«Железка» для всех – директор ДКБ о доступности коммерческой медицины Читы

Дорожная клиническая больница (ДКБ) в Чите воспринимается как учреждение, немного вырванное из общего контекста регионального здравоохранения — огромные корпуса за красивыми заборами, чистые холлы, кажущаяся очевидной элитарность, созданная железной дорогой для своих сотрудников и тех, у кого есть средства лечиться за деньги.

Без ДКБ не представляют своей жизни мои знакомые и родственники, работающие на ЗабЖД, а те, кто не имеет отношения к дороге, в критической ситуации ищут знакомых, чтобы попасть в клинику на Горбунова и Ленина. При этом руководство клиники уже несколько лет довольно масштабно доказывает, что учреждение открыто для всех, а для того, чтобы получить тут высококвалифицированную медицинскую помощь мирового уровня, часто не нужно ни денег, ни связей, ни удостоверения сотрудника Забайкальской железной дороги.

О том, что на самом деле представляет из себя Дорожная клиническая больница на станции Чита-II, о конкуренции в региональном здравоохранении и кадровых проблемах ИА «Чита.Ру» рассказал директор ДКБ Пётр Громов.

Пётр Владимирович Громов — директор Дорожной клинической больницы на станции Чита-2 ОАО «РЖД». В 2001 году окончил лечебный факультет Читинской государственной медицинской академии по специальности «Лечебное дело», в 2003 году – клиническую ординатуру. В 2003-2011 годах работал в городской клинической больнице №1 врачом анестезиологом-реаниматологом. В 2011–2013 годах возглавлял отделение анестезиологии-реанимации в Забайкальском краевом перинатальном центре. С января 2014 года по апрель 2015 года был директором Забайкальского территориального центра медицины катастроф. С апреля 2015 года - директор ДКБ. Член совета Забайкальского общества анестезиологов-реаниматологов. Женат, воспитывает сына.

- Дорожная больница воспринимается как лечебное учреждение для сотрудников РЖД и коммерческая клиника. Но я понимаю, что вы работаете и с ОМС. Что из себя представляет Дорожная больница в настоящий момент в Чите?

- Такой стереотип есть. В простонародье мы продолжаем называться «железкой», «дорожкой», и, к сожалению, все наши усилия пока не могут перестроить такое восприятие людьми больницы как закрытого учреждения. Мы открыли двери для всех, но люди к этому ещё не готовы. Мы в течение года везде пишем и говорим о том, что мы открыты для всех, это наш лозунг, но мышление остаётся.

Хотя у нас и в советские времена дежурство было два раза в неделю, мы оказывали помощь всем нуждающимся, которых привозила скорая помощь, и которые сами приходили. Сейчас за нами закреплён один дежурный день – четверг, когда мы принимаем всех нуждающихся в экстренной помощи.

- Это по ОМС?

- Да. Наша больница с самого начала, уже 25 лет, работает в системе обязательного медицинского страхования и оказывает помощь по полису ОМС с момента появления первых полисов, законов и нормативных актов организации этой медицинской помощи.

- То есть можно просто прийти к вам с полисом ОМС?

- Совершенно верно! Об этом мы и говорим. Мы не закрытое учреждение.

- Но надо получить направление в своей поликлинике?

- Да, необходимо обратиться к врачу по месту жительства и получить направление на обследование или лечение в Дорожную больницу.

- Это, надо полагать, не так просто?

- Доступность медицинской помощи в рамках медицинского страхования – это тема отдельного разговора. И мы об этом тоже говорим. Необходимость просветительской работы и поставила перед нами такие задачи, как более активная работа с жителями Читы и края, в частности, с начала года мы запустили регулярную авторскую программу с Алексеем Аликиным в прямом радиоэфире ГТРК «Чита». Ежемесячно мы общаемся с забайкальцами, рассказываем основные понятия получения медицинской помощи в рамках обязательного медицинского страхования.

- Что из себя представляет больница? Из каких подразделений она состоит?

- Дорожная клиническая больница – многопрофильный стационар. Это несколько локаций - хирургическая площадка на Ленина, глазные отделения, реанимация, центральная лаборатория и операционный блок, который обслуживает все основные хирургические отделения: хирургия, гинекология, травматология, урология, оториноларингология. Исторический фундамент формировался здесь, и здесь находятся здания разных годов постройки.

