Чем отличается мобилизация 2022 года в Забайкалье от мобилизаций XX века

Летом 1900 года была объявлена мобилизация в Приамурском генерал-губернаторстве, в состав которого тогда входила и Забайкальская область. Казаки должны были отправиться в соседнее государство, где полыхало восстание ихэтуаней (или, как их называли на Западе, боксеров). Восставшие пытались уничтожить строящуюся Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), а также русских рабочих и инженеров, порой проявляя необоснованную жестокость.

Цель мобилизации — оперативное создание нужной мобильной группировки сил было выполнено. Но…

«Не обошлось и без недоразумений чисто русского характера, — отметил автор изданного в Волгограде в 1994 году фундаментального исследования "Слово о забайкальских казаках" Николай Смирнов. — Например, перестраховки ради вместо тысячи человек, положенных к мобилизации, собирали несколько тысяч. Сколько надо, брали, а оставшиеся вынуждены были добираться домой, кто как сумеет, без проездных и прожиточных денег. Много было оторвано без нужды казаков от полевых работ».

Особенностью Забайкальского казачьего войска в то время было то, что в нем не хватало своих офицеров, их оперативно набирали в других частях, часто в гвардейских.

Так вот, военный губернатор области, наказной атаман ЗКВ, генерал Евгений Мациевский, принимая таких офицеров, дал им важное наставление: «В походе пить воздержитесь. Имейте в виду, что забайкальский казак самолюбив, а поэтому рукоприкладством заниматься нельзя. Как бы не вышло несчастья».

Сражались наши казаки просто отлично.

В ночь на 27 января 1904 года Япония без официального объявления войны начала боевые действия в районе Порт-Артура против России. И вновь первыми на фронт Русско-японской войны 1904–1905 годов отправлялись забайкальцы — как казаки, так и крестьяне с горожанами. И что же обнаружилось в ходе той мобилизации?

Военный министр, генерал Алексей Куропаткин в июле 1903 года после инспекторской поездки на Дальний Восток докладывал императору Николаю II: «Мы можем быть вполне спокойны за участь Приамурского края, мы ныне можем быть спокойны за судьбу Порт-Артура и мы вполне надеемся отстоять Северную Маньчжурию». Наместник императора на Дальнем Востоке адмирал Евгений Алексеев также заявлял, что «мы ничего не упустили для достижения этой цели».

И это несмотря на то, что Транссиб имел лишь одну колею, а значит, Россия не могла быстро перебросить сюда войска и вооружения. И это бы еще полбеды, но военное начальство врало и воровало. Приамурский округ на самом деле остро нуждался во всем. Имевшихся запасов для ведения большой войны на Дальнем Востоке не было.

«Мало оказалось запасных частей к скорострельным орудиям, — писал упоминавшийся историк Николай Смирнов. — Ничтожен был запас конской амуниции, совсем не имелось запаса смазочных материалов, подков, казачьих пик. Вещевое имущество заготовили в достаточном количестве, однако качество его было настолько низким, что солдаты Маньчжурской армии постоянно ходили оборванными и разутыми. Отвратительное тыловое и техническое обеспечение в начальный период войны способствовало поражению русской армии».

Тут на одном героизме солдат «выехать» не получилось.

Атаман Григорий Семёнов в мемуарах «О себе» вспоминал, что, когда в 1914 году было объявлено о том, что началась война с Германией, которая объявила ее России, многие офицеры, да и солдаты, опасались, что она закончится быстрее, чем они прибудут на фронт.

«Неизмеримость величия нашей Родины, как в смысле ее беспредельности, так и в отношении неисчерпаемых природных богатств, казалась нам залогом несомненной нашей победы, — писал атаман. — Эта уверенность укреплялась видом ликующего народа по городам и станциям на всем протяжении нашего десятитысячеверстного пути на запад».

