Махровая классика

Две скрипачки, единственный альтист на весь край и одна из лучших пианисток создали редкий для Забайкалья академический струнный квартет, ставший популярным. Квартет не классический – вместо виолончели в квартете фортепиано. Но виолончелистов в регионе нет, а играющих профессиональных скрипачей-исполнителей всего трое. Двое – как раз в камерном ансамбле. Он называется Mate, как чай.

На фото слева направо: руководитель квартета и первая скрипка – Елена Чупрова, альтист – Виктор Гришаев, концертмейстер – Светлана Жданова и вторая скрипка – Ольга Войнова.

Самая молодая участница квартета и его создатель Елена Чупрова окончила Новосибирское музыкальное училище в 2005 году. Вернулась в Читу и поступила на переводчика, но поняла, что хочет заниматься музыкой, и пришла «в сказки» скрипачкой к пианистке Светлане Ждановой в детский лекторий «Камертон». Жданова более 30 лет руководит им в филармонии, и работает концертмейстером. Она всегда мечтала играть в струнном ансамбле.

Ольга Войнова с 2000 года преподавала в Центральной музыкальной школе – преподавала и иллюстрировала. А с 15 лет она играла на похоронах – с неё как раз всё и началось – до этого скрипачей не звали. Это было в сентябре 1992 года.

О.В.: Тогда на нас реагировали, вы даже не представляете, как – люди были в шоке: стоит урна с прахом и две девчонки на скрипке играют вокализ в две партии. Дети набегут, за ними толпа народу, и все на нас смотрят. Мы так себя на экзаменах не чувствовали! Нас отпрашивали прямо с пары у директора, потому что люди устали от оркестра. Сейчас в этой сфере большее разнообразие - в Москве, наверное, и рок-группу можно. Но, кроме Москвы, ни в одном городе такого нет – чтобы скрипки играли на похоронах. Ко мне бабульки подходят и говорят: «Ты у меня играть будешь». Я говорю: «Живите!» К этому по-разному можно относиться, но это тоже работа.

Виктор Гришаев работал настройщиком музыкальных инструментов, у него профессиональное образование – окончил училище и институт искусств во Владивостоке. Он – единственный альтист в Забайкалье. Вернулся в Читу – играть было негде. А профессия настройщика всегда была востребована. Игру в квартете посчитал необычным предложением, но втянулся, «понял, что придётся остаться» – Чупрова и Войнова были очень настойчивы.

Е.Ч.: Квартет у нас не классического состава, но у нас и с виолончелями туго. Вот мы таким составом играем. Ни разу не пожалели, что с нами пианистка.

О.В.: В плане звучания – это хорошо, это оркестровый инструмент, он даёт большее заполнение. С виолончелью звучание иное. Но мы ни разу не пожалели, да, что у нас рояль.

- Как вы собрались в 2009 году?

Е.Ч.: Мы собрались на чистом порыве любви к искусству, все очень скучали именно по исполнительскому творчеству. Сначала мы с Ольгой выступили в дуэте на концерте в музыкальной школе, сыграли «Забвение» Астора Пьяццоллы, и нам понравилось. Мы созвонились и решили собрать квартет. Потом мы позвонили Виктору Леонидовичу, он очень хороший настройщик, с образованием, опыт более 30 лет. И он сначала боялся, мы все боялись – давно не играли, тем более в ансамбле. Да и квартет – это большая ответственность – из всех видов исполнительского искусства сложнее только сольное. А здесь четыре солиста и у каждого своя партия. Все понимали эту ответственность, но в итоге собрались. Мы сыгрались за 7 лет. Мы делаем это ради музыки, искусства, ради себя.

О.В.: До Mate эта ниша была пуста в нашем городе. Народные – они всегда были, большими коллективами, им уделялось много внимания; духовые оркестры, военные… А классических, академических исполнителей не было. Единственный – Григор Варданян, но он солист. А создать коллектив и играть академический вариант (формулировка заменена по просьбе участников квартета) – такого не было. Я никого не хочу обидеть, но мы хотели, чтобы со сцены играла академическая музыка, махровая классика. И у нас много любителей такой музыки в крае. Вы бы видели, с какими лицами и взрослые, и дети смотрят на квартет, как следят за звуком скрипки. Мы делаем любимую работу, и мы поддерживаем классику в крае – пусть и в таком составе.

- Почему Mate?

