Владимир Тихомиров: «Наше правительство – это какой-то большой собес»

Кафедра журналистики Забайкальского госуниверситета в 2016 году отметила 20-летие. Её работа много критикуется – в большинстве случаев выпускников в живых редакциях и пресс-службах приходится готовить чуть ли не с нуля. Тем не менее, кафедра оказывает серьёзное влияние на формирование регионального информационного поля и медийного рынка. Выпускники кафедры руководят многими региональными СМИ, большинство редакций составлены из выпускников. В редакции информационного агентства «Чита.Ру» главный редактор, шеф-редактор, все журналисты и копирайтеры окончили читинский журфак.

На юбилее кафедры в конце 2016 года я удивился тому, что говорил ректор ЗабГУ Сергей Иванов - о том, что нужно писать по-доброму, не раскачивать лодку и не писать о том, в чём не разбираешься. Руководитель крупнейшего в крае вуза явно превратно понимает истинные задачи журналистики, и я не уверен, что хорошо знаком с проблемами профильной кафедры своего вуза. О том, что на самом деле происходит на кафедре, какими приходят в классический вуз выпускники школ и насколько забайкальские СМИ влияют на власть, в интервью ИА «Чита.Ру» рассказал один из основателей журфака и его нынешний руководитель Владимир Тихомиров.

Владимир Алексеевич Тихомиров – журналист, кандидат исторических наук, руководитель кафедры журналистики и связей с общественностью Забайкальского государственного университета. Родился в 1949 году в городе Выборг Ленинградской области. В 1976 году окончил отделение журналистики Иркутского государственного университета. В 1966-68 годах работал корреспондентом газеты Улётовского района «Ленинское знамя». С 1970 года - корреспондент, с 1975 года - редактор газеты «Знамя коммунизма» Читинского района, с 1977 года - редактор газеты «Комсомолец Забайкалья». Выпускник Академии общественных наук при ЦК КПСС. В 1983 году занял должность заместителя председателя по радио Читинского телерадиокомитета, с 1989 года - руководитель пресс-центра Читинского обкома КПСС. С 1991 года - собкор ряда российских и региональных газет, печатался во многих региональных СМИ. С 1997 года - доцент Забайкальского государственного педагогического университета (ЗабГПУ). С 2001 года - завкафедрой журналистики и связи с общественностью ЗабГПУ. В 2002 и 2003 годах признавался лучшим журналистом Читинской области.

- Смогла ли кафедра и ваша работа за 20 лет повлиять на ситуацию в регионе, изменить что-то к лучшему?

- Конечно. В 1997 году, когда мы добивались открытия кафедры, было время перехода от старой системы к новой — уже не действовал закон о распределении кадров. В советское время приезжали, но приезжали немного — человек 6-7 в год, включая МГУ, Уральский университет, Иркутский университет, Дальневосточный, - те университеты, которые тогда готовили журналистские кадры. Это закончилось.

Когда появился закон о средствах массовой информации, СМИ были свободными, на рынок хлынуло огромное количество разных газет, радиостанций, частное телевидение. Они делались дилетантами, которые думали, раз у них есть деньги, они могут делать газеты и размещать там всё, что угодно. Были газеты, которые выносили в заголовки нецензурную лексику. Я говорил им: «Зачем вы это делаете? Мы все знаем, что умеем разговаривать на таком языке, но это же всё-таки средство массовой информации, надо же культуру соблюдать». Со мной не соглашались: «Нет, что вы! Вы отстали, не понимаете — мы говорим на том языке, на котором говорят люди».

Было понятно, что если не создать здесь какое-то специализированное подразделение по подготовке журналистских кадров, то старые журналисты потихонечку уйдут, а кто их заменит?

- Кто был инициатором?

