Не успели сдать, а уже загадили. Во что превратился парк МЖК в Чите еще до завершения благоустройства

Парк МЖК в Чите вот-вот сдадут — официальное открытие запланировано на 9 октября, а с 30 сентября его частично открыли для посещения. Впрочем, для вандалов хватило и недели — вдоль дорожек появилась грязь, а на арт-объектах нецензурные надписи. О том, что там происходит, рассказала колумнистка Любовь Никитина. Далее — от первого лица.

Чита — грязный город. А виноваты в этом Инна Сергеевна, Александр Михайлович и Петр Кузьмич. Кто такой Петр Кузьмич? Да кто ж его знает. Неважно. Главное — свалить вину на другого и обелить себя.

Ничего хорошего здесь не делается! Фраза, набившая оскомину похлеще кислого яблока, читать которую надо яростно и с отчаянием в голосе. Кто виноват, вы уже знаете. Известно и о благоустройстве парка МЖК. Официально праздничную ленточку еще не разрезали, но ворота уже открыты и мусор на территории накидали. В парке гуляют мамы с колясками, гуляют с собаками, на самокатах рассекают парочки. Прогулялась и я: без детей, без собаки, без самоката. Вечером тут отдыхает молодежь, оставляя после себя пустые банки из-под энергетиков и пачки от чипсов. Возле скамейки кто-то разбил синюю бутылку, чуть дальше валяются две половинки съеденного арбуза, на дне которых пируют мухи. Даже внутри горки-куба умудрились оставить убогие надписи.

Казенная территория — значит не моя. В благоустройство вложены не мои деньги, не мой труд. Видимо, так считает общество. И рисует на новых отполированных столиках нечто возвышенное.

— Алло, — как же хочется надеть половинку арбуза на голову обществу и постучать, — это построили для тебя.

Вокруг парка нужен 10-метровый бетонный забор без входа. По периметру не хватает колючих кустов, а в маленьких бы окошках нарисовать то, что нарисовано на деревянном столике. И не пускать в парк никого и никогда.

— Скорее бы там камеры подключили, чтобы этих свиней наказать! — ожил на днях домашний чат.

Соседи недавно схлестнулись о собаках и мусоре. Получается, без камер мы, простите, свиньи. Свинья роется в грязи, потому что не знает другой жизни. Но мы же, черт возьми, знаем. Видели Летний сад в Питере или Заельцовский парк в Новосибирске. Неважно, видели по телевизору, в интернете или вживую. Понимаем, как чисто должно быть, и выбираем, осознанно выбираем, превратить собственный двор в свинарник. А потом включить нытье обделенной жертвы и поиск виноватых: у нас всё плохо.

Просили парк — вот парк построили. Не в Новосибирске, не в Питере, построили здесь — дома, под носом. И первый порыв — не погулять, не порадоваться, а втихушку испортить то, что создано чужими руками? Разломать, загадить. Чтобы доказать что? Свою безнаказанность? Свою крутость? То, что вы творите, — не крутость, это дикость. И знаете, бетонное ограждение — не сарказм, а единственное, что сработает с тем уровнем сознания, который демонстрируется в городе.

В парке разговорилась с рабочим, который недавно сделал замечание юным художникам. Знаете, что он услышал в ответ?

«А че такого?» Взять бы за шиворот и привести такого умника к родителям. Но, увы, чревато. Нарушается творческое эго «художника», его право на самовыражение. И модные личные границы тоже нарушаются. Смотришь вокруг и понимаешь, что мусор не на улице. Мусор в головах под половинкой арбузной корки, и слово «совесть» давно стерто из внутреннего словаря.

Камеры не научат уважать город. Они заставят бояться. Но чистота начинается не со страха перед штрафом. Она начинается со стыда. Перед соседом, перед прохожим, перед собственными детьми, которым останется в наследство не парк, а помойка. Эту помойку дети будут считать домом. Только научили их так жить не Инна Сергеевна и не Александр Михайлович. Сложно поднять город, когда в свинарнике его пытаются опустить до своего уровня.

Большинство отдыхающих в парке — не хозяева этого города. Они его мусор. В прямом и переносном смысле.