.

Ольга, начальник химической лаборатории обогатительной фабрики, предварительно съездив «на разведку», устроилась в приборно-аналитическую лабораторию золотодобывающей компании «Полюс», город Бодайбо.

- Когда уже началось такое, что предприятие закроется - не закроется, в интернет в открытом виде разместила резюме. Очень долго не было никаких ответов, потом мне позвонили... У меня девочка в техникуме учится - платить за учёбу надо. Мама-инвалид. Ссуда есть. И тянуть надо. Я одна. Да, получился вариант устройства на работу вахтой - два месяца работаешь, месяц отдыхаешь. Конечно, рабочий день там длиннее - здесь восемь часов, там 11 часов. Но условия нормальные. Здесь у меня был оклад 9 260, а там 54 тысячи.

Сейчас на рассмотрении документы четырёх лаборанток моих. Конечно, не каждый поедет. У кого дети маленькие - не бросишь. Будем переучиваться с молибдена на золото. Молибден запустят, вернёмся сюда, домой.

Ну, а как не вернуться. Такое хозяйство бросать горько. Огромная школа, заведённая с подачи SMR в проект «Компьютер для школьника», обзавелась 710 ученическими нетбуками и 36 ноутбуками для учителей. В отличие от многих бюджетных учреждений, которые не увернулись от тяжёлой длани модернизации, полученное оборудование не простаивает на складах под замком, а работает так, что слава о жирекенской школе ходит за пределами региона.

Мы застаём старшеклассников за работой. «Икс в квадрате минус икс равно» они решают за нетбуками. За младшей школой закреплены персональные компьютеры, остальные пользуются рабочими машинами в классах. Никаких паролей - всё на честном слове, пакостить друг другу в заданиях никому в голову не приходит. Но и без компьютеров школа поспорит с любой читинской всем - от просторных классов, раскрашенных вручную столовских стульев и лавочек, чтобы без «с подоконника слезьте щас же», и детских работ, которыми увешаны все стены, до удивительной чистоты и обилия цветов повсеместно.

Наталья, предприниматель:

- Мы-то не хотим уезжать. Мы хотим остаться в своём посёлке. Муж мой - работник ГОКа, начальник центра информатизации и метрологии. Он будет задействован до конца консервации, но надо думать о будущем. Зарегистрировал ИП, мы выиграли 300 тысяч по программе помощи молодым предпринимателям - хотели открыть придорожное кафе «У лешего» на федеральной трассе. И не только для дальнобойщиков или туристов, у нас в Жирекене пойти особо некуда. Юбилей отметить, торжество. Чтобы была атмосфера, особый интерьер, вид открывался чудесный на долину. Замах на перспективу - сделать комплекс с другими ИП с заправкой, грузовым шиномонтажом грузовой - его до Читы нигде нет.

Но начали делать, столкнулись с проблемами. Чтобы подвести электричество к выбранному участку, надо найти 2 миллиона рублей поставить столбы. Сделать подъездные пути для большегрузных автомобилей, отсыпать эту территорию - надо порядка 20 миллионов.

Расписанный бизнес-план на 1,5 миллиона предполагал 300 тысяч гранта, 200 - свои вложения, и миллион мы хотели взять кредит. Слышали, что программа, по которой берёшь миллион под 4%, должна была запуститься с 14-го года. Оказывается, чтобы получить миллион под 4%, надо в залог какое-то имущество стоимостью 2 миллиона. Квартира не учитывается, машина - только половина стоимости учитывается. Правительство Забайкальского края обещает помощь, но помощь должна быть реальной.

Пока бы кафе строилось, запустили бы цех полуфабрикатов. Просили помощи в ГОКе - столовые у них две из трёх закрылись, оборудование есть, стоимость уже нулевая, есть пустующее помещение, которое мы просили в аренду. Но вот мы уже третий месяц ходим, в чём проблема, я понять не могу - нам не дают никак, не могут оформить. Оборудование тоже хотели в аренду взять. Обосновывают отсутствием времени заняться нашим вопросом.

Мы сначала загорелись, но то одно, то другое. Если возникнет возможность - наверное, переедем. Очень жаль. У нас трое детей, их надо поднимать, учить.

Эта самая чистота, едва не возведённая в культ, повсюду. В опрятных магазинчиках, и даже той самой командировочной гостинице, кроме, быть может, столовой. Но особенно - в жирекенской больнице. Лишённая некоторых специалистов, перетянутых с предоставленных квартир в Чернышевск то ли в силу модернизации, то ли из-за странной субординации, она всё ещё сильна кадрами и являет собой образец чистоты. И не только по санитарным нормам, как в краевой или районной больнице. По общечеловеческим, по представлениям попавшего сюда пациента: высокие потолки, широкие окна, просторные, залитые солнцем коридоры, уютные палаты. По углам не сбивается в комья пыль, не стоит от постельного белья светящимися в солнце точками, не висит лохмотьями с вентиляционных отверстий. Одетые в одноразовые халаты и бахилы, мы толкаем двери кабинетов поликлиники, затем детского отделения, чтобы обнаружить там «остатки былой роскоши» - уцелевшее от роддома, растащенного минздравом, оборудование.

В детском отделении - тишина. Мальчик Петя рассказывает Валентине Валерьевне о самочувствии. Это детское отделение для некоторых жителей Жирекена - спасение. Работники, администрация подхватывают детей у разъехавшихся по вахтам родителей многодетной семьи. Решать проблемы сообща, оно, может, и свойственно небольшим поселениям, но прежде встречать такого не доводилось. В котельной собираются вокруг мастера: «Он же интервью даёт! Громче говори! Да он тут сызмальства, считай, что родился!». Друг за друга горой. И видно, что было не без проблем, но ладно да складно.

«У нас знаете как было... Всё удобно, всё близко. Посёлок-то неплохой был».