- Баринов Александр Олегович (замгендиректора строительной компании РУС, бывший главный редактор газеты «Забайкальский рабочий», журналист, историк, краевед - А.К.) и Секерин Виктор Павлович был, он уже работал здесь, загорелся этим делом и решил, что надо такое сделать. Он обратился ко мне. Нас поддержала администрация области, были подписаны все документы. Поддержал нас Валерий Павлович Горлачёв, который тогда был ректором ЗабГПУ. Поддержал не только лично, когда был на приёме руководителей, в том числе руководителя факультета журналистики, декана МГУ Ясена Николаевича Засурского. Надо было выбить заключение и в министерстве образования — этим занималась Татьяна Воронченко, она тоже была на приёме у всех. Когда мы получили разрешение на открытие, это оказалось неожиданностью для нас — мы даже не ожидали, что получим. Меня Виктор Степанович пригласил преподавать дисциплины. После его смерти (в 1997 году - А.К.) я пришёл временно (руководителем кафедры – А.К.).

Первые лет 15 был очень большой конкурс - 5-6 человек на место. И поступали не просто так - с документами надо было сдавать конкурсные работы. Предметная комиссия, председателем которой был я, отбирала работы. На каждого абитуриента мы писали заключение. Тогда было много бюджетных мест — 25. Человек 10 ещё поступали на внебюджетные места. Большие группы были. Потом отсеивались, конечно, в процессе учёбы.

- Как повлияло на работу кафедры объединение вузов?

- Не с лучшей стороны. Когда у нас был отдельный вуз, и мы принимали по нашим правилам, всё было хорошо. Я, в общем-то, поддерживал объединение в том плане, что, действительно, город небольшой, населения немного, соединить в один главный надо было. Но когда произошло объединение, получилось так, что больше стало бюрократии, отменили у нас конкурсы. Правда, процесс начался ещё раньше, когда отменяли предоставление вместе с заявлениями творческих работ — почему-то посчитали, что это дорого. Я боролся с этим, в Москве хотел заручиться поддержкой Ясена Николаевича, он мне оказал её, и мы продлили приём конкурсных работ. А потом всё равно министерство образования это убрало, что было очень плохо, особенно когда началось ЕГЭ. ЕГЭ всё уничтожило.

- Много говорится о снижении уровня образования — сильно вы это почувствовали?

- Безусловно. Ну, что такое ЕГЭ? Ну, да, если у абитуриента общий балл большой — он может поступить, но это не говорит о том, что он ориентирован на эту профессию. Иногда было так, что творческие работы у тех, у кого общий балл небольшой, были очень хорошие. Мало ли что может быть.

Форма поступления, которая была раньше, была более действенной: сдавали творческие работы, мы их проверяли, делали заключение. Это была профилирующая оценка.

Появление ЕГЭ всё уничтожило. Раньше мы проводили собеседование, видели, кто поступает, каждого на собеседовании прощупывали, что он из себя представляет, что может, не случайно ли поступает сюда, задавали разные вопросы и по социально-экономическому развитию региона, по другим направлениям. И мы выбирали лучших. А ЕГЭ — мы даже их [абитуриентов] не знаем. И у нас нет предметной комиссии — только приёмная. Они сдают ЕГЭ, машина считает, выдаёт фамилии, а мы их потом встречаем, разговариваем с ними, с родителями, но уже ничего не решаем, потому что у нас уже лежит лист, в котором указано, у кого больше баллов. Мы встречаемся, чтобы просто выяснить, кто может пойти на коммерческую основу, кто не может. Даже если набрал высокие баллы, всего четыре бюджетных места дали в прошлом году. И в этом году будет примерно столько же. Раньше было 25, а сейчас четыре. Остальные все коммерческие. В этом году набрали 32 человека на группу, и из них на бесплатной основе учатся только четыре человека.

Может быть, при поступлении на какие-то другие специальности ЕГЭ приносит какую-то пользу, хотя я так не думаю, а на нашей специальности от него пользы нет.

- Можно ли это изменить?

- Сейчас пришёл новый министр образования Васильева (Ольга Васильева, назначена на должность в августе 2016 года – А.К.), она говорит, что мы будем совершенствовать ЕГЭ, что через 2 года будут новые правила, больше будет думающих предметов, меньше будет тестов. Изменить что-то не в наших силах, мы ничего не можем — это всё министерство образования. Это меняется только сверху.

- Сколько сейчас составляет плата за обучение на кафедре?