Ещё один стационар находится на Горбунова, 11 - терапевтические корпуса, поликлиника с 2015 года, где мы реализуем совместное соглашение с министерством здравоохранения. И мы прикрепили совместно с минздравом население всего Железнодорожного административного округа, создав там хорошие условия для получения медицинской помощи. В той поликлинике, которая находилась в общежитии на Недорезова, не было ни рентгена, ни лаборатории, ни стоматологии, ни женской консультации. Сейчас это всё в одном месте, в одном корпусе, соответствующем всем требованиям. И терапевтический корпус, где работают отделения терапии, нефроэндокринологии, неврологии и кардиологии. В марте мы создали и открыли там отделение рентгенэндоваскулярных методов лечения, получив по инвестпрограмме РЖД ангиограф. Сейчас мы активно оказываем помощь железнодорожникам. Помощь по полисам ОМС пока не получается активно оказывать, потому что на наши заявки в Министерстве здравоохранения Забайкальского края не выделяют объёмов.

- Вам не направляют пациентов?

- Нам не выделили квоты. Направляют, человек приходит, а мы говорим: «Извините, нам министерство здравоохранения квоты не выделило».

- По большому счёту, это распределение денег ОМС?

- Деньги идут за квотами, совершенно верно.

- Это ежегодная практика или практика этого года?

- Распределяется ежегодно, и разница в распределении тоже наблюдается ежегодно.

- Есть же ещё поликлиника на Чкалова?

- Да, Дорожная поликлиника на Чкалова, 117, обслуживающая ведомственный контингент и тех людей, которые прикрепились туда. Сегодня любой человек имеет право выбора медицинской организации, лечащего врача и страховой компании. Об этом не все знают, и мы об этом рассказываем везде. Раз в год можно выбирать поликлинику, а в рамках поликлиники можно выбрать врача, тоже раз в год.

- Есть конкуренция между поликлиниками за людей?

- Есть. Периодически у нас есть открепления, прикрепления, но, к чести сказать, если глобально мы присоединили население Железнодорожного района, у нас тогда было 55-56 тысяч человек в двух поликлиниках. Это было в 2015 году. В 2018 году мы имеем 62 тысячи прикреплённых человек. Десять процентов за это время прикрепились к нам.

- Сколько сможете обслуживать по максимуму?

- Уже сейчас чувствуется, что 62 тысячи – это определённый предел с точки зрения организации доступности. Необходимы и врачи, и кабинетов уже не хватает. Поэтому мы сейчас уже не столь активно ведём эту работу.

- А как вели?

- Мы активно приглашали людей прикрепиться в 2015-2016 годах. Дальше уже будет проблема с точки зрения обеспечения доступности.

- Если сейчас человек придёт писать заявление, вы его не возьмёте?

- Возьмем. Мы открыты для всех.

- Можно говорить о том, что к вам привязаны все сотрудники ЗабЖД?

- Конечно. Выбор нашей больницы – это выбор компании РЖД. Точно так же, как есть госпиталь УВД для служащих министерства внутренних дел, войсковой госпиталь, куда прикрепляются военнослужащие, больницы для угольщиков, атомщиков, сотрудников ФСБ. Медико-санитарные части, которые организовывались федеральным медико-биологическим агентством (ФМБА), продолжают существовать.

- Насколько и доступны, и конкурентны ваши платные услуги?

- Мы чётко отслеживаем эту ситуацию и понимаем, что мы должны быть и конкурентоспособны, и максимально привлекательны для наших жителей. Мы мониторим этот рынок и стараемся, чтобы наши цены были конкурентоспособными. Причём иногда даже возникает парадоксальная ситуация, когда цены в государственных учреждениях значительно выше, чем у нас.

- Насколько полностью представлен спектр медицинских услуг в Чите? Нужно ли жителям региона выезжать за его пределы? Все ли виды высокотехнологичной помощи оказываются на территории региона или за чем-то нужно ехать в другие города или даже страны?

- Во-первых, всегда нужно помнить о том, что у пациента есть право выбора. И на сегодняшний день это право максимально реализуется. Если говорить о доступности, то за последние годы в здравоохранении всех субъектов и, в частности, Забайкальского края, сделано очень многое в плане возможности жителям получать высокотехнологичную и прочую помощь, не выезжая из субъекта. Здесь представлены почти все основные направления помощи.

Но есть другой момент. Например, вопросы недофинансирования в целом здравоохранения, которые есть не только в нашем, но и в других субъектах. У нас где-то даже не самая плачевная ситуация. Но вот острая тема – эндопротезирование суставов. По тазобедренным суставам все крупные клиники на территории Читы имеют лицензию и государственный заказ, исходя из выделяемых на это объёмов. Здесь положение достаточно неплохое – те задачи, которые ставит минздрав, исходя из социального заказа, реализуются, мы их выполняем.

