Внешнеэкономическая сторона Ильковского

Министерство международного сотрудничества, внешнеэкономических связей и туризма Забайкальского края на минувшей неделе подвело итоги работы в 2013 году. Послушать доклады чиновников, руководителей компаний с иностранным капиталом и учёных было интересно хотя бы потому, что это направление работы в 2013 году, как и многие другие, болталось между небом и землёй – сначала в ожидании своей судьбы в новой структуре правительства, потом в ожидании самого министра, а теперь – в ожидании стратегических направлений работы. Последние министерству в финальном слове задал губернатор Константин Ильковский, до сих пор публично не высказывавший свою позицию по поводу внешнеэкономических векторов забайкальской экономики.

Доклад министра Баира Галсанова, который в 2013 году пришёл на этот пост с должности руководителя министерства экономического развития, сильно контрастировал с другими выступающими. Галсанов был возвышен, глобален – на риторику федерального уровня отдал первые минут пять доклада - и, по-моему, несколько оторван от реальности.

Экономические перспективы Забайкальского края в ближайшие десятилетия, по Галсанову, будут определяться степенью вовлечённости региона в связи с экономиками ближайших государств и готовностью драться за внимание федерального центра. Среди приоритетов во внешнеэкономической деятельности министр назвал заготовку и переработку древесины, полезных ископаемых, строительных и декоративных камней, продукции сельского хозяйства, а также давно лелеемую мечту об экономически-эффективной сборке на территории региона продукции из импортных и отечественных комплектующих.

Большой блок выступления Галсанова касался любимых им агроиндустриальных и промышленных парков – «Даурия» на юге края, парк в Агинском округе, промпарк в Амазаре. Упомянул министр и Могойтуйский промпарк – площадку, на которой, как раз, собирались развивать сборочные производства, но без особого успеха.

Упомянул министр и создание крупного мультимодального логистического центра на базе бывшего Читинского автосборочного завода на окраине посёлка ГРЭС в Чите. «Шестьдесят четыре тысячи квадратных метров современного терминального комплекса, встроенного в трансграничные товаропотоки – такого ещё нет от Владивостока до Новосибирска», - говорил Галсанов, и я не мог вспомнить, когда столь крупный проект упоминался раньше.

Любопытно, что буквально через несколько дней после выступления Галсанова, против проекта Kenon была развёрнута очень компактная информационная кампания. Компактная, потому что в ней не приняло участие ни одно известное СМИ. Основным источником весьма агрессивного контента явилось некое «Общественное движение в защиту прав обманутых вкладчиков и клиентов банков «Россия без грязных банков» - РБГБ. Движение это утверждало, что владельцы «Инвестбанка», у которого в конце 2013 года отозвали лицензию, использовали несколько проектов в Забайкальском крае, в том числе и проект логистического центра Kenon, как механизм по выкачиванию финансовых ресурсов из Воронежа и Воронежской области. Якобы последние 100 миллионов рублей ушли из «Инвестбанка» за день до отзыва лицензии именно в Забайкальский край и именно на проект Kenon. Несмотря на то, что вся представленная РБГБ информация требует перепроверки и СМИ не перепечатывали информацию с вызывающего сомнения блога, доводы против проекта на базе автосборочного завода составители текста выбрали серьёзные – 500 километров до границы с Китаем, отсутствие полноценной инфраструктуры и присутствие гораздо более выгодно расположенных конкурентов.

Ещё один приоритет Галсанова – развитие ориентированного на экспорт сельского хозяйства с выделением земель иностранным инвесторам. Мол, грех не воспользоваться близостью экономической топки мира – министр с удовольствием использовал красивые словечки, и обилием пунктов пропуска на государственной границе – через полчаса выяснится, что все они нуждаются как минимум в реконструкции. Нашлось место и промышленности – успешно разрабатываемое китайскими инвесторами Нойон-Тологойское полиметаллическое месторождение, тот же Амазар, несколько лесозаготовительных предприятий.

Пройдясь по перспективам, министр взялся за мягкую критику. Он дал понять, что иностранные инвесторы – «богатые, успешные, высокообразованные люди, привыкшие в любой части света к уважительному отношению к себе» - часто этого уважения не получают. Дескать, при принятии любых решений есть люфт – либо ты преследуешь ведомственный интерес, либо интерес инвестора, и надо, конечно, выбирать вторую модель поведения. В качестве примера Галсанов привёл историю с квотами на иностранную рабочую силу, которые режут так, что инвесторы мало что не визжат. Здесь с Галсановым трудно не согласиться – пресловутый инвестиционный климат в Забайкальском крае десятилетиями остаётся парой красивых слов, не имеющих никакого практического наполнения. За бедных иностранцев, преимущественно китайцев, если это не высокая делегация, берутся ещё на границе, после чего передают в руки другим федеральным структурам, краевым и муниципальным властям, где из них довольно быстро выбивают остатки желания тут работать.