- Семьдесят девять тысяч в год. Для нас, забайкальцев, особенно из деревень, это многовато. Приходят иногда хорошие, просто замечательные ребятишки, видно, что хотят, но не хватает баллов на бюджетное место. Предлагаем поучиться год, потом перевестись на бюджет. А у них нет денег, они не могут платить. Уходят. А рядом филологический, исторический, который готовит педагогов, - им дают по 20-25 бесплатных мест, и они не могут набрать на них абитуриентов. К нам придут — у нас всё платное, а рядом стол стоит — у них бесплатно. Идут к ним. Попробуйте поработать в такой конкуренции. Но, тем не менее, мы набираем на журналистику. А вот на пиар уже проблема набрать - в этом году нет первого курса.

- Почему?

- Мы не добрали. Шесть человек, которые пришли на пиар, перешли на журналистику. Есть параллельная группа на юридическом факультете. Они набирают такую группу, там у них и бюджетных мест больше. А нам на следующий год вообще ни одного не дали бюджетного места на пиар. Это всё объединение сказывается.

Но мы будем пытаться набирать, конечно. Когда человек приходит к нам, а у нас только платное отделение, а рядом есть бесплатное — куда он пойдёт? Так что конкуренция не получается. Ну, а поскольку журналистика одна, и никаких конкурентов нет, и идти на другую специальность не всем хочется.

- Есть ли проблемы с преподавательским составом?

- Были и есть всегда, особенно в первое время, но мы их решаем. Практиков у нас много. Да это и правильно, это специфика такая, что работают те, которые не имеют педагогического образования, - журналисты, которые имеют опыт, имеют желание, подготовили программу.

- Может ли преподавать на кафедре журналистики человек, который не имеет опыта работы журналистом?

- Конечно, это не очень хорошо. Теорию можно преподать, и у нас, когда я учился, на кафедре журналистики, были такие люди, не журналисты. Но моё личное мнение — лучше, если они уже поработали в средствах массовой информации, как Сафронова Ольга Викторовна, Газинская Юлия Валерьевна(начальник отдела информации и печатных изданий ЗабГУ - А.К.). У них опыт, у них степень — это же наш золотой фонд. А если человек не имеет опыта, а имеет только теоретическую подготовку, он не может полноценно преподать, в отличие от человека с опытом.

Сафронова выпустилась, стала ассистентом и одновременно пошла на телевидение. И так делали примерно все наши выпускники. А так, чтобы человек выпустился и только преподавал, такого я не припомню. Они все одновременно и работали, и преподавали.

Я считаю, что опыт очень важен.

- Насколько силён преподавательский состав, который занимается подготовкой пиарщиков? Много ли практиков среди преподавателей?

- На пиаровском отделении теория и практика — public relation, скажем. Сколько я Ларису Васильевну (Комиссарова – пиар-менеджер телекомпании «Альтес» - А.К.) уговаривал, - она пришла, уже много лет преподаёт у нас. Она и журналист хороший — работает на «Альтесе», и у неё опыт пиаровской работы. Гольберт (Андрей Гольберт – консультант управления внутренней политики губернатора края, специалист по проведению избирательных кампаний – А.К.), например. Он занимается связями с общественностью, в том числе. У него опыт, наработки. Кузнецов Олег Владимирович (политолог, руководил секретариатом губернатора края при Константине Ильковском в 2013-2016 годах – А.К.), например. Он занимался пиаровской работой, работал в администрации, тем более кандидат наук. Я его не просто приглашаю преподавать — он сейчас в магистратуре преподаёт, - но я его приглашаю быть председателем ГАК (Государственная аттестационная комиссия – А.К.). Председатели ГАК должны быть люди со стороны, мы сами не имеем права. Лыцусь Александр Иванович (краевед, замначальника отдела городской администрации – А.К.) является председателем ГАК много лет. Василюк Ирина Александровна (пресс-секретарь судебного департамента в Забайкальском крае, работала в региональных СМИ, в том числе редактором газеты «Эффект» - А.К.) работает в областном суде, она тоже занимается пиаром, я её приглашаю; она многие годы является председателем ГАК по журналистике.