Другая ситуация с эндопротезированием коленного сустава. В программе ОМС сказано, что эндопротезирование коленного сустава должно выполняться в федеральных клиниках, которых в Забайкальском крае нет. Клиника Читинской государственной медицинской академии входит в реестр федеральных, но там нет возможности проведения операций по эндопротезированию коленного сустава. То есть все клиники эти операции готовы выполнять, и они выполняют их как платно, так и в крохотных объёмах в рамках обязательного медицинского страхования. Но решить проблему замены коленных суставов масштабно в регионе не удаётся из-за нормативных ограничений. В итоге люди вынуждены выезжать в другие субъекты, где есть клиники федерального регистра, которые проводят эти операции.

- Квот вообще нет по коленным суставам?

- Потому что мы не входим в федеральный регистр. Обычно это клиники, относящиеся к институтам ортопедии, и ряд других клиник.

- Сколько стоит замена коленного сустава?

- Порядка 140 тысяч по квоте. C одной стороны, мы готовы эту помощь оказать – у нас есть отличные врачи во всех крупных многопрофильных учреждениях Забайкальского края, но есть препятствия, которые созданы на уровне федерального центра. Когда Скворцова пришла, она поставила задачу – реализовать доступность медицинской помощи по высоким технологиям. В принципе, эту задачу она выполнила. Если поднять федеральную статистику, количество выполненных вмешательств и оказание высокотехнологичной медицинской помощи кратно выросло, в десятки раз. Раньше за высокими технологиями надо было ехать в Новосибирск, Москву, Санкт-Петербург и другие центры высоких технологий, сегодня, изменив нормативную базу, изменив подход, федеральный центр сделал помощь доступной. Но доступность реализована не до конца. Тем более, пациенту, чтобы ехать куда-то, надо платить дополнительные деньги за дорогу, проживание, питание, когда, в принципе, всё это можно получать на месте. И на сегодняшний день одна из задач – это вопрос доступности медицинской помощи и, опять же, равных прав реализации этой медицинской помощи медицинскими организациями. Потому что на сегодняшний день те инициативы, которые озвучил наш президент о государственно-частном партнёрстве, участии частника, они не совсем равномерно реализуются на территории Российской Федерации.

- Эта проблема на федеральном уровне?

- Нет, это проблема регионов. Возьмём нашу сеть – РЖД-Медицина: 172 клиники в 80 субъектах. Есть же всё, зачем государству тратить деньги? Есть крупная корпорация, у которой есть своя система здравоохранения. Пожалуйста, включите в программу ОМС. Ресурсы есть, материальная база есть, стандарты едины, лицензии едины. Выделите им объёмы, дайте им денег. Не надо строить больницы, не надо тратить государственные деньги, когда уже есть возможности для оказания медицинской помощи.

- В реальности это не совсем так?

- Не везде она реализуется в том первоначальном посыле, который был озвучен. Хотя у нас есть соглашения, подписанные в 2016 году между президентом РЖД и министром здравоохранения Российской Федерации.

- Есть ли кадровый голод в больнице? Хватает специалистов?

- Это вопрос всех и вся, не только государственных, но и частных больниц. Мы с этим тоже сталкиваемся. Конечно, это связано и с оттоком кадров – люди из региона уезжают. И ладно, когда покидают просто выпускники, которых мы не видим, а чаще всего выезжают врачи-специалисты, золотой фонд. Человек здесь получает определённые навыки, проходит 5-10 лет, он получает соответствующий опыт, ставит руки, ставит свой клинический опыт, получает необходимые звания, степени, категории и потом его с удовольствием принимают в других субъектах. Тем более, что, к чести сказать, Читинская государственная медицинская академия у нас высококотируемая на рынке выпускников.

- У вас много уезжает людей?

- Нет. У нас отток кадров, в основном, связан с миграционными вопросами.

- То есть люди осознанно меняют место жительства в погоне за лучшей жизнью?

- Да, всегда же хочется дотянуться до журавля в небе. Есть и моменты, когда врачи возвращались. От нас уезжали, пробовали себя в поисках счастья, лучшей жизни, но потом возвращались.

- Я посмотрел у вас на сайте, вам нужны врачи функциональной диагностики, кардиолог, травматолог, акушер. Эти люди приходят к вам из бюджетного здравоохранения или это выпускники ЧГМА?