Следом за Галсановым потянулись выступающие, один за другим разрушавшие большинство доводов и надежд министра. Так, доктор экономических наук Светлана Грибова с цифрами в руках доказала, что за 17 лет импорт продовольствия, преимущественно китайского, в Забайкальский край вырос в десятки раз - что в стоимостном, что в натуральном выражении. И ладно фрукты, альтернативы импортным поставкам которых у региона нет, но печально выглядит непрекращающийся рост импорта овощей, которые вполне можно производить на собственной территории.

Председатель совета директоров группы компаний «Сибирь» Андрей Харин, посетовав на то, что только на одной «Газели» с «кэмэлами» государство теряет по 66 тысяч рублей таможенных сборов, предъявил вниманию аудитории неутешительные данные о работе собственной компании – постоянное падение внешнеторгового оборота и уплаченных таможенных сборов. По мнению Харина, это доказывает, что Забайкальск, как крупный пункт перевалки грузов, начинает сдавать свои позиции, и его надо бы развивать как единый сухопутный трансграничный порт, все предприятия которого развиваются в рамках единой концепции.

Отдельно Харин остановился на перспективах экспорта продукции сельского хозяйства в Китай, приведя в пример рапс и рапсовое масло. По его информации, в сентябре 2013 года приграничная китайская Маньчжурия получила право на ввоз 200 тысяч тонн рапса, и этот факт послужил отправной точкой для реализации ряда проектов: строительства завода по переработке рапса и логистического сельскохозяйственного парка, инвестиции в который составляют 300 миллионов юаней (около 1,8 миллиарда рублей), и которому вот-вот потребуется 200 тысяч тонн российской пшеницы и 150 тысяч тонн семян подсолнечника.

Закончил предприниматель просьбами - подписать соглашение между Маньчжурией и правительством Забайкальского края о выращивании рапса у нас и переработке его в Маньчжурии, принять долгосрочную программу выращивания рапса, предназначенного для поставки на экспорт, включить программу в программу развития Дальнего Востока и Байкальского региона, усилить взаимодействие и выступить с инициативой.

Директор ООО «Руслес», которое работает в Нерчинско-Заводском районе на арендованном участке леса в 134 тысячи гектаров, Сергей Сергеев рассказал о перспективах и поделился проблемами. Проект освоения лесов разрабатывается предприятием по материалам лесоустройства 1989 года, лес никто не знает, участок сложный, необходимо к уже построенным лесным дорогам строить ещё километров 130, плюс мосты через реку, которая режет участок на куски и делает добычу сезонной. Постоянная проблема с квотами на иностранную рабочую силу – судя по озвученным данным, иностранных работников у «Руслеса» раза в три больше, чем россиян. В июне 2013 года предприятию полностью отказали в квотах, что напрямую сказалось на реализации проектов. Так, например, закуплено современное оборудование, но оно остаётся по ту стороны границы. Видимо, потому, что в России его некому обслуживать.

Проблему пункта пропуска Олочи – Шивэй, на котором действует один из двух трансграничных мостов на российско-китайской границе (причём, он построен первым ещё в 2001 году), озвучил тоже Сергеев. Тему продолжил глава Нерчинско-Заводского района Григорий Иванов. По его словам, в 2014 году с Берёзовского железорудного месторождения должно быть вывезено 500 тысяч тонн руды в Китай, и для этих целей лучше некуда подходит именно «Олочи», но из-за того, что на пункте пропуска нет весового оборудования, невозможно проводить весовой и транспортный контроль, и движение грузовиков с рудой запрещено таможенниками. Поэтому приходится ехать до моста в Староцурухайтуе – а это 200 километров в одну сторону.

Иванов уверен в том, что с противоположной стороны границы за год бывает до 3 миллионов китайцев, половина из которых готовы приехать на сопредельную территорию, а потому нужно переделать переход «Олочи - Шивэй» из грузового в грузопассажирский. С тремя миллионами туристов в Шивэе Иванов, положим, погорячился – если эти миллионы с той стороны границы и толкутся в тщетной надежде разглядеть российскую глубинку, то они примерно равномерно распределены по территории города Аргунь, в который входит множество населённых пунктов. В остальном, идея туристического кластера заслуживает внимания, но совершенно не ясно, что делать с пятикилометровой полосой вдоль государственной границы, в которой ФСБ ввела пропускную систему. Кроме того, в Нерчинско-Заводском районе нет никакой инфраструктуры для приёма даже пары сотен китайцев одномоментно – их не только некуда селить, но и некуда и не на чем везти.