Е.Ч.: Хотелось, чтобы было что-то не пресное, интересное. Мы долго думали. И вот получилось Mate – лёгкий, тонизирующий напиток. Как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Мы суеверные в этом плане. У нас всё шутили – ну, назовитесь «Рябинушка». Был, кстати, вариант «Музыкальная радуга».

О.В.: Нет, ну что мы, детский коллектив? (Смеются).

- Mate – единственный камерный ансамбль в Забайкалье?

Е.Ч.: Струнный – да. У нас скоро будет второй большой концерт. Первый был 3 года назад.

- Что вы приготовили ко второму концерту?

Е.Ч.: Взяли серьёзную программу. Первый концерт был тоже сложный, а сейчас мы замахнулись! Подросли за это время. Планируем программу в двух отделениях – чисто классические, концертные произведения вроде Корелли - Concerto Grosso, Op. 3 – концерт, который не звучал в крае. Прозвучит первая часть концерта для фортепьяно с оркестром Баха, его же Бранденбургский концерт. Солировать нам будут две флейты. По всем произведениям сделано переложение, аранжировка именно для нашего состава. Мы втроём – за оркестр, а фортепианном концерте солирует Светлана Жданова.

- Спустя какое время вы начали давать первые концерты? Быстро нашли свою аудиторию?

Е.Ч.: Когда мы только сыгрались, и наши администраторы через полгода стали делать какие-то концерты, люди не понимали, откуда мы. А мы свои! Мы не шли к этому намеренно, чтобы стать единственным квартетом, всё само собой получилось. И нам приятно, что есть такой отзыв.

С.Ж.: Сразу нашли. Видимо, нас ждали.

О.В.: На работу нас принимала Галина Сыроватка (экс-министр культуры региона, - ред.), волновались, тряслись. Но нас же мало по городу – три играющих скрипача и один альтист. Просто никого нет больше.

- Почему так сложилось?

Е.Ч.: Раньше у нас был хороший преподавательский состав, но после 1995 года…

О.В.: В 1995 году я окончила музыкальное училище, меня на тот момент учила альтистка. То есть у нас уже скрипачей не было. Когда она сказала: «Я тебя выпущу и уеду», - я подумала, что это шутка. За мной учился Варданян (читинский скрипач Григор Варданян, - ред.), и ещё одна девушка. Нас буквально по одному человеку было на курс. И она уехала. Варданян, грубо говоря, выпускал себя сам. И всё. С тех пор даже педагога в училище нет. Сегодня низкий уровень преподавания в музыкальных школах – дети вырастают и даже не имеют уровня, близкого к училищу. А так как и учиться негде – многие дети ставят на этом крест. Сейчас в Чите ещё хуже. Был прекрасный педагог по скрипке - Наталья Гришаева, она и ансамбль делала, и давала хорошую подготовку.

Е. Ч.: Я от неё в училище поступила в Чите, затем перевелась со второго курса в Новосибирск, так как Наталья Ивановна говорила, что ей дать мне уже нечего. Некоторые её ученики выучились в Красноярске и остались работать там после окончания училища и консерватории, а одна девушка даже поступила на бюджетное отделение на подготовительного курса в академию имени Гнесиных. Проблема в том, что обратно музыканты не возвращаются – работы здесь нет, симфонического оркестра тоже. Оркестр в Забайкалье – притча во языцех, все его хотят, но не знают, как сделать. Многие не отдают себе отчёт, что это колоссальная, сложнейшая работа – готовить детей.

- Как сегодня складываются карьеры в музыке в Забайкалье? Вам повезло, вы успешны, выступаете. А много ли коллективов, которые не сложились?

Е.Ч.: Да, есть много музыкантов, которые пытались создавать коллективы, но всё разбивается о востребованность. Мы работаем в филармонии, у нас есть конкретное государственное задание, выезды, командировки. Если мы приедем в область – а у нас в программе есть и классика, и развлекательные, веселые произведения – то это на любой вкус. А если коллектив джазовой направленности отправить в область, представляете? Но сдаваться не стоит, из любви к музыке, к себе. У нас очень мало музыкантов, сейчас непростое время мы должны лечить души и нести высокое – и педагоги, и исполнители любых направлений. Именно филармония должна быть средоточием профессиональной музыки всех видов.

- Вы активно гастролируете? Бывали в других городах?

Е.Ч.: В другие города мы пока не выезжали – не было возможности, да и нам объективно есть в чём расти, совершенствоваться. По краю – да. В 2015 году у нас было большое событие – открытие Бутинского дворца в Нерчинске. Мы были как приглашённые гости, создавали атмосферу. По семейным обстоятельствам мы не можем выезжать сейчас надолго, но одним днём – готовы.

