Неизвестные детали про Шкретова, Ушака и «решалу». Сотрудник СКР вступился за Москвитина и рассказал невероятное

Познакомились мы с Михаилом Анатольевичем Поливиным в 2002 году, когда он был начальником УВД Железнодорожного района Читы, а я — следователем прокуратуры того же района. Познакомились в силу выполнения служебных обязанностей, редко виделись, но приходилось некоторые вопросы решать, на места резонансных происшествий выезжали вместе.

Андрея Владимировича Москвитина я впервые узнал в 2005 году, когда уже работал следователем прокуратуры Читинской области и у меня в производстве было дело об убийстве в Забайкальске. Тогда мне его порекомендовали как грамотного, неподкупного, честного оперативника из Краснокаменска, и он мне оказывал оперативную помощь в раскрытии этого преступления.

Потом встречались также по работе в 2007–2008 годах, когда расследовали коррупционные дела в отношении сотрудников таможни. Более плотное общение началось в конце 2012 года, когда он возглавил отдел по борьбе с организованной преступностью. Его перевели из Краснокаменска, он встретился со мной, сказал, что есть информация в отношении организованного преступного сообщества (ОПС) «Осиновские». Мы начали по нему работу с сентября-октября 2012 года, и до 2017 года общение было очень плотное. В 2013 году мы даже практически каждый день общались по работе. Это было связано с расследованием большого дела в отношении ОПС и еще семи преступных групп, входивших в него. Общее количество преступлений — 612, обвиняемых — 128 человек.

Общались только по работе. Про личную жизнь обоих полицейских знаю только отрывочно.

Про их взаимоотношения я ничего не могу сказать. Думаю, что они не больше чем коллеги по работе в силу возраста и занимаемых должностей. В 2012 году Андрей Владимирович был только назначен начальником отдела, а Михаил Анатольевич был уже замначальника УМВД.

Его задержали в октябре 2012 года по убийству трех человек — Антипина, Пономарева, Загрутдинова.

Задерживал его мой заместитель, с моего ведома и согласия. (...) Он мне докладывал обо всём. Когда у нас пошли досудебки, работа была построена так: мне скидывали допросы, и я читал их, как бы ни был занят. Плюс у нас была разработана таблица, в которую забивали всё, что пошло по сотрудничеству — все упоминания людей и преступлений.

Убийство, по которому задержали Бычкова, произошло на Арахлее, там было много свидетелей, сейчас их можно озвучить. С нами сотрудничал Игорь Новиков, криминальная кличка Бомж, он дал информацию, что Осинцев лично расстреливал Антипина и остальных в гараже. При этом присутствовали Бычков, Донцова и Момзиков, входившие в близкое окружение. Мы задержали всех троих, суд арестовал Бычкова и Момзикова. Потом нашли подход к Бычкову, он уже рассказал, что устал от криминалитета, гнета, который над ним с 90-х годов, и он стал сотрудничать с нами.

В следственном управлении никто про эту работу не знал, я докладывал напрямую руководителю Подзноеву. Никто, ни криминалистика, ни процессуальный контроль, ни курирующие заместители, вообще никто ситуацией не владел. Подзноев мне дал карт-бланш на любое задержание и арест в рамках закона, но единственное было указание — не трогать губернатора и его приближенных. Всех остальных — из прокуратуры, администрации — было можно всех кого угодно. В этом смысле генерал Подзноев мне доверял.

Сейчас Бычков мертв, можно озвучивать некоторые данные. Он начал давать показания в феврале-марте 2013 года при условии госзащиты семьи. Ему дали защиту, освободили из-под стражи и подготовили к очной ставке с лидером ОПГ Осинцевым, но так ее и не провели.

Когда всё подготовили, Осинцев сказал, что будет сотрудничать по этому эпизоду, и согласился на досудебку. Но когда его начали допрашивать, он сказал, что знает, с кем у него будет очная ставка, и было понятно из его слов, что с Бычковым разберутся.