После выступления замгендиректора ООО «Байкалруд» Сергея Аблеца, который на свою беду подробно рассказал о разработке Нойон-Тологойского месторождения, слово досрочно взял начальник Читинской таможни Сергей Беседин – слишком уж много было претензий именно к таможенникам. Беседин зачитал позитивную статистику – рост числа пересечений границы, перевозимых грузов, таможенных сборов, после чего заявил, что все пункты пропуска в Забайкальском крае требуют реконструкции, большинство – глобальной. Вечная гордость региональных властей – международный автомобильный пункт пропуска «Забайкальск» - оказывается, находится в критической ситуации: построенные в 1997 году объекты серьёзно пострадали после летних дождей 2013 года, часть из них выведена из эксплуатации. Стационарного весового оборудования нет не только на «Олочи», но и на двустороннем пункте пропуска «Верхний Ульхун» и МАПП «Соловьёвск». На МАПП «Забайкальск» и ДАПП «Староцурухайтуйский» это оборудование требует или ремонта, или замены.

Претензий к Беседину быть не может – все забайкальские пункты пропуска давно переданы Федеральному агентству по обустройству государственной границы, и если закон запрещает пропускать транспорт без весового оборудования, то странно ждать от таможенников, что они станут нарушать закон. Директор Читинского филиала федерального государственного казённого учреждения «Дирекция по строительству и эксплуатации объектов Росграницы» Александр Зеликсон на мероприятии присутствовал, но отдельного слова не брал, ограничиваясь краткими комментариями с места, и судьба обветшавших пунктов пропуска осталась неизвестной.

Прямо в ходе выступления Беседина в зале развернулась дискуссия, из которой выяснилось, что стоимость злополучных весов составляет около 3 миллионов рублей, ФТС не даёт ни копейки на обустройство пунктов пропуска, а на Алтайском крае где-то валяются бесхозные весы, которые не знают, куда пристроить. Галсанов образно вспомнил про три сосны и предложил работать с широко открытыми глазами, хотя было понятно, что на фоне такого бардака прямо на госгранице, прямо скажем, не до инвестиционной привлекательности.

Последней выступала ещё один доктор экономических наук, заведующая лабораторией эколого-экономических исследований Института природных ресурсов, экологии и криологии Сибирского отделения Российской академии наук Ирина Глазырина. Она тоже ничего хорошего не рассказала. Круглый лес долгое время был главным экспортным ресурсом Забайкальского края, в крае много говорили и даже разрабатывали программы глубокой переработки древесины, но так ничего и не смогли сделать – реальных стимулов, которые сделали бы глубокую переработку древесины более выгодной, чем экспорт кругляка, в Забайкальском крае нет.

Регион проигрывает конкуренцию соседям – Иркутская область возит продукции лесопереработки леса в далёкий Египет больше, чем весь Забайкальский край в соседний Китай. Приграничная инфраструктура, говорила Глазырина, часто играет против регионов: «Преимущества оборачиваются недостатками – экспорт необработанной древесины более рентабелен, чем экспорт обработанной древесины». Да и не очевидно, что рост экспорта – самоцель: важен рост благосостояния граждан, а не внешнеторговая статистика.

В выступлении Глазыриной сквозило сожаление – Забайкальский край на стыке первых десятилетий нового века, когда трансформировалась политика государства в отношении вывозных пошлин, не смог завоевать экспортные ниши, которые в итоге достались другим регионам: «Я говорю это не для того, чтобы сказать, какие мы плохие. У нас не так много оснований для оптимизма, и нам есть, над чем работать».

Досталось от учёного и проекту Амазарского целлюлозно-бумажного комплекса, в адрес которого всё чаще звучит всё более резкая критика – оппоненты идеи целлюлозного будущего забайкальского северо-востока утверждают, что под видом инвестиционных рывков создаются условия для бесконтрольного вывоза необработанной или почти не обработанной древесины в Китай.

Глазырина не называла, так скажем, имён, но всё было очевидно: «В Китае был принят план сокращения избыточных мощностей, в том числе по металлу, бумаге и картону. Вопрос о том, ждут ли нашу целлюлозу на китайском рынке – с неоднозначным ответом». Она привела в пример принятые на федеральном уровне решения об исключении инвестпроектов из числа приоритетных в связи с тем, что инвесторы затягивали запуск производств и вообще начало реализации проектов в то время, когда проводились масштабные рубки и вывоз круглой древесины или примитивно переработанных материалов в Китай: «Я думаю, что нам это что-то напоминает».

