Борьба с коррупцией белыми нитками

В конце 2012 года Железнодорожный суд приговорил экс-начальника отдела по борьбе с экономическими преступлениями ЛУВДТ Станислава Карасёва к лишению права работать в правоохранительных органах сроком на четыре года. Такое наказание было назначено за злоупотребление должностными полномочиями. От первоначального обвинения в покушении на получение взятки Карасёва освободили. Однако приговор суда экс-милиционер по-прежнему считает несправедливым и основанным на фальшивых доказательствах.

Текст об экс-начальнике отдела по борьбе с экономическими преступлениями ЛУВДТ Станиславе Карасёве и его подчинённом — оперуполномоченном Алексее Прокофьеве был опубликован в в ленте «Чита.Ру» под заголовком «Лес рубят — головы летят». Если пересказывать его совсем кратко, то в сентябре 2010 года Карасёв и Прокофьев задержали в лесу двух мужчин по подозрению в незаконной рубке. Задержанные предложили милиционерам вознаграждение за отказ от разбирательств, а те решили привлечь их к ответственности за дачу взятки. В итоге, оперативник и его начальник оказались сначала на скамье подсудимых, а затем и в СИЗО.

«При вынесении приговора судья Любовь Копаева, очевидно, чтобы смягчить приговор, придумала несовершеннолетнего ребёнка, находящегося, якобы, у меня на иждивении. Откуда она это взяла — непонятно — моему младшему ребёнку 20 лет, и он живёт в другом городе. Ещё одно смягчающее обстоятельство — мои попытки устроиться на работу, взявшиеся непонятно откуда. Я действительно пытался пойти работать, но мне отказывают в связи с этим уголовным делом — человек, которого суд назвал взяточником, ударит по имиджу серьёзной компании. Другие, более серьёзные доказательства, например, доказанную фальсификацию документов, суд во внимание не берёт», - рассказал Карасёв.

В его кассационной жалобе говорится, что сотрудники отдела собственной безопасности проводили проверку по заявлению потерпевшего с нарушением приказа МВД России №333. Согласно этому приказу заявление должно быть зарегистрировано в книге учёта сообщений о происшествиях, которая находится в дежурной части. Однако такое заявление начальник отдела собственной безопасности ЗабУВДТ Денис Гантимуров зарегистрировал в журнале своего ведомства. По приказу №333, никаких следственных действий по такому заявлению сотрудники ОСБ не могли начинать. Ещё одна мелочь укрылась от внимания «самого гуманного в мире» — постановление оперуполномоченного Максима Огурцова об оперативно-розыскном мероприятии, то есть фиктивной даче взятки. Документ, в котором говорится, что проводиться мероприятие будет с применением возможностей управления специальных технических мероприятий (УСТМ), выполнен якобы 2 сентября, то есть в тот день, когда Карасёву и Прокофьеву якобы дали взятку. Однако спецномер для него был получен 3 сентября, а штамп секретариата УВД поставлен на документе 8 сентября — по должностным инструкциям в тот день, когда он и был напечатан. Интересно, что документ с такой запутанной историей подписали начальник ОСБ УВД Геннадий Козулин и исполнявший на тот момент обязанности начальника УВД Михаил Поливин.

А в ответе начальника УСТМ на запрос следователя говорится, что документ, позволяющий проведение оперативно-розыскного мероприятия, изготовлен 3 сентября, несмотря на указанные в нём даты. Кроме того, согласно ответу, сотрудники УСТМ в мероприятии в отношении Карасёва и Прокофьева не участвовали, но выдавали спецтехнику. И сделали это 3 сентября — спустя день после «дачи взятки» - и для проведения мероприятий в отношении человека, задержанного в лесу.