Это люди, которые могут принести с собой опыт. Конечно, они соединяют его с теорией, потому что без теории никак не обойтись — там же целая программа. Это же не просто вышел семинар провёл — что хочу, то говорю. Есть программы, по которым надо идти. Я и сам никогда не был преподавателем. После академии меня приглашали, но я вёл экономику и политэкономию ещё в то время, после академии. Журналистику я никогда не вёл. А когда оказался тут волею судьбы, я, может быть, ещё два университета закончил. Практику я знаю — я был редактором газеты, зампредседателя телерадиокомитета, собственным корреспондентом центральных изданий — опыт у меня большой, но там же ещё и теория. И мне, может быть, ещё пришлось закончить «университет» - дома, под абажурной лампой, чтобы всю теорию познать, это же достаточно сложно. Поэтому сейчас я могу соединить и теорию, и практику. Это гораздо полезнее.

- Мне по вашим публикациям всегда казалось, что вы недолюбливаете пресс-службы, слышалось утверждение о том, что это прослойка между чиновниками и журналистами. Это действительно так, и если да, то не мешает ли такая точка зрения в работе, в том числе с пиарщиками?

- Нет. Неправда, что я их недолюбливаю. Я со многими дружу — и с пресс-службой, и с Леной Назаровой (с 2016 года руководитель управления пресс-службы и информации губернатора Забайкальского края, до назначения возглавляла пресс-службы заксобрания края и мэра Читы – А.К.). Со всеми, кто были и есть в пресс-службе, у меня всё хорошо. Я просто считаю, что это разные направления работы, и каждый должен заниматься своим делом, ничего не навязывая друг другу. С Натальей Алексеевной Абраменковой (пиар-директор ТГК-14, до 2013 года возглавляла управление пресс-службы и информации губернатора – А.К.) у меня всегда были такие отношения, что она немного смешивала — она считала, что пресс-служба должна руководить журналистами. Нет, ничего подобного. Вы можете информацию пресс-службы брать, но иметь свою точку зрения и комментировать эту информацию. Информация пресс-службы — это всегда пропаганда. Это всегда информация в пользу организации, которую представляет пресс-служба. Иначе и быть не может. А журналист обязан препарировать, комментировать эту информацию. Пресс-службы завернут в красивую обёртку, а надо развернуть и посмотреть, что действительно находится в этой обёртке.

То есть я просто их разделяю. И когда я преподаю теорию и практику массовой информации пиаровскому отделению, я всегда подчёркиваю, что пропаганду никто не отменял, пиаровская служба — это всегда очень полезно и нужно. Раньше этим занимались райкомы, обкомы, а сейчас это разделили. Нет — значит, надо заниматься. Заниматься качественно. Мы это проходим, но я всегда при этом говорю, что журналист — это одно, а работник пресс-службы, пиаровский работник — это совсем другое. В этом отношении у меня нет предубеждений или такого, что я их не люблю. Нет, они должны быть обязательно. А как без них обойдёшься, если сейчас нет отделов пропаганды и агитации, как раньше это было в райкомах, обкомах, ЦК и так далее? Но они тогда довлели, а сейчас они могут только сотрудничать — давать информацию, которую я лично никогда не дам в том виде, в котором даст мне пресс-служба. Я её обязательно должен проверить на правдивость, прокомментировать, что можно брать, а что нельзя. Никаких предубеждений по отношению к пресс-службам у меня нет.

- Сто процентов ваших выпускников готовы работать по специальности?

- Нет, не 100%. А тем более, сейчас, когда они приходят на коммерческую основу, не по конкурсу, который мы раньше проводили. Даже красный диплом отличника ни о чём не говорит — не факт, что человек придёт и будет работать. Он попробует везде, и нигде не получается. Троечник, казалось бы, порой мучаешься с ним, а получается потом хороший журналист. Или хулиган, как Катя Шайтанова (заместитель гендиректора компании «Чита.Ру», главный редактор ИА «Чита.Ру» - А.К.). Она хулиганка была, когда училась, в хорошем смысле. Я её очень часто ругал, говорил, что в жизни она так уже не сможет так хулиганить, ей придётся писать по-другому. Ну, она была очень способная. Просто потрясающе способная. Потом она пошла-пошла. И так раскрывается человек. А может быть красный диплом, а ничего не получается. Уйдёт потом куда угодно, вплоть до кассира. Это тоже издержки нашей работы.

