Гражданин землянки

Мы привыкли, что бомжи — это обитатели подвалов, теплоузлов и изредка — подъездов. Но кодовые замки, строгие жильцы и сварочные аппараты коммунальщиков оставляют им всё меньше шансов. Выход - загородная резиденция со светодиодным торшером, жаркой печкой и dvd-проигрывателем. Но не спешите завидовать.

Про землянки бездомных в окрестностях Читы уже писали коллеги. Я бы не стал повторять их подвиг, если бы не получил приглашение. В какой-то прекрасный зимний день во время прогулки на Батарейной сопке мне встретился ничем не примечательный пенсионер. Он кивнул головой, я бросил дежурную фразу про замечательную для прогулки погоду. Но мужчина заявил, что живёт тут, что бомж и вообще — приходи в гости, сам всё увидишь.

Наносить такой визит в одиночку я поостерёгся и позвал с собой здоровяка-фотографа Максима Федосеева. Обитателей землянки пришлось подождать. Прикормив собак, мы осмотрели добро, которое они стерегли. Вокруг землянки - почти типичный двор частного дома не особо аккуратного хозяина. Под снегом раскинулся чемоданчик с гвоздями и шурупами, рядом подоткнуты моточки проволоки. Такая же, растянувшись меж соснами, служит бельевыми верёвками. Разобранные магнитофоны не отправлены на свалку — наверное ещё пригодятся. Хозяйство, одним словом.

Ожидание хозяев подзатянулось. При последних лучах солнца из-за деревьев раздалось басовитое гавканье. Вместе с лохматым псом вышла настороженная девушка, а за ней в гору поднялся пожилой мужчина с палкой и мешком.

«Я сразу понял, что вы пришли. Мы же, как звери, чужих чуем и следы видим, - не останавливаясь, говорит мужчина и открывает дверь землянки. - Заходите, гостями будете».

Девушку зовут Татьяной, в этой странной паре она — ноги. Мужчину зовут Иваном, среди своих — дедом. Он - голова и руки, которые могут и работать, и защищать. Именно поэтому более быстрая девушка побежала вперёд — не пришли ли захватчики. Такое уже было — ночью на землянку нападали другие бездомные. Возможно, это покажется смешным, но был бой. Дед показывает похожее на эвенкийскую пальму оружие — примотанный к берёзовой палке нож. Защищать девушку приходилось не только от чужих, но и от её сожителя Серёги Синего, с которым они построили себе жильё.

«Синий на Танюшку нападал, когда напивался. Но меня он побаивался — хоть пьяный, хоть трезвый. Я же в отличной форме, хожу много, пью мало, — смеётся Иван. — Мои одногодки, кому под 60, уже не смогут весь день на ногах провести, а я — легко. Я же служил в Африке, боролся там за коммунизм. Готовили нас отлично — до сих пор подраться могу даже с молодыми. Хотя нога - вот не так работает и глаз барахлит — а вообще я ого-го ещё».

В эти семейные хоромы Иван попал не так давно, после того, как его выгнали из подвала. Жили втроём, но потерялся Серёга Синий, когда шёл пьяным от соседней землянки.

«Крышу у него сорвало. Двое его держали. Мне дед говорит — замёрз или обморозился и в больницу попал, или в тюрьме. Мы по следам потом прошли, они обрываются. Но в городе его, говорят, видели. Найти бы его», - буднично говорит Таня.

Так и живут теперь вдвоём — не семья и не пойми что. Землянка, по меркам её обитателей, вполне себе ничего. Жестяная печка даёт уверенное тепло и держит температуру до утра. Соседнюю, из которой шёл Синий, Иван презрительно называет пеналом — мол, для двоих всего места. В их жилье есть место и для стола, и для молодого пса. На стенах висят не только две полки, но и ковёр с прилепленной к нему журнальной красоткой. С полки тянется проводок со светодиодами, под которыми Иван читает перед сном. Рассказывает, что был в землянке и найденный в мусоре планшет, и даже переносной dvd-проигрыватель, но «всё пропито».

На вопрос о том, как он оказался среди бездомных, Иван рассказывает несколько фантастичную историю. Жил в Красноярском крае, работал вахтой на горнодобывающих предприятиях, затем на ТЭЦ.

«Сварщик пятого разряда — это не хухры-мухры. Трубы высокого давления, паропроводы — моя работа. На ГОКах металлоконструкции — ответственность огромная. Выше только шестой разряд — те уже, как ювелиры, на изделии ставят пробу — знак качества», - едва ли не стучит себе в грудь сегодняшний читинский бродяга.

Несколько лет назад он приехал на похороны дальнего родственника в Карымский район. На погребение не успел, сходил только на свежую могилу. На обратном пути, в Чите схлестнулся с местными забулдыгами, выпил, а утром не нашёл при себе ни документов, ни денег.

«Документы хотел восстановить, но там ведь как. Тут тысячу, там 5, сям 200 рублей. А где я их возьму? - горячится Иван. - Конечно, я пробовал вырваться. Хотел на электричках домой уехать, но ссаживали. Один раз в Бурятии, второй раз — поближе. Возвращался в Читу и опять бомжевал».

