Легендарный «Москвич-412»: интервью с владельцем советского авто из Читы о неуловимых деталях, ремонте и семейной истории

Вы могли видеть его на улицах Читы. «Москвич-412», выпущенный Ижевским автомобильным заводом в 1972 году, до сих пор разъезжает по ним в теплое время года. За рулем — Максим Расулов, которому машина досталась от дедушки. Легко ли обслуживать автомобиль с 53-летней историей, где брать детали, а самое главное, желание и вдохновение ремонтировать непростой, но надежный «Москвич» — в нашем интервью.

— Как «Москвич» появился в семье?

— Дедушка с отцом мне рассказывали, что в Чите был на тот момент именитый автогонщик. Смог позволить себе машину и купил «Москвич».

— Гонщик купил «Москвич»? Тогда они уже поучаствовали в гонках в Лондоне?

— Да, «Лондон–Сидней» был в 1968 году, когда «Москвичи» заняли четвертое место (в командном зачете. — Прим. ред.). И наш читинский гонщик купил этот «Москвич» 1972-го года. До сих пор лежит чек от 16 ноября.

Этот гонщик под себя машину обкатал, детали подогнал по всем правилам. Ездил, потом захотел продать по какой-то причине. Дедушка увидел этот «Москвич» и сказал: «Я у тебя его куплю». И тот продал с хорошей скидкой. С тех пор он в одной семье Расуловых так и живет.

— Дедушка на нем всё время ездил? Даже зимой?

— Да, это было отдельное испытание. В «Москвичах» всегда было холодно. Тогда уже выходили «Жигули», более комфортные и теплые. А у «Москвичей» конструктивная особенность — печка очень слабая. Что с ними только не мудрили, ставили второй радиатор, утепляли салон, лишь бы сделать их более теплыми.

— Но тепло, наверное, всё равно только на передних сиденьях?

— Конечно, потому что обдув идет только под ноги водителю и на лобовое стекло.

— Ты в детстве в нем катался?

— Ни разу в жизни не катался до момента, когда он уже ко мне в руки попал. У отца был свой «Москвич» 1986 или 1989 года. Тот отчетливо помню, я учился на нем ездить.

— А когда этот «Москвич» попал к тебе в руки?

— В 2013 году я окончил школу, встал вопрос о том, что дальше делать — в армию идти или учиться. Отец сказал: «Давай мы тебя в автошколу хотя бы отдадим, у тебя права будут, они в армии нужны». Но я поступил в институт и параллельно начал ходить в автошколу. Права получил в ноябре 2013 года, начал ездить на «Карине» отца вместе с ним рядом. И такой: «Слушай, у нас же у дедушки „Москвич“ был». Он говорит: «Да, стоит. Что с ним будет?»

— Долго он стоял в гараже?

— 10 лет.

— Дедушка просто перестал на нем ездить?

— Да, в какой-то момент поставил в гараж. Потом начал туда складывать детали и оборудовал из гаража кладовку. И я говорю отцу: «Давай его достанем, буду на нем ездить первое время». Приехали, еле-еле открыли гараж, потому что всё заросло травой. Взяли лопаты, откопали ворота, которые еще и покосились, потому что петли сгнили. Ворота ломиком поддели — и там стоит «Москвич» под большим слоем пыли. Он стоял на полностью спустившей резине. Колеса подкачали, а камеры, оказывается, еще держат воздух.

Когда колеса накачивали, он стал подниматься прямо как дед, у которого кости хрустят — сначала одна сторона начала вся скрипеть, потом вторая.

Привезли аккумулятор, подцепили, думали, заведется или не заведется. Он на двух цилиндрах из четырех завелся буквально через минуту, потом подключились остальные. Решили попробовать выгнать его улицу. Резонатор сгнил, орал на всю округу, но выехал из гаража он сам.

— После этого началась эра ремонтов?

— Не ремонтов, а владения. Для начала мы купили новый карбюратор.

— Вы вместе с отцом всё делали?

— Да. Потому что я был еще студентом, денег особо не было. Какие-то копейки стипендии приходили, немного в ремонт подкидывал, но в основном-то траты были сначала на отце. Потом уже полностью на себя перевел.

Мы поменяли карбюратор, свечи, заменили резонатор, отмыли его, лишний хлам из салона и багажника выбросили. Гараж для него переделали — удлинили, поставили новые ворота, перекрыли крышу. Десять лет в гараже была дыра в потолке — любой дождь и снег стекал на «морду» машины, поэтому там появилась ржавчина.