«Сложившаяся в Забайкальском крае модель лесопользования весьма неэффективна. Надо честно себе в этом признаться и начать что-то делать. Важно, чтобы в системе приоритетов был не просто рост экспорта, проценты к соответствующему периоду прошлого года, а чтобы были отражены реальные показатели, которые бы отражали благосостояние граждан. На региональном уровне это можно сделать легко», - резюмировала Глазырина, предложив слушателям несколько вариантов, на которых можно сосредоточить усилия.

Идея о том, что надо перестать себя успокаивать, признаться в явных недоработках и начать что-то менять, в Забайкальском крае всё чаще слетает то с одних, то с других уст. Но все эти горестные возгласы тонут в океане отчётов и наполеоновских планов. И касается это, конечно, не только внешнеэкономических связей.

Губернатор в заключительном слове поблагодарил Галсанова за акцент на экономике, и это был основной итог вечера – заданное новым министром на бумаге направление, в котором хватает места крупным проектам и готовности бороться за выход на международные рынки, названо верным.

Ильковский признал, что проблема «чисто чиновничьего» подхода к сопровождению инвестпроектов в регионе существует, равно как существует проблема реальной координации между федеральными структурами и правительством края. Методика губернатора предполагает режим ручного управления – в этом он мало отличается от Равиля Гениатулина: «То, что касается поддержки компаний, которые приходят на территорию Забайкальского края - за исключением квот на рабочую силу - всячески готов поддерживать, лично ходить по всем кабинетам, круглосуточно проводить встречи и точечно решать вопросы, которые будут у вас возникать».

Квотам досталось больше всего – цитата Ильковского о плаче Ярославны широко разошлась по краевым СМИ: «С каждым годом квоту на иностранную рабочую силу будем снижать. Об этом сказано давным-давно. Занимайтесь подготовкой рабочей силы. Зачем тратить нам деньги из бюджета, чтобы доля наших работников была 5-10-20%? Прекратите этот плач Ярославны! Учите наших рабочих. Для чего нам создавать предприятия, на которых будут работать китайская рабочая сила, а люди из Нерчинско-Заводского района будут уезжать и спиваться? Зачем нам такие инвестиции? Не нужны они. Позиция в этом плане у меня однозначная и жёсткая. Избрали меня на пять лет, пять лет в таком режиме будем жить».

Явно пожалел о чрезмерной откровенности Вячеслав Аблец, назвавший уровень средней зарплаты на Нойон-Тологойском месторождении – 16,3 тысячи рублей. «Как может строящееся горнорудное предприятие иметь такую зарплату?! Мы обязательно это дело проверим. У нас же есть аналоги. Есть рудник Александровский – предприятие, где во время строительства средняя заработная плата составляла 36 тысяч рублей. Есть «Норильского Никеля» аналогичные предприятия - 42 тысячи рублей. Что это за горное предприятие, где средняя зарплата в полтора раза ниже, чем у учителя или врача? Я обращаю внимание на то, что если мы хотим быть партнёрами, то должны быть честными. Не будем мы строить переходы, возмещать затраты, связанные с линиями электропередач, если не будет соответствующего отношения к нашим кадрам», - говорил Ильковский заместителю директора «Байкалруд».

Вспомнил Ильковский и про главу Нерчинско-Заводского района, который хвастался объёмами добычи драгоценностей и звал Ильковского в гости: «Григорий Львович, вы тонну золота добываете, сколько у вас там работает наших жителей? Я вам скажу – ни одного! Александровский рудник – 800 человек работающих, ни одного иностранного рабочего. «Норильский Никель» – несколько тысяч работающих, ни одного иностранного рабочего там нет».

Поддержал губернатор все запросы о налоговых льготах: «Полнейшая поддержка, в ручном режиме будем работать, чтобы каждое из ваших предприятий получало эти льготы. Сам по федеральным ведомствам буду ходить для этого и требовать от наших членов правительства».

Лесной комплекс Ильковский назвал рассадником криминалитета: «Кто создал эти лесоприёмки? Мы сами же и создали, теперь нам самим и преодолевать».

«Экспортное направление считаю весьма важным. Мы должны им заниматься. Правительство РФ несколько изменило свою политику в отношении Дальнего Востока. Если раньше ориентация регионов была на создание внутреннего спроса и потребления, то сегодня позиция диаметрально изменилась, и правительство приняло решение, что это должны быть территории экспортного развития, которые будут иметь всяческий приоритет и будут являться основной развития экономики Дальнего Востока и Восточной Сибири», - концовка выступления Ильковского позволяла Галсанову поставить себе в виртуальную зачётку «четвёрку».

Вне зависимости от того, насколько доклад Галсанова был приближен к реальности, губернатор масштабность замыслов своего министра поддержал.

До пятёрки Галсанову не хватило интуиции по поводу квот на иностранную рабочую силу.