Сто процентов редко бывает. Процент закрепляемости в средствах массовой информации около 70-80 и даже больше. Редко 100%. это большой процент. Посмотрите преподавателей — 10-15 процентов.

- В школах и зарплаты другие. Я предполагаю, в журналистике они повыше. Как вы оцениваете уровень региональных СМИ — высокий, не высокий, чего-то не хватает?

- Что такое СМИ? Это абстракция, так же, как журналистика. Она тоже разная. Средства массовой информации могут быть разными. Поэтому я не могу в целом оценивать. Есть всё - качественные, жёлтые или полужёлтые, есть компетентные, поверхностные. По каждому надо говорить отдельно. Но в целом, мне кажется, что средства массовой информации, которые сегодня работают в регионе, по ряду причин в большей степени комплиментарны по отношению к власти. Они очень зависимы от власти.

- За счёт чего зависимы?

- Или чисто финансово, или через своих учредителей, которые одновременно являются коммерсантами и тоже зависят от власти. И время от времени эти учредители средств массовой информации дают сигналы — сейчас это можно, а потом это нельзя. Почему? Потому что с ними тоже работают соответствующие структуры и говорят, что если они будут во время выборов вести такую информационную политику, то мы с вами дружить не будем. А они очень сильно зависят от власти, которая может разрешить, может не разрешить построить объект или что-то ещё. Сегодня власть всесильная.

- А есть не комплиментарные СМИ?

- Есть. Тут более или менее можно сравнивать. Те, кто не получает напрямую денег из бюджета, от власти, могут быть. Есть, которые независимые, но, мне кажется, ведут не совсем профессиональную политику в области информации и допускают различные абсолютно непрофессиональные выпады, грубости.

- Например?

- Не хотел бы я, чтобы это звучало. Ну, кто я такой? Это просто моё личное мнение.

Я думаю, самое главное не в том, что средство массовой информации может так или иначе себя вести, - меня больше тревожит то, как власть ведёт себя по отношению к СМИ.

- А как она ведёт?

- Она ведёт себя очень странно. Недавно, например, прошло совещание у губернатора Натальи Ждановой, где рассматривались вопросы внешнеэкономических взаимоотношений с нашим соседом Китаем. И человек, который отвечает за эти связи, напрямую говорит, что очень трудно стало работать с китайцами, поскольку после того, как средства массовой информации очернили такую-то кампанию, китайцы стали очень осторожными с нами, не идут с нами на контакт (речь о представителе МИД России в Чите Алексее Котельникове – А.К.). Это сразу же попало в СМИ, опять же. Я думал, что сейчас со стороны губернатора поступит соответствующий комментарий, что, тем не менее, это позиция средств массовой информации, что же, теперь смотреть, кто как на неё среагировал? Но она тоже стала поддерживать и говорить: да, нам надо больше работать, чтобы СМИ к нам были более лояльны, а то тут по АУЕ (криминальная субкультура, оперирующая лозунгом «Арестантский уклад един», о существовании которой и обсуждении темы которой спорят власти и общественники – А.К.) преувеличили проблему, и это нам мешает работать.

С одной стороны, власть желала бы, чтобы средства массовой информации были к ней лояльны, поддерживали бы их во всём. С другой стороны, они же должны понимать, что не любую инициативу власти средства массовой информации должны поддерживать. Если бы эту инициативу Ильковского по передаче 150 тысяч гектаров китайцам СМИ поддержали, что бы было (правительство Забайкалья весной 2015 года подписало протокол о намерении передать китайской корпорации 115 тысяч гектаров земли в аренду на 49 лет, инициатива подверглась бомбардировке СМИ, общественников и властных структур и в итоге была пресечена – А.К.)? Какие последствия были бы для нас? Я думаю, очень печальные. Что сегодня в сельском хозяйстве и агропромышленном комплексе главное? Не то, что у нас 800 тысяч гектаров не распахивается, а то, что производится, - а производится достаточно, - производители не могут реализовать. Ни одной прямой линии не было, чтобы кто-то из района выступил и сказал: «Помогите нам реализовать продукцию. Мы её произвели, куда деть?». Что делает власть? Она ничего не делает, чтобы была соответствующая инфраструктура. Это с одной стороны. Они не могут реализовать даже ту продукцию, которую производим мы, и одновременно хотят привести сюда китайцев, чтобы распахивать. Да вы создайте эту инфраструктуру, и тогда не надо будет никого приглашать — всё распашут и всё продадут, лишь бы была заинтересованность.