О.В.: Мы были в Чаре, Шерловой Горе, Сретенске, Чернышевске, Борзе. Как-то играли в музыкальной школе неоконченный квартет Рахманинова – такая тишина стояла… Филармония отправляет нас по возможности, и мы гастролируем. Единственное, что нас печалит – это то, что зарплату иногда вовремя не дают. Она и так небольшая.

Е.Ч.: Но это частности. Мы же работаем.

О.В.: Да, мы делаем то, что нам нравится, то, что мы любим. Как у нас получается – судить всем остальным. Но мы очень рады.

- Насколько сейчас тяжело в культуре? Не выровнялась ситуация с зарплатами?

О.В.: Денег нет – это всегда тяжело. У меня муж занимается организацией концертов известных исполнителей в Чите – там всё настолько упало, что иногда думаешь, на то что детей кормить. И у людей наших денег нет на билеты. Но мы продолжаем.

Е.Ч.: Сейчас время перемен. Все прекрасно понимают, что происходит, власти края понимают и работают над решением проблем. А мы будем их поддерживать.

- У вас очень разномастный состав. Как вы сработались?

Е.Ч.: Струнники с детства участвуют ансамбли, работа в команде. В этом отношении всё было ровно и чётко. Иногда было через боль – первые 3 года были сложные для нас.

О.В.: У нас все из разных поколений – между нами практически по 10 лет разницы. Мы притирались, но понимали, что атмосфера в коллективе должна быть продуктивной – можем выслушать каждого, но всегда принимаем общее решение. Все передряги оставляем за дверью.

Е.Ч.: Нам очень повезло с коллективом. С каждым можно поговорить, каждый поймёт. Три года сыгрывались.

- Где вы выступали первое время? Поменялись площадки сейчас?

Е.Ч.: Мы были задействованы в детском лектории «Камертона» - коллективе Светланы Николаевны, участвовали в музыкальных спектаклях. Были какие-то концерты с выездами, праздничные, подарочные номера.

- Вы говорили, что перекладываете музыку для камерного исполнения. Много времени занимает?

Е.Ч.: Зависит от произведения. Если хорошенько посидеть – неделя в среднем. Если лёгкое произведение – за выходные можно. Джазовые – сложнее.

Сколько времени вы репетируете?

Е.Ч.: У нас ежедневные 4-часовые репетиции. Если кому-то нужно, а, как правило, нужно, мы остаёмся после репетиции. Бывает, что спать ложишься, а в голове крутятся мысли только о работе.

В.Г.: Мы постоянно работаем над собой, мыслить стали по-другому, начали ставить другие задачи. За 7 лет легче не стало, даже наоборот, работы прибавилось.

- В чём главная сложность?

О.В.: Я сравниваю нашу профессию с хирургией. Японские учёные доказали, что игра на скрипке – самая трудная деятельность, потому что занято всё – и тело, и уши, и зрение, и дыхание, и душа. Долгая концентрация на одном и том же. Нам иногда говорят: «Ой, что вы, мы же сидим по 8 часов работаем». У всех скрипачей сердечно-сосудистые заболевания, остеохондрозы. Плюс, сложность в звуке – на пианино хоть тысячу раз нажми клавишу, как её настроили, она так и будет звучать, а на струну палец хоть чуть-чуть не туда поставь – фальшь… Работают две руки, одним ухом надо слушать, как чисто ты играешь, другим – коллег слушать. Я говорю, как у хирургов – не отлучиться, ничего. Позвонил кто, пришёл – всё, мы встали. Поэтому детям сложно учиться.

Е.Ч.: Заболевания, кстати, связаны с базой, которую дают в школах. Педагогом быть очень сложно, это тяжёлый труд. Мы все пробовали.

О.В.: Меня хватило на 3 года – до того, как ребёнок заплакал на уроке.

С.Ж.: В музыкальную школу отдают очень много детей. А музыкантов сколько? Очень мало людей, у которых музыка в душе, которые хотят поделиться ей. Я работаю в филармонии 31 год, у меня в коллективе были трубачи, саксофонисты, виолончель, скрипка. Когда-то единственная в городе профессиональная виолончелистка Наталья Назаревич, которая отработала в филармонии более 15 лет, пыталась создать коллектив, но у нас слабая база – некого было брать. Она пыталась квинтет создать – не получилось. Уровень подготовки был разный, образования. А поиграть хочется. Мы вот не берём произведения, которые не нравятся. Я люблю симфоническую музыку – не духовую, не народную, а скрипичную. Я сама занималась 3 года игрой на скрипке, училась игре на виолончели. Но нужно было делать одно дело хорошо, и я играю на фортепьяно.

