«Рабочая смена»: Вымя вымени рознь

Для этой работы нужна санитарная книжка и недюжинное терпение. Утренняя дойка начинается в 6.30, ещё затемно, а с летним режимом сползёт на час раньше, чтобы коровы могли по прохладе – до паутов и прочего гнуса – спокойно пастись. В рассветных зябких сумерках мы, опаздывая, подъезжаем к ферме в Сивяково. Сразу – к делу. Татьяна Юрьевна снимает со своей головы для меня платок. Сверху фартук.

В огромном помещении фермы – 65 коров. Их уже подняли к дойке, они переминаются, чешут крутые лбы о дощатый забор, жуют жвачку и задумчиво разглядывают новеньких. Лампочки висят высоко, и здесь сумрачно, пока в окна не начинает бить солнечный свет. А ещё густо и терпко пахнет свежим навозом. Гудят генераторы доильных аппаратов. От того, наверное, доярки разговаривают громко, перекрикивая машинный шум и мычание, даже когда работа закончена.

Тщательно мою руки и заступаю в смену. Прохожу мимо комнаты с автоматическими доильными аппаратами, их здесь называют «ёлочка». Способ дойки сменили пару недель назад – подбирают наиболее эффективный. 65 коров поделены между тремя доярками. Каждая сначала подчищает тяпкой за коровой, перекатывает тележку с двигателем, подносит бидон с подвесным оборудованием к корове, моет мягкой тряпочкой соски, навешивает на них насос и следит за поступлением молока.

Затем нужно аккуратно снять эти вакуумные втулки, перелить молоко из бидона в мерное ведро, отметить количество литров в записной книжке, и снова по кругу.

- Ну всё, лезь под корову, - посмеиваясь, предлагает мне наставница Таня. Она знает всех коров по именам. И своих, и соседских. Она знает, сколько молока даёт корова, и почему. – Подступаться нужно справа, а то лягнёт. А эта и так лягнёт, ей мы пока задние ноги перевяжем.

К запаху не привыкать. В беклемишевском детстве случалось бегать за молокозавод в телятник и там помогать двоюродной сестре чистить скользкий дощатый пол, застилать его соломой, носить и рассыпать по лоткам корм. Да и бабушка подпускала к вымени, к смирным коровам, и в старшем возрасте я могла надоить вечером кружку парного молока. Но то свои коровы, а чужие, поворачивающие головы и шумно втягивающие незнакомый запах важными носами, пугают. Пока Таня одобрительно не крикнет: «Да это спокойная! Ну чо, моя? Мая. Мая…».

- У этой коровы три сосочка. Один она, может, подморозила, или что-то. Он не работает. Стой, погоди, эта молочко ещё не спустила, - держит меня Таня за плечо и разминает рыжей и терпеливой бурёнке вымя. – Вот так. Вот хорошо. Молодец моя.

Доильный аппарат весит килограммов тридцать – не меньше. Понятное дело, тяжелее всего мотор, но и после получаса таскания навеска с сосками и бидона уже заломило спину. Одна корова таки приложила меня копытом по бедру. Другая сбила хвостом с головы платок. Третьи не поделили между собой пространство и принялись выяснять это во время дойки. Но с каждой подоенной Мышкой, Манькой, Дусей, Милой я становилась смелее. Хлопала их по бедру, чесала спину, прикрикивала на непослушных. Таня, очевидно, заметив хозяйское настроение, наконец, отошла.

Когда все коровы подоены, им дают корм – с минеральными добавками, чтобы возместить отсутствие свежей зелени. Потом снимают цепи и выгоняют на выпас. Моют аппараты и вёдра в глубокой ванне под горячей водой, заполняют ведомости – часть удоя идёт на молокозавод, часть в телятник на «верхней ферме». Поглазеть на новенькую приходят и оттуда. Потом мы хватаемся за тяпки и вычищаем оставшееся. За навозом заезжают скотники, прокопчённые солнцем и белозубые. По ферме меня сопровождают два огромных добродушных пса. В сельнике – сено, свёрнутое в тугие рулоны.

В передышку между дойками доярки отправляются по домам – там своё хозяйство, обед готовить мужу, детям. Кто приезжий, как моя Таня, живёт в общежитии. Неприхотливый быт с электрической плиткой и душевой комнатой. Пока она варит суп, я вырубаюсь на диванчике, положив голову на рюкзак. Она снова надо мной посмеивается. Вечером всё придётся повторить: «Расходимся часов в 11 вечера. Коровы приходят, у них на шее клещи, бывают, висят. Насобираешь коробок, чтобы потом сжечь. А летом наша беда – это, конечно, пауты. Коров бы нам ещё помолочнее, побольше таких, рыже-белых. У них и вымя аккуратное, а молока много. А то бывает - вымя до земли, а едва два литра сцедит. Вымя вымени рознь».

Из общежития меня вытаскивает Татьяна Юрьевна. Она здесь – с момента запуска фермы. Весёлая, шумная, и технолог, и администратор, и ветеринар. Прикрикивает на меня и тащит к себе накормить сальтисоном, щами и домашним лечо. «Ферма у нас отличная, но текучка есть. Не все тяжёлый труд выносят. Это ж каждый день в раннюю рань подниматься надо, - рассказывает, подкладывая салат. – Я 17 лет в администрации проработала, меня и порекомендовали. Я и не пью, и крепко за всем слежу».

Продукцию с сивяковской фермы в Чите раскупают быстро и съедают так же. А нужно бы смаковать – столько труда в неё вложено и забот.