Медвежьи лапы, ошибка приставов, плитка из КНР на пл. Ленина — обзор недели

На уходящей неделе ИА «Чита.Ру» дважды писало про судьбы федеральных автомобильных трасс в Забайкальском крае. Так, начальник планово-экономического отдела Упрдор «Забайкалье» Татьяна Андриенко сообщила нам о том, что Росавтодор в 2013 году выделил на содержание трёх федеральных автомобильных дорог в Забайкальском крае в 1,4 раза больше средств, чем в 2012 году - 847,5 миллиона рублей.

Так получилось, что прямо перед новостью об увеличении финансирования был опубликован текст, в котором руководитель новосибирского отделения Федерации автовладельцев России Владимир Кириллов заявил, что трасса Чита — Хабаровск на всём своём протяжении разваливается. «Её нет практически. За Читой – провалы в дороге, и практически на каждом километре стоят по одному-два знака ограничения скорости до 50 километров в час. Видно, что машины просто ударяются днищем и вываливаются с трассы. Ехать там на большей скорости невозможно. Провалы такие, что мы хлопали сами днищем. С местными жителями разговариваем, они подтверждают тот факт, что дорога разваливается. Если начать ремонтировать, то я не представляю, какие должны быть масштабы ремонта. Это сотни километров развалившейся дороги», — говорил Кириллов.

Я годами наблюдаю за тем, как в Забайкальском крае строят и ремонтируют федеральные трассы, примерно представляю объёмы финансирования и их динамику, десятки раз ездил по всем трём трассам от Читы и до границы с Амурской областью, Бурятией и Китаем. Я помню федеральную трассу Чита - Хабаровск до строительства новой дороги и могу предположить, что Владимир Кириллов несколько критичен – всё же новая дорога по сравнению с тем, что там было раньше, это небо и земля. Для меня это самая настоящая гоночная трасса.

Но все остальные федеральные дороги в Забайкальском крае находятся в таком состоянии, что я бы на месте чиновников Росавтодора, которые в последнее время раз в год катаются тут на красивых джипах, серьёзно задумался не объёмах финансирования, а вообще о смысле жизни. Ибо федеральная трасса Чита – Иркутск и федеральная трасса Чита – Забайкальск – это убогие асфальтированные тропинки, по которым каждый день с серьёзным риском для жизни ездят тысячи водителей.

На прошлой неделе я проехался от Читы до отворота на Красный Чикой в Баляге. Это примерно 420 километров. Для поездки использовался автомобиль Honda Fit – не джип, но и не «Жигули». Для меня это был лёгкий отпуск в конце недели, и я рассчитывал получить удовольствие от поездки. Но в итоге уже к отвороту единственное, чего мне хотелось – это вылезти из машины и уснуть в траве. Поездка по трассе Чита – Иркутск на приличной скорости на малолитражке – это серьёзное испытание и для водителя, и для пассажира.

Безусловно, на этом промежутке постепенно появляются какие-то новые участки, что-то ремонтируется, строятся новые мосты – всё же увеличение финансирования и так далее. Но всё равно 90% трассы нужно не ремонтировать даже, а полностью переделывать. Хотя бы так, как это было сделано на трассе Чита - Хабаровск. Ибо даже с увеличением финансирования в 1,4 раза у меня всё больше крепнет убеждение, что Росавтодор вместо нормальной работы занимается глобальным ямочным ремонтом в федеральном масштабе. Только если в Чите дорожники заделывают дырки диаметров максимум несколько метров, то на федеральных трассах латают куски протяжённостью в лучшем случае несколько десятков километров. Что в масштабах трасс протяжённостью под тысячу километров – тот же ямочный ремонт: пока заделаешь в одном месте, развалится в другом.

На этой неделе судебные приставы арестовали счёт читинки на сумму более 300 тысяч рублей и сняли с него имеющиеся средства в размере 60 тысяч рублей, решив, что женщина является должницей.

