Непонятные пожары

Лесные и степные пожары весны 2012 года в Забайкальском крае выбились из череды предыдущих лет, когда и лес, и степь тоже горели. Этой весной резко отличаются площади сгоревшего леса. Да и от огня пострадали уже три населённых пункта.

Вчера пресс-служба МЧС впервые включила в официальный пресс-релиз по лесопожарной обстановке статистику по пожароопасному сезону. Она гласит, что с момента первых возгораний зарегистрировано 423 очага природных пожаров на площади 98,8 тысячи гектаров. Эти показатели резко контрастируют с самым успешным для региона с точки зрения предупреждения и тушения пожаров 2010 годом, когда за весь пожароопасный сезон в крае, по данным Гослесслужбы, сгорело 62 тысячи гектаров леса. В 2011 году ситуация ухудшилась – выгорело 185 тысяч гектаров леса. Но в 2012-м за месяц сгорела половина от того, что было в прошлом году. И это пугает.

Ситуация особенно неприятна после успехов 2009 и 2010 годов. Особенно 2010-го, когда вся страна горела, а Забайкальский край имел возможность отправлять своих авиадесантников на помощь другим регионам. Региональная система, перестроенная к пожароопасному сезону 2009 года – после реформирования правительства края в 2008 году – в первые два года работы действовала если не как часы, то достаточно уверенно.

Первый провал пришёлся на осень прошлого года, когда не очень привычные и несколько подзабытые осенние пожары вынудили прибегать к помощи авиадесантников из других регионов уже сам Забайкальский край. Часть причин – засуха, непотушенные костры, ветреная погода – мигрировали в весну 2012-го. Часть остались в осени – например, необычный урожай кедровых орехов. Появилось и что-то новое – например, постоянные шквальные ветра, которые в итоге вывели регион на неприятные передовицы федеральных СМИ с горящими посёлками и многотысячными площадями лесных пожаров.

Заместитель руководителя Рослесхоза Евгений Трунов, прибывший в Забайкальский край разбираться с ситуацией, в среду заявил о том, что «по непонятным пока причинам гражданское население устраивало неконтролируемые палы сухой травы, в результате чего большинство степных пожаров переходило на территорию лесного фонда».

Ключевое словосочетание здесь – «по непонятным пока причинам». После пожара в Баян-Булаке краевые власти в ходе очень странной видеоконференции с Владимиром Путиным - получили отмашку на поиск виновных в степных пожарах. Странность заключалась в том, что три человека не смогли ответить на простой вопрос премьера о том, какие службы должны были следить за распространением огня.

Этих виновных начали оперативно искать. И находить. Среди них тракторист , трактор которого не был оборудован искрогасителем. Солдат, бросивший окурок в траву. Неустановленный УАЗ с установленным уже окурком. А также линия электропередач.

Активность правоохранительных органов даже при некоторой грустной комичности происходящего выглядит совершенно логичной. Всё же масштабы бедствия от неконтролируемых палов в 2012 году перешли все разумные пределы – к сгоревшим домам добавился Цасучейский бор и ещё почти 70 тысяч гектаров лесов, которые прекрасны ничуть не меньше, чем реликтовый лес. Но настоящих виновников степных и лесных пожаров найти гораздо сложнее, чем козлов отпущения.

Понятно, что почти все лесные и степные пожары возникают по вине человека. И об этом говорится почти в каждом пресс-релизе МЧС по лесопожарной обстановке: «За прошедшие сутки были зарегистрированы 19 неконтролируемых палов растительности. Почти половина из них стали причиной лесных пожаров. При этом отметим, что палы возникают, даже не смотря на выпадающие осадки, что свидетельствует о том, что кто-то намеренно жжёт сухую траву. Напомним, что распоряжением губернатора Забайкальского края о введении режима ЧС главам муниципалитетов рекомендовано обеспечить неукоснительное соблюдение запрета на применение огня для очистки посевных полей и сенокосов, в том числе проведение профилактических выжиганий лесной подстилки и сухой травы. Следственно – в районах с большим количеством палов данное распоряжение выполняется главами районов не в полном объеме».

То есть граждане активно отжигают свои будущие сенокосы и пастбища, а ловят за руку сержантов и трактористов без портативных искрогасителей.

Самым логичным в этой ситуации был бы, конечно, не поиск виноватых, а выяснение причин происходящего. Хочется верить, что у государственной машины, представленной десятками органов исполнительной власти и федеральных структур, есть какие-то подразделения, которые не борются со следствиями, а выясняют причины происходящего. Кто-то когда-то должен выехать на место, поговорить с людьми, водки, может, с ними выпить. Для того, чтобы понять, почему граждане не слышат призывов и запретов, которые ежедневно звучат из уст губернатора, его заместителей, МЧС, московских чиновников, Гослесслужбы.

Может, гражданам не хватает телевизоров и радиоприёмников, из которых их предупреждают об опасности? А, может, у говорящих в телевизорах людей не хватает авторитета? Может, у людей просто нет времени смотреть телевизор? Или они смотрят что-то не то? Может, они не понимают масштабов грозящей опасности?

В любом случае, для того, чтобы бороться со следствием, нужно понимать причину происходящего. А её, кажется, никто не ищет. Быть может, потому что опасается искать.

И это страшнее чем даже сгоревшие 100 тысяч гектаров леса.