Предлагал показать, где спрятано золото, но его расстреляли

«Мне известно, где похоронены золотоносные пески с большим содержанием золота, а это место обозначено как обрыв. В деле замешаны геологи, оперативные работники и прокуратура Магадана! Затребуйте планы шахт, и я укажу, где оно укрыто...» — писал в многочисленных письмах матёрый зек Владимир Даумов. Но кто ж ему поверит? Хотя...

Это блог о громких преступлениях и занимательных событиях прошлого, которые происходили в разные годы в Забайкальском крае и не только. Автор — пресс-секретарь Забайкальского краевого суда Виктория Михайлюк — будет теперь рассказывать о них не только на страничке в Instagram (запрещённая в России экстремистская организация), но и на «Чита.Ру».

Владимир Даумов родился в 1928 году в Амурской области, получил для того времени неплохое образование — окончил железнодорожный техникум. Был весьма начитан, и его грамотность очень часто становилась предметом насмешек окружающих Даумова работяг. «Заумов», — смеялись они.

Первый раз его осудили за кражу в 1947 году — дали 3 года, затем в 1950-м: работая слесарем, убил в драке начальника смены — срок вырос до 8 лет. Отбывая наказания в Юзлаге (Юго-западный исправительно-трудовой лагерь) в посёлке Сеймчан Магаданской области, работал на добыче золота в самых тяжёлых условиях. Всё время писал дневники, рассказывая о таких же, как он, заключённых: эстонцах, латышах, поляках — тех, кто воевал за фашистов, тоже ссылали на рудники.

Упоминает он о своей дружбе с финном, который в мирное время был химиком и, разработав парфюмерный состав, неплохо заработал на этом на родине. Финна вскоре насмерть придавило вагонеткой.

В ту пору Даумов и заметил, что «золотая лихорадка» охватила тех, кто должен был до песчинки сдавать в копилку государства. По его словам, геологи, увидев, что жила гораздо богаче предполагаемого, и договорившись с местной властью, стали складывать излишки в укромном месте. «Это же самое страшное, если наше золото контрабандой уйдёт за границу!» — писал он.

В 1951 году вновь в драке Даумов зарезал вольнонаёмного рабочего, и срок опять увеличился — до 10 лет. Теперь его отправили в лагерь на Индигирку в Якутию. Снова шахты, только теперь угольные. Даумов решил: он объявляет непримиримую войну режиму. Постоянно его нарушал в мелочах: пререкаясь с конвойными, не соблюдая правила лагерного распорядка.

В 1952 году он пошёл ва-банк — добыв капсюли и аммонит, сделал самодельную бомбу и, закрепив на теле, прорвался к начальнику в кабинет, где в тот момент было ещё несколько офицеров. Чудом удалось избежать взрыва, хотя капсюли сработали. После этого новый приговор и новое наказание — 18 лет лишения свободы, из них 2 года тюрьмы.

«Повезло» с буйным сидельцем администрации Нерчинской тюрьмы. По прибытии туда он сразу потребовал бумагу и карандаш. Позже к следственному делу приобщили более 200 листовок антисоветского содержания, которые Даумов писал на курительной бумаге и ночью выбрасывал из окна камеры: маленькие невесомые листочки разносило за пределы ограждения территории тюрьмы. Мелким убористым почерком было написано: «Граждане! В Нерчинской тюрьме произвол. Люди, доведённые им, колют на лбу надписи: «РАБ КПСС» и накладывают руки на себя...»

Много читая в тюрьме, он из выданной в камеру газеты вырезал портрет Хрущёва и приклеил его в углу на стену над «парашей». Даумов жаловался на всё: суп жидкий, в кашу ему кидают мелкие стёкла, хлеб чёрствый. Периодически он объявлял голодовку и кричал о произволе в форточку камеры. В итоге ему предъявили обвинение в совершении ряда преступлений против порядка управления.

Читинский областной суд приговорил его к расстрелу. Даумов отказался от адвоката и защищал себя сам. На суде он цитировал Генри Уинстона — деятеля американского рабочего движения, сравнивая тюрьмы СССР и США, и вновь вспоминал о золоте, которое упрятано в Магаданской шахте. Приговор Читинского областного суда отменили, и дело вновь отправили на рассмотрение в ином составе суда.

Второй приговор — снова расстрельный. Даумов отказался просить о помиловании, он писал: или свобода, или расстрел. «Не смотрите на бумажки, смотрите на живого человека», «Если кто-либо по своей не прозорливости лошадь назовёт верблюдом, то у неё горбы не вырастут». На последнем листе — его стихотворение, которое называется «К Партии»:

Родился я и рос в стране социализма,

Теплом дыханья твоего согрет.

И пусть в моей ещё короткой жизни

Я не всегда по моде был одет,

Пусть не всегда угнаться мог за модой,

Купить костюм завидной красоты,

Но что мои лишенья и невзгоды?

Сравнить с тобой, что испытала ты...

В семнадцатом году полунагие

Твои сыны в извилинах траншей

Всё испытали: ночи штурмовые,

Щемящий голод и тифозных вшей.

Победу одержала, а в наследство

Тебе оставил русский капитал

Разруху — Петропавловскую крепость

Да грязный Александровский централ...

А надо жить! С отцовскою любовью

И с материнской ласкою простой

Ты к моему склонялась изголовью,

Оберегая сон мой и покой.

Страна росла, и крепла, и мужала,

Ведомая рукой большевиков,

И выросла в Великую Державу —

Россия: Мать бесправных мужиков!

Я куртку ватную совсем ещё недавно

На новый дорогой костюм сменил,

Но кланяюсь тебе я благодарно,

Что гордо и богато жил.

Мне далеко до звания поэта,

Но чист и неподкупен мой язык.

Пусть нет в моём кармане партбилета.

Я твой, я беспартийный большевик!

Последнее желание Даумова было таким: «Если мои родственники будут интересоваться мной, прошу сообщить им, что я иммигрировал за границу и там погиб в Испании, выступая против режима Франко. Помилование пишут те, кто признал себя виновным и просят им оставить жизнь. Застрелить прошу в сердце, чтоб я смог это осознать в последний раз. Я желал бы попасть в матушку-землю, пока она тёплая».

Даумова расстреляли зимой — 6 декабря 1962 года.