У Бычкова была физическая охрана для семьи, потом по программе защиты свидетелей он переехал в другой город. Госзащита длилась, если не ошибаюсь, 2013–2014 годы, потом он отказался от переезда, вернулся в Читу и через 3–4 месяца был убит. Это не было местью за показания, просто он тут в какие-то разборки влез.

Вопрос Хомутову задал Москвитин: Бычкову Николай Ушаков (ранее в суде он фигурировал как криминальный авторитет Коля Ушак) весной 2013 года якобы сказал, что угон Лексуса у жены гражданина КНР Ли организовал Магомедов, а Бычков эту информацию якобы предоставил мне. Могли ли так развиваться события?

Явно Бычков не мог встречаться с Ушаковым — он был под стражей, причем не в СИЗО, а в ИВС, где ему было безопаснее. После освобождения из-под стражи дома он из-за мнительности своей даже шторы не открывал, не подходил к окнам. Боялся в магазин выйти, операм не доверял. То, что с Ушаковым встречался, — это ерунда.

Если бы Москвитину сказали про угон, то Москвитин, с его маниакальным преследованием преступников всех мастей, эту информацию принес бы нам и сказал: «Давайте отрабатывать, допрашивать, задерживать».

Однозначно не могло быть также и то, что Бычков скрыл это от моего заместителя. Всё, что он говорил Москвитину, это знал мой зам Корженко.

Ходили слухи, что Михаил Магомедов дружит с кем-то в прокуратуре, берет для нас [взятки] или что-то еще. Я бы однозначно хотел расследовать его преступления — просто с профессиональной логикой. Чтобы от меня эту информацию Москвитин скрыл — ерунда полнейшая, таблички-то вместе составляли. Я сейчас приду, подниму эти записи, там нет Магомедова.

Считаю, что я должен сказать про Ушакова. Он в близкой связи с адвокатом Александром Кулаковым. Он говорил мне, когда мы вместе возвращались из Забайкальска или Краснокаменска, что у него есть знакомый авторитет в Оловянной. Кажется, что они даже как-то породнились — какие-то кумовья, что ли.

Кулаков — адвокат [криминального авторитета] Тахи, и кто его посадил? Отдел Москвитина. Я знаю Александра Спартаковича давно, и он злой на оперативную службу, злой на Москвитина. Думаю, разве он не мог своего кума попросить дать показания на умершего Бычкова, которого нельзя допросить?

У нас не было дел ни на Шуранова, ни на Магомедова в 2012–2014 годах. Но могу пояснить. В органах прокуратуры я работаю с января 2002 года, не знаю, как корректно выразиться, но в прессе пишут, кто такой Магомедов.

Я прекрасно это знал, я его видел в краевой прокуратуре, как часто он там бывает и как себя ведет. В том числе доходили слухи, что он причастен к коррупционным преступлениям, связанным с нелицеприятными вещами в отношении органов прокуратуры. Грубо говоря, слухи доходили, что он там то ли взятки дает руководству, то ли ли мошенничеством занимается.

Более того, в 2005 году я расследовал дело в отношении группировки «Ключевских» по факту склада оружия в гараже филармонии. Он проходил как один из потенциальных подозреваемых, поскольку входил в группировку.

Шуранов Алексей Вадимович проходил по делу ОПГ коррупционеров в Забайкальской таможне в 2005–2006 году. Хотели привлекать его к уголовной ответственности, но сочли, что без предмета взятки вменить обвинение нельзя. Поэтому уголовное преследование было прекращено, а меня еще и наказали за то, что я якобы не интенсивно расследовал. Шуранов известен мне так же, как и Магомедов.

Поэтому в 2012–2013 годах в делах, которые я принимал в производство, они не фигурировали ни подозреваемыми, ни свидетелями, ни потерпевшими.

