Голодный «SOS!» Сретенского судостроительного

«Я с 1981 года здесь работал. Начинал с мастеров, был начальником участка. В сдаточных командах постоянно. Мы корабли сдавали раньше в Хабаровск, во Владивосток, потому что корабли здесь строились, на понтонах перегоняли их в Хабаровск и проводили там ходовые испытания, так как там Амур поглубже», - под ногами поскрипывает прикатанный снег, мы с заместителем директора по производству Сретенского судостроительного завода Сергеем Пляскиным идём смотреть цеха.

Сам завод не обойти и за полчаса, а если останавливаться – то и за час – вряд ли. Гигант советской эпохи один из немногих, который сохранил площади и до сих пор является предприятием, которое в крайнем случае будет обязано перепрофилироваться на военный заказ.

«Мы какие только ни делали, и дома-бани, и дома-столовые, и общежития», - толпимся вокруг Пляскина, едва не цепляя рукавом за распиленные рейки и оглядываясь на сделанные на заказ корабельные детали.

Наша прогулка начинается аккурат после собрания рабочих завода, которые вот уже почти 3 месяца не получали зарплату. Они здесь и без того не велики: некоторые работницы получали по 8-10 тысяч, но и этих денег люди давно не видели. Всем собравшимся на встречу с руководством района, посёлка Кокуй и представителями забайкальского отделения Общероссийского народного фронта просто-напросто нечего есть.

Долги по зарплатам нынешнее руководство связывает с инвесторами, которые пришли на Сретенский судостроительный в начале 2015 года, однако не смогли закрепиться и уже в июле отказались от управления ССЗ. На начало февраля задолженность по зарплатам на заводе составлял более 4 миллионов рублей, тогда как, по подсчётам действующего руководства, должники завода уже обязаны перечислить порядка 10 миллионов рублей.

Отчаяние в глазах работников трудно передать словами. На встрече выступали только руководители, народ уже не гудел – слушали угрюмо, молча. Кроме завода в Кокуе податься некуда, а за плечами у многих – семьи, воспоминания о блестящем советском прошлом ССЗ и тепло надежды: «А вдруг возродят?».

«Вы нам только заказы дайте!» - роняет в толпу приехавших в делегации ОНФ кто-то из работников предприятия. Но в этом вся загвоздка – профильные заказы судов остались далеко в прошлом, а несколько уже сделанных экземпляров ржавеют в отключённых от отопления цехах. Заказчики, заключавшие контракты об их производстве, разорились ещё в начале или середине двухтысячных, не сумев оплатить и забрать заказы.

«Задолженность по зарплате в основных цехах – 2 месяца, во вспомогательных – 3 месяца. Нас сейчас ограничивают по электроэнергии сумасшедше. Тем не менее, мы выполняем заказы, завод живой», — говорит Пляскин.

По его словам, летом 2015 года, когда заводом руководили привлечённые руководством Забайкальского края инвесторы, предприятие получило заказ на ремонт двух пограничных катеров за 5,7 миллиона рублей. Заказ был оформлен не напрямую, а через договор подряда с «Центром промпоставки». В результате стоимость работ упала до 1,32 миллиона рублей.

В 2015 году на ССЗ, которым к тому времени 14 лет управлял Пётр Похитонов, правительство Забайкальского края привело инвесторов, которые готовы были вкладывать деньги в развитие завода. Новое руководство начало работать над заключением новых контрактов, однако договориться со старым собственником они не смогли, и в июле 2015 года ушли с предприятия. К предыдущим финансовым трудностям завода добавились взаимные финансовые претензии вернувшегося к руководству Петра Похитонова и несостоявшихся инвесторов.

«К августу 2015 года на предприятие вернулось прежнее руководство (руководивший заводом с 1997 года Пётр Похитонов – ред.). Выполнять эти работы за такую стоимость мы отказались», — добавил Сергей Пляскин.

В результате между заводом и компанией «Центр промпоставки» было заключено дополнительное соглашение о выплате полной стоимости ремонта, указанной в контракте с пограничниками. Деньги за эти работы до сих пор не переведены на счёт предприятия, из-за чего рабочие ССЗ несколько месяцев подряд не получают зарплату.

Не прижившиеся на заводе инвесторы заявляют о том, что согласны погасить задолженность по зарплатам работникам в 3 миллиона рублей, если дирекция выплатит сумму, которую они потеряли из-за просрочки контрактов, расходных материалов, банковских гарантий и других обязательств. Это при том, что они зашли в и без того не идеальное предприятие, на котором, по словам одного из экс-инвесторов Дмитрия Рябеца, благодаря быстрому привлечению новых заказов, предотвратили очередное и казавшееся неминуемым банкротство. Инвесторы настаивали на детальной проверке работы с финансами бывшего руководства. Однако директор ССЗ с 14-летним стажем Пётр Похитонов в восторге от их работы не был и настаивал на том, что, отбив предприятие от посягательств криминальных кругов в 90-е годы, они допустили ошибку, отдав его инвесторам.