Ну, а средства массовой информации заняли независимую позицию по отношению к власти и практически заблокировали это решение. Это хорошо. А власть сегодня в укор им говорит о том, что они мешают работать и не привлекают этих людей.

С другой стороны, власть считает, что надо больше пропагандировать наш край, создавать имидж. Ставится такая задача. А что вы сделали, чтобы поддержать какие-то средства массовой информации, которые создают этот имидж? Я понимаю, что СМИ должны работать в рыночных условиях и конкурировать между собой — это нормальная практика, на информационном поле должна быть конкуренция. С другой стороны, есть какие-то направления, которые не могут вписаться в эту конкуренцию. Детские издания, литературное творчество – журнал «Слово Забайкалья» (региональный литературно-художественный журнал, издавался финансируемым правительством ООО «Азия-Пресс» - А.К.), серьёзные экономические, спортивные издания — им нужна дополнительная помощь, они не могут конкурировать априори. Они должны будут уйти. Но есть ещё государственная политика в области СМИ, и если это социально важные издания, они должны поддерживаться властью. Где-то в других странах и регионах создают фонды, где-то помогают из бюджета. Не так, конечно, как помогал Хорошавин на Сахалине (экс-губернатор Сахалинской области, арестованный в 2015 году по подозрению в получении крупных взяток, известен широкой поддержкой региональных СМИ из бюджета – А.К.), когда 600 миллионов отдавал в год. У нас добивались-добивались такой поддержки, сделали закон «О поддержке социально значимых СМИ». Всего-то 5,7 миллиона. Некоторые районные газеты и действительно социально значимые, которые не могут конкурировать. Ещё чернила не просохли, месяц не прошёл, а уже заблокировали этот закон, уже отменили его на три года вперёд. То есть 5,7 миллиона — денег нет.

С другой стороны, хотят, чтобы создавался какой-то имидж. Коммерческие СМИ будут писать не только о хорошем, но и будут очень серьёзно критиковать. А если власть так реагирует на критику, как в данном случае на критику действий Ильковского, мне кажется, наша власть ведёт неверную политику по отношению к средствам массовой информации. Ну, а Наталья Николаевна, ещё будучи председателем заксобрания, уже неосторожно выражалась, что ей надоела эта «помойка». Что она имела в виду под помойкой (соответствующее заявление Жданова сделала в 2014 году, высказывание вызвало волну возмущения в региональных СМИ – А.К.), можно домыслить. Но для руководителя это абсолютно неприемлемо. Какая помойка? Тебе с этой «помойкой» надо будет взаимодействовать. И тогда, и, тем более, теперь, в качестве губернатора. Поэтому в этом отношении они совершенно не определились.

- Выходит, что СМИ являются в чём-то четвёртой властью в регионе, раз они могут влиять на такие достаточно масштабные решения?

- Конечно. Но, может быть, недостаточно. Четвёртая власть — это же образное выражение, потому что СМИ властными полномочиями не обладают, но по воздействию на общественное мнение, конечно, это четвёртая власть. Даже самым негативным своим проявлением очень сильно влияют отдельные издания, которые эпатируют на этом деле. Даже ваш портал «Чита.Ру» - это не комплиментарный портал, он занимает принципиальную позицию и не боится высказывать критические замечания в адрес власти. Конечно же, он бы не пользовался таким успехом, если бы он этого не делал. Поэтому вы очень серьёзно воздействуете на общественное мнение, формируете его. Популярность его достаточно высока. Я думаю, что такие средства массовой информации нужны.

Я не могу согласиться с тем, как ведут себя ГТРК «Чита» и «Альтес» по отношению к власти. Это чисто комплиментарные позиции. Но я понимаю, почему они это делают. Им нужны деньги, преференции, которые они имеют. Это понятно, хотя и не оправдывает никого.

