Уникальная история спасения рудника среди тайги: мужики 7 лет охраняли его без зарплаты и перспектив

В советские годы в Забайкалье работал Нерчинский полиметаллический комбинат. Он объединял пять рудников: Акатуй, Кличку, Кадаю, Михайловку и Ново-Широкую — его отстраивали с начала 1970-х. До сегодняшнего дня комбинат не дожил, как и четыре работавших рудника, но Ново-Широкинский удалось спасти: с конца 1990-х почти 7 лет его без зарплат и на одной вере охраняли и поддерживали директор и пара десятков последовавших за ним сотрудников. Им пришлось столкнуться с жизнью впроголодь, бандитами, ворами и государством.

Ново-Широкинский рудник достроили, он успешно работает. Некоторые из тех, кто его спасал, трудятся там до сих пор. Сергей Якимов, бывший директор, с рудника давно ушел. В 2023 году он стал героем «Народной премии CHITA.RU» и рассказал, как смог убедить 20 человек поверить в то, что предприятие нужно сберечь.

Семья Сергея Якимова жила в Горном Зерентуе. Там находился Благодатский рудник. Родители его горняками не были, Якимов же сразу после школы пошел работать в шахту на откатку грузов, потом — в армию, институт и по распределению горным мастером. Спустя время он оказался на Акатуйском руднике главным инженером. Тогда четыре работающих «актива» полиметаллического комбината выпускали цинковые и свинцовые концентраты, из которых попутно извлекали медь, серебро, золото и кадмий.

Ново-Широкая стала долгостроем, к 1994 году сдали лишь 60–75% объектов. Подземная часть была полностью готова к работе, не хватало хвостохранилища, фабрики и лаборатории. В 1995 году предприятие акционировали и разделили на два: «Нерчинские рудники» и Ново-Широкинский рудник. Сергея Якимова избрали гендиректором. Денег не было — ни о какой стройке речи не шло. Зарплаты тоже нечем было платить, и сотрудники начали уходить. За пару лет до распада не осталось даже котельной. Ее разморозили, когда начались первые перебои с электроэнергией и поставками угля. Котлы, теплотрассу и всю маленькую ее инфраструктуру кончили, говорит Сергей Васильевич.

— Сейчас, по прошествии многих лет, мне кажется, что всё было нормально. И можно с улыбкой вспоминать — мол, вот было время, да. Но это было очень тяжелое время. Мы практически 7 лет охраняли это предприятие. Будем говорить — выжили. Благодаря только тем людям, которые были возле меня.

С Якимовым остались на предприятии 20 человек, среди них были и женщины. Чтобы рудник не загнулся, из шахты нужно было откачивать воду. Электричество за неуплату могли «отрубить», но решить проблему помог Равиль Гениатулин, бывший тогда губернатором Забайкальского края. Гениатулин стал не единственным защитником Ново-Широкой — подключился и бывший председатель совета директоров рудника, золотопромышленник и депутат Константин Нагель. Он давал деньги.

Автобуса до рудника не было, люди часто ходили пешком — по 6 километров. У предприятия осталась одна машина, двухкабинный ЗИЛ. Дизеля не хватало. Административно-бытовой комплекс был старенький. В нём — всего одна комната с кирпичной печкой, там и отогревались. Ночами вахту несли все. Девчонки, как их называет Якимов, тоже.

— Когда кто-то ночью пробирался, допустим, что-то своровать, собака поднимала лай. И девчонки ходили отгоняли этих непрошеных посетителей. Представляете, зима, мороз, вот как это всё...

Электроэнергию регулярно отключали, машинистам насосных установок приходилось пешком спускаться в шахту, там они ждали подключения электричества, откачивали воду и поднимались обратно. Иногда подобное за сутки повторялось 2–3 раза, потому что сразу откачать воду не получалось.

Семьи нужно было кормить — приходилось самим продавать металлолом и старенькое оборудование. Что-то меняли на муку, сахар, спички, сигареты, рожки и тушенку. Иногда удавалось выручать на одежду. Сложно поверить в это из 2023-го, но Сергей Васильевич рассказывает так:

— Что-то старались купить... Даже покупали вещи каждому по размеру. Конечно, это была одежда китайского производства, но тем не менее.

Когда кто-то заболевал или погружался «в житейские проблемы», Сергей Якимов садился на свой УАЗ и объезжал предприятие, караулил объекты ночами в кабине. Порой к нему присоединялись друзья. Охраняли рудник не только от воров — на Ново-Широкую зарились краснокаменские и читинские ОПГ. Но больше всего Якимов, всё же прикрытый администрацией области, страдал «от государства»: налоговой.

Зарплаты тогда рисовали на бумажках, но по законодательству за них нужно было платить налоги. На гендира заводили уголовные дела, с рудника забирали дорогое оборудование. Якимову всё же удалось добиться понимания от всех, даже заинтересованных ведомств. Краснокаменских прокуроров он до сих пор вспоминает с благодарностью и называет хорошими ребятами.

Не все эти 7 лет прошли гладко. Людям было тяжело, и однажды они решили уйти.