Пробовал писать пасынку, который сейчас живёт в его квартире в Норильске, но безрезультатно. Забайкальские родственники, говорит, так себе родня — помочь не смогли или не захотели. Какое-то время он жил в подвале в микрорайоне Батарейном, даже якобы был внештатным работником управляющей компании. Затем из подвала «завешенного коврами и заставленного мебелью» пришлось уйти.

«Среди нас же почти все пьющие. А где пьянка — там бардак. А бардак в подвале никому не нужен», - выстраивает нехитрую логическую цепочку дед.

Из-за алкоголизма такие как он не идут в приюты или реабилитационные центры. О социальном приюте на КСК Иван вообще отзывается со злом. Во-первых, добираться далеко. Во-вторых, с какого-то времени за все услуги просят денег. А с деньгами, говорит, я и сам проживу. Религиозные центры, по его мнению, ещё хуже: «Кормят чуть-чуть, чтоб ноги не протянул. Курить и выпивка — под запретом, конечно. Работать надо и Библию читать. Заменяют одно другим, короче. Но если надо отлежаться, когда болеешь — хороший вариант».

Ещё один «хороший вариант» меня, прямо скажем, удивил. Оказывается, на одной из сети заправок в Чите набирают бездомных на работу, в прямом смысле за еду. Весь день такие работяги убирают территорию, а ночевать идут на отведённую им квартиру в районе Телецентра. Вечером туда привозят еду и сигареты, пьяниц прогоняют сразу. Не ахти, но лучше чем лесная землянка. У Татьяны и вовсе есть отчий дом в городе. Но почему-то она выбрала именно лес и драчуна Синего.

Собаки на улице заливаются лаем. Для Ивана это сигнал — если человек пришёл в лес на закате, то добра от него надо ждать лишь в крайнем случае. Оказалось, псы брешут.

Я почему-то спросил деда — не беспокоят ли их фашисты, изрисовавшие свастикой камни в окрестностях Батарейной сопки?

«Подростки-то? - усмехается Иван. - Здесь они нас боятся. В городе могут напасть толпой, избить, искалечить, убить даже. За нас какой спрос? А у малолеток ума с воробьиную какашку. На меня не нападали, но вообще наших бьют часто. Тут другое было».

Дед утверждает, что после известного высказывания мэра Читы было несколько случаев стрельбы по бездомным. Как это проверить — я не знаю. Но он божится, что можно в городе найти свидетелей с огнестрельными ранами.

«А про Ангела не слыхали? Ну, значит, вы вообще ничего про бомжей не знаете», - заключает Иван.

Очередная его история могла бы украсить обложку желтейшего таблоида, даже если и придумана. По его словам, несколько лет назад читинский бездомный по кличке Ангел объявил, что намерен очистить землю от себе подобных. Он и его подельники совершили якобы несколько убийств, а затем Ангела упекли в колонию. Про нападения ради захвата землянки он уже рассказывал. По этой причине и пришлось завести собак.

«Басмач у нас молодец, хоть и молодой, - треплет Иван обладателя лохматой шерсти и грозного баса. — Пёс красивый — мне часто дают денег или еды. Покорми, мол, дедушка, собачку. А я чего, не кормлю его? Они у нас получше некоторых питаются. Мясо, сосиски собираем, кости с кашей варим - всё им».

После вопроса о еде дед с лёгкой обидой усмехается. Из контейнеров, мол, не едим. Годную пищу нетоварного вида отдают в магазинах. В кафе наливают в банки супы. Плюс сердобольные горожане, в основном, пожилые, не дают голодать.

За достоверность истории Ивана я не ручаюсь. Насколько она может быть выдумкой, настолько же и правдой. Он не очень-то похож на тех бездомных, которых приходится видеть на улицах. В его словах почти нет мата, щетина напоминает модную нынче небритость, а более замусоленную куртку я видел даже у одного политика. Настораживает лишь тщетность его стремления вернуться к нормальной жизни. Во время разговора он вспомнил, как столкнулся с главой администрации Читы Владимиром Забелиным, когда тот выбрасывал ёлку. Чиновник пригласил бездомного в мэрию, пообещав ему помощь, но Ивана не пустила охрана. Мы из землянки позвонили Забелину и он назначил ещё одну встречу. На неё Иван не пришёл, хотя для человека в его ситуации — это шанс, за который надо цепляться зубами. Спустя неделю мы в компании одного доброго и щедрого человека вновь пришли к землянке, но увидели лишь обгоревшую яму и голодных собак. Моментально в голове закрутились слова деда: «Где пьянка, там бардак» и картинки — печка, уголёк, пожар.

Ещё несколько недель я приставал к копошащимся в контейнерах людям — согласен, это странное занятие — с вопросом о живущем на Батарейке Иване. Лишь некоторые крутили пальцем у виска, остальные жали плечами. В минувшее воскресенье прогулялся до пожарища вновь и, изрядно покружав, нашёл вторую землянку, которая «форменный пенал». У её обитателей узнал, что Иван с Татьяной поругались и кто-то кого-то пытался живьём сжечь. Она после этого ушла к отцу, он — в приют. Закончилось ли для него бомжевание? Очень вряд ли.