Такое неприятное совпадение. У двух женщин полностью совпадает имя, фамилия, отчество и дата рождения. Но одна — законопослушная, работающая, а вторая — в федеральном розыске, дети в детском доме, алименты не платит. Тем не менее, перепутать этих женщин, по меньшей мере, странно. При том, что законопослушная читинка уже трижды объяснялась с приставами, и письменно, и устно, - что она не та, кто им нужен.

Вся эта история мне напомнила один эпизод из детства. Как нас с сестрой-двойняшкой привели к стоматологу, которая перепутала карты и начала лечить моей сестре здоровый зуб. То есть в карте стоял номер зуба, который нужно было лечить мне, врач, прочитав мою карту, рассверлила Ане здоровый зуб. Когда Аня с багровым лицом вышла из кабинета, мама заглянула ей в рот и увидела, что ей лечили совсем не тот зуб, который нужно было. Тогда мама с возмущением вызвала врача в коридор. Лучшая защита — нападение, врач кричала: «Так у вас, что, их две? И зовут их похоже? И фамилия одна? Откуда я должна была это знать?». Должна.

Должна читать карту, разговаривать с ребёнком, в конце концов — отличать больной зуб от здорового. Я уверена, что право на подобные ошибки не имеет никто.

То же самое здесь, с судебными приставами, которые ни за что лишили человека заработанных денег. Теперь банковскую карту с деньгами восстановят только через месяц. Не удивлюсь, если эти же судебные приставы остановят законопослушную читинку где-нибудь на границе, на пути в отпуск. Неужели так сложно быть более внимательными и ответственными?

Новость про лапы медведей, которые забайкальцы пытались провезти в Китай, - это что-то невообразимое по набору эмоций.

Естественно, жалко медведей, которым эти лапы принадлежали. В репортажах китайских телевизионщиков видно, что отдать жизнь за ценимый китайцами деликатес пришлось, в основном, маленьким пушистым медвежаткам. Но и больших зверюг жалко не меньше. Ведь этот символ России сопровождает русского человека с самого рождения. Кто в детстве не слушал сказок про доброго, но глуповатого, мишку и не имел маленького медвежонка с поролоновым пузом? Сотни рассказов и десятки картин про жизнь и повадки медведей написаны русскими писателями и художниками. Да в конце концов, даже на обидных карикатурах западных художников мишка изображён по родному — сильным, ленивым, неловким.

С другой стороны, жалко и мужиков. Поступок их нарушает законы двух стран, а с учётом значимости медведя — вообще тянет на кощунство. Тем не менее, даже думать про пожизненное в китайской тюрьме мне страшно. Задумайтесь на минутку, каково это - провести жизнь среди пахнущих, сморкающихся, громко и непонятно разговаривающих людей. Круглосуточно ощущать запах их тел и специфичной еды. Испытывать давление просто потому, что ты русский. Джон Крамер из «Пилы» был бы в восторге.

Но больше всего в этой ситуации жалко Россию. Как бы то ни было, люди, а тем более медведи, — песчинки в культурном слое, который отложился за последние двадцать лет на теле стране. Всё произошедшее — лишь результат упорной работы. Перед этим россиян долго учили: «Деньги — главное» и если ты не можешь их заработать, то ты лох. Учили воровать и брать взятки. И отлично научили. Я ни за что не поверю, что российские таможенники просто не заметили две сотни лап. Торговле с Китаем россиян тоже отлично научили — едва пал железный занавес, россияне с радостным воем потащили восточному соседу металлолом, древесину, нефрит и теперь вот куски своего символа. И страна в этой ситуации похожа на большого медведя, которого злые люди загнали в угол и больно выдирают у него куски шерсти. Медведь орёт от боли, но из-за неуклюжести своей ничего не может сделать, понимая, что вот-вот у него оторвут лапы и оставят подыхать в луже крови под собственный рёв.

