«Шли наугад, знали, что вокруг замыкают кольцо». Лейтенант из Забайкалья откровенно рассказал о Балаклее

Мальчишку назвали Георгием. Так захотелось родителям — хорошее русское имя, звучит гордо, часто не встречается, потому ни маленького Гошу, ни взрослого Георгия не спутаешь ни с кем. А может, уже тогда чувствовало материнское сердце, что молить ей об удаче для сына Георгия Победоносца.

Родился Гошка в семье военного. Отец сутками пропадал на службе, сына видел, когда он уже спал, и совместные семейные мероприятия были большой редкостью. Гоша рос, как все читинские мальчишки: любил пинать во дворе мяч, допоздна пропадал на улице и совсем не стремился к тому, чтобы стать отличником в школе. Детство было беззаботным и веселым, а, когда наступила пора определить свой жизненный путь, несмотря на то, что вариантов было много, не задумываясь, выбрал военное дело.

Новосибирское высшее командное ордена Георгия Жукова училище стало его настоящей школой жизни. Появились стертые в кровь ноги, грязь, размазанная по лицу и смешавшаяся с потом во время учений, сложные чертежи и схемы, в которых разбирались курсанты под руководством старших командиров. Детство с проказами и беззаботным весельем вспоминалось совсем другой жизнью. В новой же Георгий как губка впитывал стратегию и тактику, выкладывался по полной на марш-бросках и учебных стрельбах.

Окончил военное училище в июле 2021 года. Отгулявшего положенный отпуск молодого гвардии лейтенанта распределили в распоряжение командующего Балтийским флотом в войсковую часть, дислоцирующуюся в Калининграде. Попав в этот спокойный и тихий город, гвардии лейтенант Иванов был очарован его чистотой, непривычной архитектурой и развитой инфраструктурой, строил планы на будущее, в котором мечтал о жене и детях.

В начале 2022 года часть получила приказ переместиться в Белгородскую область. Конкретную задачу командование не озвучивало.

— Сообщение о том, что нам предстоит принять участие в специальной военной операции, наши бойцы и командиры восприняли спокойно. Думали, что будем стоять на охране границы с [одной из европейских стран], — рассказывает лейтенант Иванов. — Потом поступило другое указание: приступить к приему техники. Всё происходило очень быстро. Через несколько дней маршем пересекли границу и двинулись в направлении [города на северо-востоке Украины].

Взвод под командованием Иванова получил приказ охранять стратегически важный перекресток шоссейных дорог, на котором стояли несколько дней. В прямых столкновениях с врагом не участвовали, как таковых, их и не случалось, но артиллерия, минометы и танки работали по позициям наших военных постоянно. Несмотря на постоянные обстрелы, бойцы держали объект, пока не поступил приказ оставить место дислокации — отходить в сторону [села в Балаклейском районе] и занять оборону на левом фланге. В непосредственной близости с врагом.

Для лейтенанта Иванова это были сложные дни. За два месяца непрерывных боев пехотинец «на ходу» переучился совершенно другой специальности — стал наводчиком танкового огня.

— Поначалу всё было очень сложно и непонятно. Я учился совсем другому, а пришлось управлять танковым огнем, высчитывать координаты и траектории, — офицер осторожно трогает еще не зажившую после ранения руку. Командир части похвалил тогда парня за хорошие знания и отметил, что новосибирское училище дает достойные знания будущим офицерам, а выпускников не сравнить даже со столичными курсантами.

За полгода Георгий участвовал в четырех крупных наступлениях, но Балаклея останется в памяти навсегда как второе рождение, как шанс жить заново, который был послан молодому командиру и его подчиненным свыше.

Осенью подразделение Иванова перебросили на охрану нового объекта. Предстояло как можно дольше «держать» мост через [реку возле Балаклеи]. Огонь из всех видов оружия по ним вёлся прицельный, за ту ночь российские военные потеряли одного бойца, было много раненых. Их вывозили на безопасные позиции и сколько могли держали оборону. Бой был страшный и сложный, боеприпасов не оставалось, по рации сообщили, что в сторону моста продвигается несколько бронемашин, и времени у двух офицеров, чтобы вывести из предстоящего окружения своих бойцов, оставалось не более полутора часов.

— Больше восьми километров под плотным обстрелом мы продвигались в сторону наших позиций, — вспоминает Георгий ту страшную ночь. — Шли практически наугад, связи со штабом не было, патронов оставалось по два рожка на каждого. Знали только, что вокруг замыкают кольцо. В лесу во время отступления встретили еще троих бойцов. Это оказались добровольцы, а среди них — Хурма, с которым мы встречались раньше. Перебрасывались парой слов — не более, а тут от него помощь пришла. Помог разобраться с направлением движения, так как знал эту местность, и вместе начали продвигаться дальше, уже с уверенностью, что идем правильно.

Отступление, говорит Георгий, стало самым тяжелым во всех смыслах и самым ценным этапом за всё время нахождения на СВО — пришлось научиться принимать решения в самые сложные моменты, брать на себя ответственность за жизни других людей и выполнять поставленные задачи.

— На войне не может быть не страшно, — опережает мой вопрос лейтенант. — Только дураки не боятся. Но чувство, что смерть рядом, притупляется, когда в голове крутится тысяча мыслей о том, что надо сохранить бойцов, удержать высоту или найти правильную дорогу. Осознание приходит после боя, в минуты затишья. Тогда очень сильно поддержка родных помогает.

После боя и выхода к позициям российских Вооруженных сил Георгий пережил еще одно не менее сильное чувство.

— Когда всё успокоились, еще и еще прокрутив в головах всё, что с нами произошло, ребята подходили ко мне, жали руку, обнимали и говорили: «Мы только сейчас понимаем, что ты для нас сделал! Ты нас спас, командир! Ты нам жизни сохранил! Спасибо тебе от наших жён и матерей!»

А за шесть с лишним тысяч километров, в Чите, покоя не знала мать.

— Я не пропускала ни одного выпуска новостей с того момента, как узнала, что сын находится в зоне специальной военной операции, — рассказывает Ольга Юрьевна. — Он много не говорит о своей службе, но то, что находится в районе Балаклеи, сказал. Когда появилась информация о готовящемся наступлении в этом районе, я, конечно, сильно за него переживала.

Любая мать будет волноваться, тем более, часто звонить нельзя и безопасной возможности для этого нет. Я только и делала — смотрела, читала, молилась… А как узнала, что наступление началось, не смогла сидеть дома, пошла в храм, там просила защиты для всех наших воинов. В храме сделали обряд, чтобы помочь Гоше, и в два часа ночи он мне позвонил. Голос был охрипший и усталый. Только три слова сказал: «Мама, я живой!» После этого я три дня в храме просидела…

Потом он приехал домой. Раненый, но живой — самое большое счастье для матери. Долечивался в Чите.

Мы не публикуем фото Георгия. Сейчас, после излечения в госпитале, он уже снова находится «за лентой», в зоне боевых действий.