С видеозаписью и вовсе творится какая-то чертовщина. Если спецтехнику для скрытой съёмки не выдавали, то откуда в деле появилась запись, на которой видно, как человек выходит из отдела и кладёт деньги в машину Прокофьева? Уж не снимали её на запрещённые к обороту китайские брелоки? А как её, в целом, подшили к делу, если сделана она на неизвестной аппаратуре?

Ещё одна деталь, вызывающая вопросы — Михаил Поливин подписал постановление о предоставлении результатов оперативно-розыскной деятельности, то есть видеозаписи, органу дознания, следователю, прокурору и в суд. Дата — 2 сентября проставлена на документе от руки, а штамп машинописного бюро УВД — 8 сентября. Диск с этой записью, как говорится в ответе начальника УСТМ на запрос суда, был выдан тоже только 8 сентября.

Суд, впрочем, признал компакт-диск недопустимым доказательством. Но что будет с теми, кто делал эту запись и подшивал её к делу?

Также интересно, какая реакция будет на то, что понятыми по делу Карасёва и Прокофьева выступили девушки — сотрудницы милиции, замаскированные под студенток? В ходе одного из судебных заседаний девушки отрицали свою причастность к правоохранительным органам. Однако позже выяснилось, что в сентябре 2010 года одна из них занимала должность в отделении делопроизводства УВД по городу Чите, а вторая — в отделении по работе с обращениями граждан и делопроизводству краевого УВД.

«На суде прокурор говорила, что это не является нарушением, но тогда зачем изначально было нужно маскировать их под студенток, выдумывать истории о том, что одна ждала другую около фонтана управления», - недоумевает Карасёв.

Другие понятые появились таким же интересным способом, чтобы 3 сентября вместе со следователем прокуратуры Сергеем Балдановым осмотреть диск с записью, который, как мы помним, изготовлен только через пять дней после этого. Впрочем, позже выяснилось, что девушки учились на одном курсе со следователем, а суду такие обстоятельства ни о чём не говорят.

Нонсенс для правосудия то, что Карасёва и Прокофьева пытались осудить посчитав доказательством фотографию. Ночью 27 октября, как установил эксперт ФСБ, на жёстком диске следователя появился снимок пилы, которую якобы они не изъяли с места порубки. Где эта пила находится в настоящее время — неизвестно, но вот ущерб, причинённый лесу с её помощью пытались вменить милиционерам. Хотя сказать — пилили ли лес именно этой пилой можно было сказать только после проведения экспертиз. Пилу пытались искать — для этого провели обыски в трёх домах двух населённых пунктов. Но странным кажется, что обыски проведены с интервалом в 10-15 минут одними и теми же сотрудниками.

«Я подал надзорную жалобу по поводу ареста. В постановлении судья указала, что арест будет длиться с 10 сентября до 7 ноября, но согласно статье 162.1 УПК предварительное следствие должно быть закончено в срок, не превышающий два месяца со дня возбуждения дела. Таким образом, дело, а следовательно, наш арест, должен длиться до 3 ноября. Таких мелочей в деле — великое множество. При этом, некоторые обстоятельства мы бы не смогли раскрыть, если бы не были сотрудниками милиции. Надежда, судя по всему, была только на то, что мы махнём рукой и согласимся с обвинением», - считает Карасёв.

В краевом УМВД, куда редакция «Чита.Ру» направила текст, отметили, что все материалы по мероприятиям, которые проводились полицией, приобщены к уголовному делу, рассмотрены в ходе судебного заседания и оценены судом. Пресс-служба управления отказалась его комментировать в связи с отсутствием официальных документов, которые находятся в уголовном деле.

Прокуратура края тоже отказалась комментировать текст, в котором фигурирует один из её следователей, перенаправив его в Восточно-Сибирскую транспортную прокуратуру.

Тем временем, один из борцов с коррупцией в транспортной полиции — Денис Гантимуров, фигурирующий в деле Карасёва, и сам попал в аналогичную ситуацию по подозрению в получении взятки на 1,5 миллиона рублей. Такой вот повод для размышлений.