- Конечно, мы взаимодействуем с медицинской академией. Причём у нас длительные устоявшиеся взаимосвязи. На сегодняшний день, могу с гордостью сказать, что мы – самая крупная клиническая база для ЧГМА. У нас располагается 13 клинических кафедр. Больше нет клиник, в том числе, государственных, где было бы такое сосредоточение клинических кафедр. Это, конечно, очень большое подспорье, мы не стесняемся это говорить, потому что мы не только выделяем площади для занятий, мы также используем этот ресурс, который не использовать было бы грех. Мы привлекаем их для проведения консультаций, консилиумов, выполнения тех же операций, если говорить про хирургический стационар. Здесь взаимовыгодное сотрудничество.

- Вы сами преподаёте. Можете оценить качество подготовки специалистов в динамике? Это же не только зависит от преподавателей, но и от людей, которые приходят учиться. Меняется ли образовательный уровень?

- Конечно, изменения есть. Меняются профстандарты. Когда ЕГЭ внедрили, это ударило. Когда я поступал в мединститут, мы сдавали вступительные экзамены, уже тогда был какой-то профотбор, а не усреднённый балл. Конечно, больше внимания уделялось клинике с точки зрения работы и обучения медицинских студентов работе в клинике – практика, которая формировалась в течение многих лет. Студенты проходили за время обучения своеобразный профотбор. Большинство студентов начинало работать и санитарами, и медбратьями, и медсёстрами, и потом, к моменту выпуска, получая диплом, врач уже знал то направление работы, которым он будет заниматься, - он уже видел этих пациентов, умел с ними общаться на уровне хотя бы медицинской сестры или брата. Это тоже важно.

Сегодня делается акцент на симуляционных центрах, на дистанцировании образовательного процесса от клиники. Не нам судить о том, почему выбрана такая стратегия, но в итоге мы видим, что выпускники не совсем готовы к работе. Может быть, с точки зрения теоретической базы они стали более смышлёными, образованными, но с точки зрения практики необходимому подходу в общении пациент–врач нынешних выпускников приходится заново учить. Учить, как общаться со своими коллегами, пациентами, медицинскими сёстрами, санитарками. Этот раздел после трансформации как-то уходит.

В одном из наших медицинских изданий читал, что сейчас студенты готовят петицию, чтобы вернули субординатуру, когда на старших курсах шла предварительная профессиональная адаптация под ту или иную специальность.

Сейчас просто учатся 6 лет, получают диплом – и вперёд: ординатура осталась, интернатуру убрали. А при наличии очень серьёзного кадрового дефицита возможность подготовки в интернатуре, когда через год выходил врач, имеющий соответствующий сертификат, дающий ему право осуществлять медицинскую деятельность, сейчас утрачена. В связи с этим мы понимаем, либо вливание идёт через год, либо даже можно два года ждать, когда вольётся. Сейчас новая система, когда студенты должны отработать в первичном звене три года, а потом только пойти в ординатуру. Получается большой разрыв.

Мы попробовали на себе европейский стандарт подготовки кадров, но не надо путать Европу и Россию. Точно так же, когда создавалась система обязательного медицинского страхования, и тоже рассматривались разные варианты – американский, европейский. Взяли немецкую систему, причём времён кайзера. В конечном итоге тот продукт системы обязательного медицинского страхования, который сейчас действует у нас, - это совсем не то, что было изначально.

- Мы говорили про конкуренцию на платные услуги среди разных коммерческих клиник. Можно ли говорить о конкуренции по зарплате ваших специалистов? Насколько уровень зарплаты у вас соответствует рынку? Насколько он сопоставим с уровнем оплаты труда врачей в бюджетных учреждениях?

- В 2012 году, после инаугурации президента были изданы соответствующие майские указы. Собственно говоря, по ним для работника социальной сферы тогда был продуман определённый рост зарплаты, который должен закончиться как раз в 2018 году. Так вот, в течение последних лет средняя зарплата наших врачей, среднего персонала и младшего персонала выше, чем по майским указам.

- А по сравнению с другими коммерческими клиниками в городе?

- Здесь сложно сказать, потому что зарплата врачей в коммерческих клиниках является коммерческой тайной. Учитывая, что у нас выраженного оттока нет, можно считать, что она конкурентоспособна.

- Вы конкурируете за специалистов? Перетягиваете их?