Федеральный инспектор Баир Жамсуев на этой неделе был назначен координатором предстоящих краю избирательных кампаний, что, по моим ощущениям, создало прецедент в масштабах страны.

Выяснить, кто определил Жамсуева координатором, не удалось ни в региональном отделении «Единой России», ни в пресс-службе заксобрания, распространивших пресс-релиз о новой миссии Баира Жамсуева, ни в пресс-службе врио губернатора Константина Ильковского, который в этом релизе говорит, что «сложно придумать более подходящую кандидатуру».

Как прокомментировал ИА «Чита.Ру» сам Жамсуев, его никто не назначал, а просто «попросили». А координация будет больше моральной: чтобы все разумные политические силы объединились, а Забайкалье не превратилось в поле для политической битвы.

При том, что любой федеральный инспектор является федеральным государственным служащим и входит в состав аппарата Полномочного представителя Президента Российской Федерации, а Жамсуев, кроме того, не только состоит в партии «Единая Россия», но и входит в её исполком, уровень принятого решения означал, что кандидатура не могла не согласовываться с администрацией президента, а также с региональными властями – как исполнительной, так и законодательной.

Неофициальная реакция отделений политических партий, не являющихся «Единой Россией», демонстрировала, что с ними никто ничего не согласовывал, но официальных заявлений о том, что это крайне странное нововведение в выборы – никто не делал. Быть может, все заняты муниципальным фильтром, преодоление которого может оказаться несовместимым с возмущением. Но вообще, это крайне странно, что и коммунисты, и «Гражданская платформа», которой, кажется, сам Прохоров велел, политкорректно закивали навстречу координатору. Потому что одно дело мораль, а другое – явный конфликт интересов.

При этом более подходящую кандидатуру, действительно, придумать непросто. Ироничный и уверенный в себе, Баир Баясхаланович долгое время успешно возглавлял Агинский Бурятский автономный округ, и, хоть и работал потом в Москве и в Чите, неоднократно признавался, что та работа была самой любимой. Это умный и сильный политик, по неизвестным соображениям скрывающийся за собственным аппаратом и завесой непубличности, который при желании наверняка мог бы составить конкуренцию главе региона - что до назначения Ильковским врио, что после. И, конечно, слишком серьёзная фигура в масштабах Забайкалья, чтобы просить его «присматривать» за выборами.

Отсюда ещё более неприятно ощущение, что Ильковскому неуверенно так, что понадобилось городить дополнительные огороды. Которые, конечно, спасут край от политической битвы.

Плитка на площади достигла того состояния, когда сообщения о ней появляются в ленте «Чита.Ру». То есть совершенно износилась, разбилась и начала проваливаться сквозь землю. Вообще-то, туда ей и дорога. К ядру планеты, где в предельно высоких температурах она сгорит быстро и бесследно. Я люблю нашу площадь, хотя люди постарше говорят, что раньше она была во стократ красивее. Люблю её голодные толпы голубей, люблю её за возможность посмотреть на несколько километров вдаль в сторону Батарейной сопки или Кенона, за окружающие её здания штаба, телеграфа, церкви и мэрии. Честно говоря, мне не очень нравится гальюн в её юго-западной части, но объективно он нужен, особенно в дни народных гуляний. Не всем нравится жар-птица, но летом она ловко удерживает целую полянку цветов и зелени, а это хорошо. Чужеродным выглядит вагончик милиции (а, точно, полиции) у фонтана, но он тоже очень нужен, и если уж у них такой пункт, то пусть будет такой. Но я никогда не принимал и не приму это плитку с китайскими иероглифами. Мне несколько раз переводили их значение, но я так и не запомнил. Сам факт того, что кто-то в своё время умудрился найти тротуарную плитку с иероглифами и выложить ей главную площадь русского, сибирского города – свидетельство того, насколько плевать было тем, кто реконструировал площадь ровно 10 лет назад.