«Вот здесь, в механическом цехе, стояли станки в три ряда, цех работал в три смены. Если раньше по 200-600 у нас цехи были, то сейчас на участках осталось 20-30 человек, - ведёт журналистов меж железяк Сергей Пляскин. – Мы можем заниматься всем, что касается металла и древесины. У нас есть станочный парк, остались специалисты по корпусной работе. Мы вагонами выпускали и отгружали здесь мебель: кухонные гарнитуры, столы-тумбы, кресла-кровати. Мебель перестали делать потому, что сначала были и другие работы, а потом рынок заполнился. Мы делаем для местных детсадов, клубов. Можем делать офисную мебель».

Мы идём мимо гор из деревянных рам, проходим мимо сварщиков, которые работают над проектом для Забайкальской железной дороги. Часть мобильных зданий для этого ведомства уже полностью собранными стоят в сторонке.

«Я с Нерчинска, у меня жена кокуйская. По основной специальности я энергетик. Поженились, на востоке работали, на судоремонте в «Советской гавани», дети у нас там родились. Потом сюда приехали. Здесь завод хороший был, квартиры давали. По дому в год завод сдавал, у него своё жильё было. Если я на востоке бегал, не мог ребёнка в садик устроить, то здесь в садиках очередей не было. Квартиру однокомнатную получил почти сразу же. К концу 80-х годов здесь практически очередей на квартиры не было, и всё это завод, - не спеша, рассказывает Пляскин. - С зарплатами проблем вообще не было: кто хотел зарабатывать, шёл на основное производство железа: в сборщики, сварщики, токари-станочники».

Котельная, раньше обслуживавшая завод и западную часть посёлка, сейчас работает вполовину мощности: отапливаются только те цеха, в которых работают люди.

«Здесь начиналась вся заготовка кораблей, в этом цехе. Здесь была линия раскроя металла, подавали в то здание, и там уже начиналось формирование корпуса, - ведёт нас замдиректора в очередной огромный ангар, по которому сегодня гуляет эхо. - Суда на реку спускали по спусковым дорожкам, как Пётр I, они у нас были деревянные. Мы слип, спусковой механизм, в 90-е годы построили, а запустить не успели, вот его и разграбили. А сделали капитально: котлован под него выкопали, оставалось только подводные работы сделать».

В лучшие годы завод выпускал по 12-14 новёхоньких рыбопромысловых сейнеров и 5-6 речных буксиров-толкачей, к которым весомой мощью страны добавлялись 1-2 военных корабля со всем вооружением.

Потирая руки от мороза, что сильнее, чем на улице, глава посёлка Кокуй Валерий Макаров показывает на очередного умирающего в стенах завода гиганта: «Во время перестройки были четыре судостроительных завода: Улан-Удэ, Сретенск, Благовещенск и завод Кирова в Хабаровске. Все кончились. Вы посмотрели бы на пароходы, которые вытаскивают для покраски. На него плюнь, и корпус пробьёшь. Но рыбакам невыгодно покупать новые пароходы. Сегодня он получил лицензию, вышел в море, отбил деньги, а новый надо строить – нужно деньги вкладывать и ждать какое-то время. Время шальных денег. Вот почему у нас и авиапром кончился, ТУ-154, и судостроение такое же».

Мы ещё долго говорили о том, кто и что делал правильно и не очень и на самом заводе, и после в поселковой администрации. Рабочие, глянув на приезжих, поправили шапки и разбрелись по цехам. Денег нет – работа, слава богу, хоть мало-мальская, но имеется.

В истории Сретенского судостроительного завода получилось так, что тянувшие предприятие на дно долговые канаты окончательно порваны не были. К ним добавились финансовые склоки старых и не состоявшихся владельцев. Пока идут судебные войны, работники у себя дома не могут поставить на стол даже чашку отваренных макарон. Это край.

По-хорошему бы в это дело – разобрать грехи старого и нового – хорошего следователя и финансиста. Это единственное, что сейчас может хоть как-то прояснить ситуацию и дать предприятию шанс на оздоровление.

Гигант, величие и мощь которого поражают даже сейчас, кажется, замер до каких-то времён. До тех самых, когда кто-то героическим решением спасёт его от крепкого сна и разрухи. Сретенский судостроительный завод в лучшие свои годы десятками выпускал речные и морские суда. Рыболовецкие траулеры принесли государству и рыбакам не один миллион тонн рыбы, военные корабли внушали трепет соперникам Союза. Теперь – крепкий сон, во время которого завод всё сильнее оплетается, как пойманная пауком бабочка, ржавчиной-паутиной.