- Как такового перетягивания нет – это же не крепостное право, когда можно продать-перепродать работника. Это рынок. Это тот же самый рынок наёмных работников, когда он сдаёт в наём своё время. Соответственно, мы просто создаём более привлекательные условия. Иногда бывает, что к нам приходят из других больниц. Рынок всё регулирует. Можно придумать какие-то политические решения, но законы жизни, законы экономики, законы биологии, законы выживания всё равно победят.

- У вас нет ощущения, что коммерческие клиники высасывают высококвалифицированных врачей из бюджетных учреждений?

- Затрудняюсь сказать, потому что я в последние годы больше отношусь к частной системе здравоохранения. Здесь вопрос исключительно менеджмента управления и в государственной системе, и в частной системе. И там, и там нужно создавать привлекательные условия. И здесь самое интересное, вопрос финансовой мотивации – не самый главный для врача. Очень важна возможность внедрения тех или иных новых методик. Вопросы самореализации намного важнее. Когда я работал в государственной системе здравоохранения, мне очень повезло с моими руководителями, главными врачами, начмедами, что позволило мне заниматься научной деятельностью, внедрять новые технологии и в первой городской больнице, и в Забайкальском краевом перинатальном центре. Очень многое зависит от возможности самореализации, когда тебе по рукам не бьют и не говорят: вот есть стандарт оказания медицинской помощи, ты не лезь, куда тебе не надо.

- Достаточно много специалистов учится у вас за пределами региона. Этому уделено достаточно серьёзное внимание. Это требует определённых финансовых вливаний в людей.

- Да, конечно.

- Эта возможность предоставлена всем врачам, кто хочет этим заниматься?

- Помимо желания есть и другая сторона – мы же должны экономически подходить к этому. Да, если врач приходит, говорит, что хочет освоить новую методику, я сразу спрашиваю, ради чего. Нужно понимать, сколько стоит методика, необходимое оборудование, препараты, медицинские изделия, обучение, есть ли больные, к кому будем применять, не проще ли этим людям оформить документы и направить их в федеральную клинику? Для поддержания высокого уровня врач должен выполнять определённое число операций, но если объёма нет, то его и мануальные, и теоретические компетенции деградируют. Об этом не надо стесняться говорить. Мы иногда не объясняем эту позицию, начинаем что-то внедрять, а потом понимаем, что поторопились.

Сегодня медицина, с одной стороны, становится более наукоёмкой, а с другой, идёт в направлении менее травматичной. Сегодня в хирургическом стационаре 80% операций выполняется малоинвазивными методиками. Это сбережение, сохранение, более быстрое заживление, более быстрая адаптация. Тем более, что сейчас все работодатели во всех структурах считают своих работников, считают дни, которые работник находится на рабочем месте. Болеть сейчас невыгодно ни в госструктуре, ни тем более работникам, которые работают на частников.

- Когда мы говорим о качестве оказания услуг, о конкуренции, это же не только люди, технологии, это ещё и оборудование. Насколько вы обеспечены современным оборудованием, есть ли недостаток комплексов, насколько вы конкурентны с другими клиниками?

- Нет предела совершенству, поэтому можно желать большего. С одной стороны, желание достичь новых возможностей оснащения материально-технической базы правильно, но есть вот вам для примера перемещение из пункта А в пункт Б, на который выделяется 100 рублей. Это расстояние можно проехать на «Жигулях», а можно на «Мерседесе», но цена одна - 100 рублей.

- Вы на чём возите?

- Мы стараемся держать золотую середину. Если мы понимаем, что то оборудование, которое есть, ещё конкурентоспособно, готовы выполнять функцию, заложенную производителем, и на сегодняшний день это оборудование с точки зрения востребованности ликвидно и технически эффективно, мы его используем. Но если мы понимаем, что на рынке появляется оборудование, которое нам необходимо с точки зрения оказания современной медицинской помощи, внедрения новых технологий, то, конечно, мы подходим к этому и приобретаем это оборудование. Два года назад мы открыли у себя направление по операциям по восстановлению зрения с помощью технологии LASIK. Да, мы просчитали, взвесили, закупили лазерное оборудование, и на сегодняшний день создали возможность получения пациентом, не выезжая за пределы края, лазерных операций по восстановлению зрения.

- Это экономически выгодно?

- Да. И, опять же, наши жители имеют возможность прийти пешком, прооперироваться и уйти уже с восстановленным зрением, а не ехать ради этого в Иркутск.

- Насколько условия в ваших клиниках отличаются от тех, к чему привыкли советские люди в бюджетном здравоохранении? Уделяете ли вы комфорту достаточное внимание?