— Мы с ними сели говорить, подумали: да, вот мы сейчас уйдем, через месяц от этого предприятия ничего не останется. Всё срежут на металл. Все насосы, двигатели, флотационные машины, мельницы, электрооборудование... Если мы сейчас уйдем, завтра ничего не будет. И я примерно так сказал, что, ребята, если завтра никто на работу не выйдет, я тоже отсюда уезжаю.

Якимов признает, что работать так было невмоготу.

— Я не в претензии на тех, кто ушел с предприятия тогда, не стал охранять. Детей надо было учить, детей надо было кормить, одевать в тоже время. <...> На следующий день все пришли на работу, будто ничего не случилось, и мы так до конца доработали.

Самому Сергею Якимову предлагали в это время другие места работы, но он не смог уйти. И не отрицает ничьей помощи — наоборот, всех перечисляет: и региональную власть, и управление Министерства внутренних дел, и следователей. Кто только не входил в положение Ново-Широкой, пока вокруг умирали другие рудники. Благодатский, с которого он начинал свой горняцкий путь, растащили. Четыре комбинатовских — загнулись, рядом погибали поселения. Селу Широкая повезло, что у него был Якимов и 20 его товарищей: видя их решимость, ей многие проникались.

— Они верили в рудник. Это были люди еще советской закалки, которые верили, как говорится, и предприятию, и администрации, и ну и мне, наверное, тоже, потому что мы вместе несли трудовую вахту. Конечно, если бы не отключили электроэнергию, какие бы со мной люди не были, какие бы мы там специалисты не были, шахту бы затопили — это всё. Это была бы катастрофа, и восстанавливать после такого уже очень сложно.

В 2004 году появился инвестор «Руссдрагмет» (ранее «дочка» компании Highland Gold. Ныне компания уже с другим собственником продолжает владеть рудником. — Прим. ред.). Его Сергей Васильевич называет поэтично «лучом света», но немудрено — столько ждать. Около 5 лет новые собственники вместе с Якимовым поднимали старые проекты, восстанавливали документы, и в 2009 году предприятие запустилось.

Когда пришел «Руссдрагмет», первой весточкой перемен стал автобус: «Вот наши женщины его так отмыли, что он весь блестит, и они такие довольные все».

— Сегодня произошел очень большой технологический прорыв, можно сказать, для нашего предприятия — работает самоходное оборудование, производительность увеличилась в 2 раза. Фабрика также увеличила производительность почти в 2 раза, даже, наверное, немножко больше. Если мы в свое время добывали примерно 400 тысяч тонн в год, то на сегодняшний день фабрика, уже, как сказали наши специалисты, перерабатывает до 840 тысяч тонн.

До сих пор это его предприятие.

— Я всегда понимал и знал, что государство без горной промышленности не может существовать. Всё, чем мы пользуемся сегодня — всё добытое из земли, из шахты. Добыча и горное производство — это основа всей промышленности любой страны.

В конце 1990-х, когда рудник чуть не распался, он боялся не только за судьбу страны. Якимов не хотел быть последним капитаном.

— Для меня было главным в жизни — не быть последним директором предприятия. Последний директор предприятия — это когда предприятия нет, как нет после последнего капитана корабля. Сейчас я вижу, что директора приходят, сменяются, предприятие работает успешно, и дай бог, чтобы всё это продолжалось.

Якимов практически сросся со своим кораблем, как Барбосса из «Джека Воробья». У него только чистого подземного стажа проходчиком 15 лет, и он часто, даже став директором, старался спускаться в шахту. Пока он был директором Ново-Широкой, ни разу не ходил в отпуск летом — только зимой, в новогодние каникулы, на время ремонтов на предприятии. Когда он говорит о работе в шахте, то обязательно о том, что к ней надо не просто привыкнуть, а этим жить. О товариществе и взаимовыручке. И том, что всё под землей — как в «Песне о друге» Высоцкого.

Сам он, очевидно, оказался другом многим. Когда вернулся на рудник летом 2023 года для съемок и встретил своих коллег, с которыми вместе спасал Ново-Широкую, то, обычно суровый, грубоватый, был счастлив, а те — ему. И всё утонуло в рукопожатиях, объятиях, улыбках и воспоминаниях.

Якимов всё же собрался и выдал свое правило, благодаря которому в регионе осталось работать хотя бы одно свинцово-цинковое месторождение.

— Те ребята, которые пришли потом сюда на работу, стали зарабатывать — их дети стали учиться в институтах. Они машины стали покупать, квартиры, строить [дома], ипотеку брать. Кто-то в Чите. Вы здесь видели промплощадки: крузеров больше, чем простых машин. Это вот показатель. Когда ребята берут хорошие машины, живут в хороших квартирах. Да сразу изменился весь облик поселка, настроение людей. Поселок сразу ожил. <...> У меня самые хорошие воспоминания о том времени. Это были тяжелые, трудные моменты, но сегодня я вспоминаю их с легкостью и радостью, потому что мы запустили [рудник].

Узнайте о других народных героях по ссылке.