Об этом же написал в книге «1-я Забайкальская казачья дивизия в Великой европейской войне 1914–1918 гг.» генерал Иван Шильников: «По объявлении мобилизации части отправились по своим штабам-квартирам… Но т. к. все наши мобилизационные планы были составлены из предположений войны на востоке и позиция Японии была еще не выяснена (она вступила в войну на стороне Антанты 15 августа 1914 года. — Прим. авт.), то у нас была уверенность, что нас на войну в Европе не возьмут. А т. к. многие думали, война будет кратковременной, то боялись опоздать и много офицеров возбудили ходатайства о назначении их в действующую армию и были переведены в регулярные кавалерийские и казачьи части других войск».

К слову сказать, и Семёнов, и Шильников написали о том, что в Москве наших казаков, среди которых было много бурят, тунгусов и гуранов (метисов), имевших желтые лампасы, принимали за ставших союзниками… японцев.

Китайские историки считают, что Вторая мировая война как завершилась на Дальнем Востоке, так там же и началась, только не в 1939-м, а в 1937-м. Тогда Япония напала на Китай. И если принять эту концепцию, то и события у озера Хасан в 1938 году, и бои в районе реки Халхин-Гол в Монголии в 1939 году были уже сражениями Второй мировой.

В 1938 году был реорганизован Читинский областной военный комиссариат, отвечавший за мобилизации в тот период. Интересно, что с 1939 по 1958 год его возглавлял один и тот же человек — Андрей Любимский.

К слову сказать, в 1939 году для победы над японцами была создана в Монголии 1-я армейская группа, которую возглавил Георгий Жуков, а для координации всех действий — фронтовая группа, в состав которой были включены Забайкальский военный округ, 1-я и 2-я Краснознаменные армии и 57-й особый корпус. Возглавил эту группу командарм 2-го ранга Григорий Штерн, а ее штаб находился в Чите.

«Для пополнения войск, понесших потери в боях, а также для формирования новых соединений ЗабВО провел частичную мобилизацию, — рассказывается в изданной в 1980 году в Москве книге «История ордена Ленина Забайкальского военного округа». — Только в Бурятии были призваны тысячи военнообязанных. По приказу командующего ЗабВО была сформирована 114-я стрелковая дивизия из приписного состава. Она поступила в резерв командующего 1-й армейской группой. В мае-июне на территории Читинской области на базе 106-го Сибирского полка сформировалась 93-я стрелковая дивизия. В июле она была переброшена в даурские степи для отражения вероятного наступления японцев по Маньчжурской ветке и поступила в резерв советского командования».

Об этом вспоминали многие из тех, кто ушел на фронт из нашего края в первые же дни Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.) и кому удалось дожить до Победы. Среди них было много добровольцев.

«Высок был патриотический подъем комсомольцев и несоюзной молодежи, — рассказывается в «Очерках истории Читинской областной организации КПСС», изданных в 1975 году. — В первые же дни войны в райкомы комсомола и военкоматы поступило свыше 25 тысяч коллективных и индивидуальных заявлений юношей и девушек с просьбой отправить их на фронт».

Хочется подчеркнуть, что их не отправляли сразу на фронт, а сначала направляли на различные курсы для получения нужных военных специальностей.

«По заданию ЦК ВЛКСМ, — говорилось в том же издании, — Читинский обком комсомола подобрал и направил через военкоматы 2385 человек в воздушные части, 2500 — в отряды истребителей танков, 1651 — в лыжные батальоны, 3013 — в различные военные училища. 3754 девушки стали снайперами, медицинскими сестрами, бойцами противовоздушной обороны. Всего за годы войны (добровольно и по мобилизации) свыше 126 тысяч юношей и девушек Читинской области вступили в ряды Красной армии».

На фронт отправлялись обученные, хорошо экипированные и вооруженные воины.

Были ли в то время косяки в работе военкоматов? Возможно, и были. Но после массовых репрессий 1937–1938 годов их было кратно меньше, ведь последствия для потенциальных воров или просто бездарных руководителей были вполне понятны.

В советский период о минусах мобилизации тех лет не писали, в постсоветский период исследователи этой темой пока не занимались. Возможно, что теперь они займутся и этим.