- Вы говорили про народников, что их много. Вы себя не чувствуете в оппозиции к ним? Вам тяжело?

О.В.: Нет, мы относимся ко всем с уважением. Но почему только они должны играть, а мы нет?

Е.Ч.: Мы не вопреки работаем, а со всеми. Если бы ещё здесь был большой симфонический оркестр… Представьте, сидишь и играешь балетную музыку – это же фантастика! Это такая сила звука, которая тебя выключает и заставляет переживать музыку. Это терапия.

С.Ж.: Мне бы не хотелось, чтобы вы нас неправильно поняли. Это дело вкуса. Вот я пианистка,а звук баяна во мне не откликается. У меня внутри всё резонирует, например, на скрипичную музыку, меня не раздражает звук, я могла даже уснуть во время того, как мой ребёнок пиликал над ухом. А большой духовой оркестр – ну раз, два. Я не люблю «Битлз», а тяжёлый рок слушаю с удовольствием, он меня не разрушает. Именно в этом контексте я говорю. Мне 50 лет, когда я была маленькая, культуры здесь было больше, в театр ходили в бархатных платьях, в перчатках. Но даже тогда в Чите можно было послушать хорошую симфоническую музыку раз в год, или раз в лето – в драмтеатр сходить на оперу или оперетту. И больше Читу такой музыкой никто не баловал. Надо памятник поставить виолончелистке Назаревич. После неё единично Григор играл, и вот, слава богу, девочки созрели.

Но и позиция культуры всегда была какова? Начиная с перестройки, каждый коллектив должен был приносить прибыль. А кто принесёт, когда по деревням поедет? Это естественно и нормально – народники. А такая база, как наша, академическая, всю жизнь существовала за счёт государства. И пока филармония будет государственной, мы будем. Но ведь и людям нравится, что мы делаем, они просто этого не видели. В деревни приезжаешь – они замирают. Музыка влияет по-другому.

О.В.: Раньше никому ничего в Чите не надо было. Сколько сюда педагогов заманивали?

Е.Ч.: Как на поднятие целины.

О.В.: Никто не ехал – кто квартиру даст, кто обеспечит зарплату?

- К вам привык забайкальский зритель? Какую отдачу вы получаете?

Е.Ч.: Был случай – после концерта ко мне подошла женщины и спросила, не семья ли мы. Она думала, что это папа, мама и дочки.

О.В.: Семейный квартет!

- Вы говорили про разный уровень. Работаете над повышением квалификации?

Е.Ч.: Мне очень повезло. Со мной занимался Григор Варданян, я поступила в Красноярскую консерваторию. Я оттуда очень много привожу, ребятам рассказываю, и они тоже начали развиваться. Им нравится, это колоссальное значение имеет.

- А мечтали вы с кем-то посотрудничать?

Е.Ч.: Немецкий скрипач Захар Брон. Мне бы было интересно попасть на мастер-класс.

- Насколько распространена такая практика в мире музыки? Нужна она? С.Ж.: Не очень распространена. Мы когда собрались, поработали, Лена поступила к Красноярск. А вообще музыкант – это самосовершенствование на протяжении всей жизни. Кто-то покажет, каким пальчиком сыграть – а в остальном ты сам, один – в углу где-нибудь сидишь и занимаешься. Берёшь более сложное произведение, учишь его и растёшь. Насколько справился – настолько и вырос.

Второй концерт Mate совсем скоро. В этот раз будет ощутимая разница – раньше музыканты играли на личных китайских скрипках, «потому что советские проще в печку кинуть». А около двух лет назад филармония купила две скрипки – копии скрипки Гварнери 1710 года, которые сделали по заказу в Германии. Разница слышна не всем, говорят музыканты. Но когда весной был кинофестиваль, и квартет играл в фойе, мимо проходила делегация, в которой был композитор. Он остановился, когда играли танго Якоба Гаде, дослушал и спросил: «У вас скрипки одного мастера?» Со слов музыкантов, он был в шоке от того, что «в какой-то Чите играют такую музыку на таких инструментах».

Некоторые фразы и подзаголовок были заменены по просьбе участников квартета после публикации.