Поменяли масло, само собой. Да и всё, потом просто начал потихоньку на нем ездить. Мы с друзьями на нем катались много. Скидывались по сотке — бензин стоил 32 рубля — и ехали по городу, куда глаза глядят. В гаражах любили поковыряться, «Жигули» друга пересобирали.

Через машину познакомился с единомышленниками и основали клуб «OldWheelsGarage». Молодые люди покупают себе «Жигули», «Волги», «Москвичи», старые японские машины и делают из них какой-то проект или восстанавливают. Есть другой клуб, который занимается конкретно восстановлением только старых советских машин: «Жигули», «Запорожцы», «Волги», «Москвичи», «ГАЗы», «Победы».

Потом начали звать на всякие мероприятия, проезд по площади на день города, автовыставки.

— Сначала было желание весь его восстановить в идеал — как будто только с конвейера, как коллекционеры делают, которые разбирают машины до винтика. Потом решил, что хочу вернуть его в заводское состояние — найти недостающие детали и убрать весь тот «колхоз» — странные доработки, которые туда поставили за все годы владения. В нем были какие-то доделки, переделки. Я всё снимал, делал по заводу, по инструкции.

Не было какого-то конкретного плана по ремонту — просто ездил. Если что-то начинало барахлить, то заменял или ремонтировал. Не потому что автомобиль плохо сделан, а потому что он уже просто стар, требует вмешательства.

Был период, когда одно отвалилось, потом другое, потом третье сломалось. Руки опускались, замучился его чинить. Отец говорил: «Ну ты пойми, ему сколько лет уже — он простоял 10 лет». А самое разрушительное для автомобиля именно то, что он стоит, потому что все механизмы должны работать.

— Ты хотел избавиться от машины или перестать ездить?

— Перестать ездить. Устал — всё ломается. Потом смирился с мыслью, что автомобиль старый, требует внимания. Принял, что он с историей: ему 53 года в этому году, 50 лет в одной семье. Хочу восстановить заводское исполнение, но с сохранением тех изъянов, которые у него остались. Не потому что денег нет, а потому что они — как шрамы у человека, его история.

Автомобиль побывал в ситуациях: в него врезались, он врезался, переворачивался, его топили; ездили на дизеле, когда встали в поле; он кого-то вытягивал, его вытягивали. Машина пережила развал одной страны и начало зарождения другой, помнит старую двухполосную Новобульварную, пустыри, на месте которых сейчас стоят микрорайоны.

Еще больше уважения к технике появляется. Не столько к тому, как собирали качественно — сейчас тоже машины нормально собирают, технологии стали более точные и надежные. Уважение больше за то, как за машиной следили — в Советском Союзе было не как сейчас, когда покупаешь машину на 5 лет в автокредит, потом по трейд-ин сдаешь и покупаешь себе другую. Покупали надолго и относились соответственно.

Говорят, что первая машина должна быть «Жигули». Это нормальная машина, хорошая: четыре колеса, двигатель, руль, она тебя довезет, куда угодно. Всё остальное упирается только в то, как ты за ней будешь хорошо ухаживать. Если хорошо, то она никогда тебя не подведет. Старые тачки именно этому учат.

Отец говорил, что какая бы поломка не была, «Москвич» всегда до дома довезет. Он будет чадить дымом, жрать топливо, не ехать дальше первой-второй передачи, но доедет. К этому автомобилю у нас всегда относились как к члену семьи.

— Имя давали?

— Моисей.

— Ты его до сих пор так называешь?

— Я его называю просто «Дед».

— Как-то раз мы додумались залить в двигатель промывку для раскоксовки. У него был пробег под 400 тысяч. Но мы не учли тот факт, что все сальники на новую химию не рассчитаны — они все просто сдохли.

Прихожу, а у меня просто лужа масла под капотом: коренной сальник коленвала умер, все прокладки проело. Заливал в день себе литр масла, на следующий день снова покупал. Чтобы всё поменять, нужно было разбирать двигатель полностью — так и решили сделать капитальный ремонт.

Мы нашли специалистов, которые согласились это сделать. Я после пар ехал к ним, они мне всё показывали. Потом после ремонта стал его обкатывать по инструкции: столько-то километров проехал, масло слил, столько-то проехал, масло слил.