Уместно вспомнить, что две недели назад в гордуме средства, запланированные на выполнение наказов избирателей в 2014 году (более 2 миллионов рублей), решили направить на подготовку проектно-сметной документации для реконструкции площади имени Ленина. Как думаете, сколько лет понадобится на доведение новой реконструкции до конца?

На этой неделе одним из ключевых событий для меня стало появление в городе Краснокаменске большого портрета, нарисованного в стиле граффити во всю стену дворца культуры «Даурия». Те, кто не знаком с историей ППГХО - главного уранового предприятия страны и историей города, который был построен рядом с комбинатом, наверняка бы не поняли и не догадались, чьё изображение украсило стену ДК. Но для самих краснокаменцев всё гораздо очевиднее: о первом директоре Приаргунского горно-химического объединения со звучным именем Сталь и фамилией Покровский знают абсолютно все жители города.

Кто-то скажет - что за коммунизм, что за культ личности, как в советское время? Согласен, вы в чём-то будете правы. Традиции социалистического трудового духа, которые всячески рушились в 90-е годы, в Краснокаменске по-прежнему сильны. Например, вдоль проспекта Шахтёров сегодня стоят щиты с фотографиями передовиков производства. И даже депутат Государственной Думы Владимир Поздняков, побывавший в апреле 2013 года в Краснокаменске, отметил, что город, как кусочек СССР, и чем-то похож на города Северной Кореи.

Тот факт, что ППГХО сегодня работает и развивается, город цветёт, а главное, живёт - заслуга Сталя Сергеевича и его, как это модно говорить, команды. Это не тот человек, который приехал на всё готовое и стал просто руководить, не глядя, подписывая бумаги, как это бывает в наши дни. Приехал он на пустое место, где люди жили в вагончиках среди голой степи, трудился сутками, координировал строительство, лично держал отчёт перед Москвой. Поэтому сегодня в Краснокаменске есть парк и проспект Покровского, на улице и в одной из школ установлены его бюсты, есть памятная доска, а в честь его дня рождения в городе высаживают целые сосновые аллеи.

Говорите - почему портрет?. А почему нет? Для города со славным прошлым и достойным настоящим, на мой взгляд, это не перебор, а дань уважения своему основателю.

Численность сельского населения Забайкальского края с Всероссийской переписи 2002 года до переписи 2010 года снизилась на 19% или почти на 86 тысяч человек. Конечно, эта новость на минувшей неделе особенной новостью для меня не стала – не раз бывал в районах и видел, что там с каждым годом остаётся всё меньше и меньше людей. Тем не менее, пройти мимо неё мне оказалось очень сложно.

Каждое лето с первого и до девятого-десятого класса я проводил в деревне у бабушки с дедушкой в Ононском районе. Каникул под мычание коров, кукареканье петухов и вечернее распитие парного молока я всегда ждал с нетерпеньем.

Первые свои выезды к дедам помню плохо, но всё же что-то ещё держится в памяти. Помню, как с утра пораньше меня будил рёв трактора соседа, который с 6-7 утра выезжал на какие-то полевые работы: то ли сено косить, то ли поле пахать. Помню, как бегал в пекарню за свежеиспечённым хлебом, полбулки которого уминал по дороге до дома. Помню, как с дедом, дядькой и старшим двоюродным братом, когда наступала их очередь, ездил пасти деревенское стадо коров. Сколько их было, не помню, но не меньше 200, это точно.

Год от года в родную деревню я возвращался с всё меньшим и меньшим энтузиазмом. Уже не приходилось ходить за хлебом – пекарню в конце 2000-х разбили, сосед не заводил трактора – сам спился, машина сгнила за ненадобностью, а пасти 30 коров уже и смысла не было. В этом году во время поездки в деревню я проводил в последний путь своего дедушку.

С предыдущего моего посещения местного кладбища оно прилично разрослось – забор отодвинули на несколько метров. Судя по надгробьям, хоронят, в основном, стариков. Здесь, видимо, и закончится история моей родной деревни, а как жаль...