- А есть свобода слова в нашей стране, с вашей точки зрения?

- Не полноценная. Абсолютно не полноценная. У меня есть занятие «СМИ: диалектика, свобода и ответственность». Самая большая свобода у средств массовой информации была в начале 90-х годов, когда только-только начал работать закон о СМИ, и не были отменены государственные вливания в средства массовой информации, но уже была отменена цензура. И тогда пошли в разнос многие издания. Вот против такого разгула под видом свободы я против. В чём свобода не совсем полноценная? СМИ сегодня очень осторожны и избирательны. Часто ли вы встречали, чтобы критиковали нашего президента? Можно критиковать правительство, председателя правительства, министров, но чтобы была серьёзная критика в адрес президента — такого у нас нет. Хотя, в принципе, руководитель нашего государства — это не только руководитель во внешнеполитических проблемах, но ещё и высшее лицо, которое занимается экономикой и развитием. В этом отношении особенно телевизионные каналы не свободны. Ток-шоу, которые сегодня идут на многих каналах, очень пропагандистские, даже ведущие ведут себя как пропагандисты. Идёт пропаганда, вместо того, чтобы выяснить отношения. Тем людям, которые приглашаются с другой стороны, затыкают рот, не дают говорить.

Я чувствую, что руководители этих каналов стараются направлять не в сторону журналистики, а в сторону пропаганды. В этом отношении свобода ограничена.

А в нашем регионе СМИ тоже не однозначны. Кто-то делает какой-то анализ состояния дел, может даже критиковать губернатора. Ну, а основные телевизионные каналы занимают комплиментарную позицию.

Иногда включишь радио - чуть ли не гимн поют нашим руководителям только за то, что они поехали и выпросили очередной транш. Высшая доблесть руководителя — это поехать и выбить деньги. Почему так происходит? Мне иногда кажется, что наше правительство — это какой-то большой собес, который просит деньги, а потом их распределяет, или дом инвалидов, который ничего не может, кроме того, чтобы просить.

Ну, на то и правительство, которое должно всё делать для того, чтобы эти деньги здесь заработать, на месте. А где средства массовой информации, которые дают по этому поводу какую-то оценку? Прямо хочется переключить на какую-то музыку, когда начинаются новости, что Наталья Николаевна поехала туда, сделала то, добилась этого. Это никак не вяжется с сегодняшней реальной жизнью.

Поэтому я не могу сказать, что есть серьёзная свобода средств массовой информации — нет её пока. Но всё-таки направление, которое идёт в нашей жизни, должно привести к ответственной и серьёзной свободе. Свобода должна быть ответственная, компетентная. Не просто так вышел и прокричал: ты дурак, ты ничего не можешь.

- Вам, журналисту Владимиру Тихомирову, рот не затыкают? Вы всегда можете сказать то, что вы хотите или где-то подумаете лишний раз?

- Не могу сказать, что всегда. Во-первых, я понимаю зависимость наших ребят. У меня колонка в «Читинском обозрении» идёт 5 лет в каждом номере. Конечно, мне иногда хочется выступить более жёстко и по отношению к региональной власти, и к городской власти. Но я же понимаю ответственность редактора за это, и я знаю, какие отношения у редактора с руководителями города, и какая его степень зависимости — он зависим в финансовом плане. Поэтому мне приходится иногда наступать на горло собственной песне не потому, что я за себя боюсь, а потому что мне не хочется подставить редактора. Более свободно я себя чувствую в СМИ «Забайкальской медиагруппы». Но были случаи, когда мне говорили, что в этот период лучше не надо выступать с критикой, и я прекращал на месяц-полтора. Потом поступали сигналы, что можно продолжать, всё успокоилось. Это, конечно, уже не свобода полная, это зависимость, и я бы с удовольствием опубликовал некоторые материалы, которые не попали в публикацию. Но я работаю не в вакууме, а в определённой среде, поэтому я понимаю, что моя свобода ограничена несвободой прессы, которая проявляется в той или иной степени.

Поэтому я не могу сказать, что я свободный человек в том отношении, чтобы писать то, что я хочу. Хотя в то, что пишу, как правило, редакторского вмешательства нет.