- Конечно. На сегодняшний день основные клинические отделения прошли ремонт, мы ушли от казённых палат. Мы создали достаточно комфортные условия пребывания, стараемся, чтобы запаха больницы или больничных давящих стен не было, чтобы пациент, обращаясь в нашу больницу, получал здесь какую-то долю домашнего уюта, комфорта. Это и комфортные палаты, и спутниковое телевидение, санитарные комнаты в каждой палате, сервисно оборудованные. Мы к этому пришли. На сегодняшний день по уровню пребывания мы конкурентоспособны с теми же частниками.

- Во время реформы здравоохранения, как мне показалось, из врачей пытались сделать людей, которые не только лечат, но которые ещё и считают. Каждый врач должен был быть немножко менеджером. Как в вашем коллективе?

- Приоритет во врачебной деятельности у врача есть. Но, действительно, мы сейчас поставлены в такую позицию – я сейчас говорю о любом враче, вне зависимости от формы собственности медицинской организации, где он работает, - что он вынужден считать. Даже если мы возьмём государственную систему здравоохранения. Или, например, участие в программе обязательного медицинского страхования вне зависимости от формы собственности. В программе медицинского страхования вся медицинская помощь рассчитана. Например, возьмём поликлиническую помощь – на нас с вами государство выделяет в месяц 300 рублей. Это все деньги, на которые мы можем получить медицинскую помощь - не важно, обратились мы или не обратились. Триста рублей – это всё: и осмотр врача, и сдача анализов, и проведение рентгена, и проведение УЗИ, КТ, МРТ. То же самое в стационарной медицинской помощи: все заболевания распределены по клинико-статистическим группам, где они тоже получили соответствующую оценку. Не важно, сколько тебе лет - если у тебя сопутствующая патология, к примеру, лечение гипертонической болезни, стоимость – порядка 15 тысяч рублей. Эту сумму при госпитализации с гипертоническим кризом нам оплачивает государство. Соответственно, врач в уме должен понимать, что ему государство на этого больного выделило такую сумму, и он должен здесь разумно подойти к выбору вариантов лечения. Он должен оказать качественную медицинскую помощь, но, опять же, в ограниченном ресурсе. Поэтому уметь всё это просчитать – это необходимый навык, который должен закладываться в те же образовательные стандарты. Ну, или, надо менять законы.

- Сказываются ли на вас кадровые перестановки в краевом минздраве?

- Роль личности в истории никто не отменял.

- Вы говорили о 172 клиниках в системе РЖД-Медицина. Может быть, там есть градация, рейтинги? Какое место вы занимаете по России?

- Каждая дорога имеет в своём составе для обслуживания ведомственного контингента – работников РЖД – дорожную больницу, которая считается сосредоточением основных медицинских технологий. Это чаще всего многопрофильный стационар со своей поликлиникой. Где-то есть отдельно дорожная поликлиника. Далее есть крупные узловые станции, где обычно находятся отделенческие либо узловые больницы, где есть небольшой стационар, поликлиника для оказания быстрой помощи на месте. И есть маленькие станции, где находятся маленькие поликлиники. Около 100 поликлиник – это как раз маленькие поликлиники на маленьких станциях. Где-то в населённых пунктах на станциях мы являемся единственным медицинским учреждением, там нет даже государственной системы здравоохранения - БАМ, севера по Транссибу.

В этой связи мы на высоком уровне находимся - мы многопрофильный стационар с поликлиникой и всеми основными видами высоких технологий, что позволяет нам оказывать основной спектр медицинских услуг. С точки зрения нашего рейтинга, в 2015 году мы получили знак победителя соревнования как лучшая эффективная клиника. Собственно говоря, по рейтингам и по нашей оценке, в рамках структуры РЖД мы занимаем одну из лидирующих позиций по тем или иным направлениям.

- Вам самому здесь комфортно работать, жить в Забайкальском крае?

- Да. Начнём с того, что я всё-таки родился в Чите, всю свою жизнь прожил в Забайкалье. Поэтому на сегодняшний день – да.

Хорошо, что наше руководство очень лояльно подходит к нашим инициативам с точки зрения тех проектов, которые мы здесь реализуем. Вместе с врачами мы открываем новые направления, новые отделения. Когда эта самореализация достигнута, это здорово. Забайкалье нужно развивать. Кто, если не мы, как говорится? Если мы все уедем в поисках лучшей доли… Недаром говорится, что хорошую жизнь не надо искать где-то там, хорошую жизнь нужно создавать там, где ты находишься.