Еще у него первый год пропадали тормоза — педаль нажимаешь, а она просто в пол уходит. Потому что в тормозной системе манжеты просто сгнили от старости. Как-то раз ехал на дороге, нажимаю на тормоз, у меня машина как ехала, так и едет. Увернулся от столкновения с КАМАЗом, оттормозился. Это было уже в третий или четвертый раз. Мы решили, что это уже невыносимо.

В него была залита старая тормозная советская жидкость, называлась БСК. Мы ее полностью слили, купили ремкомплект на все четыре рабочих и на один главный цилиндры. Все их пересобрали, прокачали заново систему, и вот до сих пор ездит нормально.

— Было легко находить детали?

— Раньше да. Приходишь в магазин и говоришь: «Мне, пожалуйста, трамблер, карбюратор, катушку. Что вообще на „Москвичи“ есть?» А там: «Есть вообще все. Не найдете детали для салона, что-нибудь декоративное, а по механике есть всё».

— А когда начали пропадать?

— Года два назад. Сейчас в магазин приходишь, тебя говорят: «Ты где его достал? Все на „Жигулях“ и на „Волгах“. Для „Москвичей“ ничего нету». Детали новые, понятно, не поставляются — завода ни одного, ни второго давно нет. Все «Москвичи» либо сдали на металл, либо они осели в деревнях и последние дни доживают.

Проснулся два года назад и оказалось, что у тебя не просто старая машина, а уже какое-то лютое ретро. Запаса деталей на складах не осталось. Теперь смотришь их на «Авито». Раньше ведь была такая практика, что если тебе даже детали не нужны, ты всё равно покупаешь — вдруг пригодятся. А сейчас внуку от дедушки достается гараж — он открывает, а у него там запчастей полно. Он их либо на «Авито» за бесценок выставляет, либо еще куда-нибудь.

Или в интернет-магазинах для ретроавто иногда можно что-то найти. На этих тачках катаются только реально энтузиасты. Все хотят перейти на нечто более современное. Справедливости ради, сейчас даже какой-нибудь старый японец тех лет, более современный, чем «Москвич». У нас машину делали так, чтобы человек мог ее себе позволить, и делали, по сути, из того, что есть.

В условном «американце» 1972 года были электростеклоподъемники, кондиционер, автоматическая коробка передач и V8 под капотом. У нас вот, пожалуйста: полтора литра карбюратор, и ручками, будь любезен, крути, чтобы окна открыть. Но это всё обусловлено экономическим, социальным и политическим строем каждой страны — у нас было вот так и расстраиваться из-за этого смысла нет.

Бывает такое, что подъезжаю куда-нибудь условно к магазину, на парковке «Москвич» оставляю, обратно подхожу, мужчина подходит: «У меня детали есть, от деда или от отца остались. Приходи, забирай». Еще на Wildberries и Ozon что-то можно найти.

Найти какую-то декоративную деталь всегда было нереально. Звонил знакомым из авто или мотоклуба, спрашивал, есть ли «Москвич» на разбор. Приезжал, снимал детали с этого донора, уезжал довольный.

Еще эту машину на СТО обычно не берут — это капитальная работа, которая требует больших усилий. За время, пока делают один «Москвич» со всей его ржавчиной и закисшими гайками, можно сделать в полтора раза больше современных машин, потратив меньше сил и получив больше прибыли.

— Как реагируют на «Москвич» другие водители?

— С удивлением. Машина старая, выглядит совершенно иначе, чем современные. В нем очень много хрома, обтекаемые космические черты кузова. Когда стоишь в потоке, он блестит и переливается, люди балдеют. Сигналят, поднимают большой палец, спрашивают, где я его взял.

Мужчины 50–60 лет подходят, советы дают, лайфхаки. Уважают за то, что умею с такой машиной обращаться — управлять и обслуживать. У него состояние метафизическое, которое называется:

Я не просто купил какой-то подержанный автомобиль и пытаюсь восстановить. Он в нашей семье столько лет, достался мне по наследству. В этом большая разница. Он у нас выступает как связь поколений — сына и отца, отца и дедушки. Отец на нем всё юношество провел, истории разные интересные рассказывал, как они с друзьями беспечно катались. Теперь вот моя очередь, и мне этот опыт очень нравится.