Вот конкретный факт про Магомедова. В марте 2013-го после заключения досудебного соглашения основными лидерами ОПС Осинцева был задержан бывший депутат Юрий Шкретов.

Мы уже заканчивали дело, и мне заместитель говорит, что Магомедов вымогает у Шкретова 8 миллионов якобы для меня, для закрытия дела. Я лично встречался со Шкретовым в ИВС, говорил ему: «Здесь взяток не берут, не вздумай никаких денег платить, у тебя как статья была, так и останется». Он уходит в колонию, и мы узнали, что деньги он все-таки заплатил. Вот вам конкретный факт: мошенническим путем Магомедов у Шкретова забрал 8 миллионов. Заявление у Шкретова пытались уговорить написать, но он отказался. Во-первых, был в колонии, у него могли возникнуть проблемы. Во-вторых, деньги ему вернули, когда он претензии предъявил.

Шуранов из той же серии. Были видеозаписи, как таможенники собирали деньги в течение недели и относили Шуранову. Предприниматель ему платил по 10 тысяч долларов за сотрудничество. Но это не доказали — осталось на уровне слухов.

Если бы была какая-то информация про этих людей… Во-первых, зная Москвитина, который маньяк в работе, он бы сразу вцепился. Честно скажу, что я Магомедова и сам бы хотел посадить за те слухи, которые он создал о моем ведомстве в Забайкальском крае. Если бы была информация по Магомедову, то я бы убийства в сторону отложил и отработал. Запретов по нему не было никаких.

По Шуранову, которого недосадили в 2005 году, тоже слухи распускались о коррупционной составляющей. Если бы в 2012–2013 годах кто-то из досудебщиков сообщил информацию о них, я бы точно знал, так как каждый допрос я читал лично — все они прошли через мои руки.

Мне такие факты неизвестны. Я знаю, что в 2015 году начали активно расследовать дела Тахи, в 2015–2016 году я видел Шуранова в управлении на Ингодинской. Насколько я знаю, он сотрудничал со следствием и был сильно подавлен. Я могу предполагать, что кто-то давление оказывал, но не знаю кто.

Видел в СМИ, что он стоит за решеткой, значит он сейчас как пластилин в руках оперативных служб. В колонии его жизнь ничего не стоит. Последний раз, когда я его видел, он был сильно опечален, вероятно, тем, что начал сотрудничать. Предполагаю, что в таких условиях могло быть давление от Магомедова, но утверждать не буду.

Насколько знаю, руководство Андрея Владимировича принимало меры безопасности. Несмотря на заключенные досудебные соглашения, угрозы продолжались от того же Ведерникова. Он со следствием сотрудничает, а к нему в камеру приходишь — и он кричит: «Я тебя убью, Москвитина убью».

С 2013 года много людей было посажено. И информация шла между ними [такого рода]: Москвитин — профессионал, надо что-то решать, убивать, а то он до всех дотянется, всех пересадит.

Я за него переживал, честно говоря. Я первый раз за 22 года работы в следствии увидел такого опера, который, не боясь ничего, пёр вперед. Я думал: как он за свою семью не переживает, ведь город маленький.

Сейчас так просто звучит: ОПС Осинцева. Но на тот момент было совсем непросто. Когда я отправлял своего заместителя с полицейскими, его отец переживал, звонил мне: ты куда парня посылаешь. Все знали, что Осинцев — это угроза. Принимались меры по защите следователей, по защите уголовного дела, чтобы его не сожгли — и нас вместе с ним.

1. Кто такой Ли Цзянь Цзюнь и давал ли он взятки забайкальским полицейским Москвитину и Поливину?

2. Уголовное дело на экс-полицейского Москвитина могло быть возбуждено с подачи «решалы» Магомедова.

3. Бывший забайкальский прокурор Фалилеев тормозил возбуждение дела против «решалы» Магомедова — экс-депутат Шуранов.