«Тайны истории»: Как в Чите чуть не продали корону Российской империи

У этой истории было два начала. Первое – моё личное. В марте 1990 года я угодил в больницу. И там мне совершенно случайно в руки попал номер газеты «Известия», в котором на последней странице бросилась в глаза фотография: перед столом, буквально заваленным драгоценностями, стояли русские и несколько не то японцев, не то китайцев. За ними была дверь с красивой и весьма оригинальной лепкой. Ещё интереснее был комментарий к этой фотографии.

«Эта фотография, — писала Ю. Жбанова, — сделанная в 1923 году в Чите, никогда не публиковалась, хранилась в семейном архиве».

Автор знала точно только одно, что в центре фотографии стоит Роберт Янович Карклин, ибо хранится это фото у его дочери Виктории. «В архивах сохранилось удостоверение, выданное ему 28 декабря 1922 за № 2739. В нём сказано, что тов. Карклин Роберт Янович назначен уполномоченным Народного комиссариата финансов РСФСР при Дальневосточном ревкоме». Подписан этот документ был среди прочих наркомом финансов Григорием Сокольниковым.

Привела журналист и небольшую биографическую справку этого человека.

«Известно, что Роберт Карлович родился в 1892 году в Рижском уезде Лифляндской губернии. Отец его, Ян, был человеком передовых взглядов, участвовал в революции 1905 года, разыскивался потом царской охранкой… С первых лет революции Роберт Карклин работал в Наркомате финансов. Известно, что… служил в Тегеране — и тоже как финансист. Потом по возвращении в Москву десять лет – в правлении Госбанка.

В августе 1936 года Карклина направили в Берлин полпредом и всего через несколько месяцев отозвали. А в декабре 1937 года за ним пришли ночью на квартиру по Большой Коммунистической, 24. «Десять лет без права переписки» — мы знаем теперь, что за этим стояло. Реабилитирован посмертно в 56-м».

Отталкиваясь от трёх фактов: фотографии, удостоверения и революционной биографии, Ю. Жбанова и высказала свою версию тех событий (не стоит забывать, что это были времена пусть и перестроечного, но ещё Советского Союза). По её мнению, люди на фотографии «спасли и вернули народу его бесценное достояние».

«Известно, что после февраля 1917 года судьба царских сокровищ оказалась непростой. Разными путями опустошались кладовые. Часть драгоценностей, — фантазировала журналист, — офицеры царской армии переправили на Дальний Восток. Распродажа их дала бы необходимые средства для вооружения белых армий.

Мы не знаем в деталях, — всё-таки призналась автор заметки, — как нашли, спасли и доставили уникальные вещи в Алмазный фонд. Существует на этот счёт немало литературных и «киношных» версий. Есть, правда, вполне достоверное утверждение, что охрану сокровищ на всём пути следования обеспечивали латышские стрелки. Руководил операцией, судя по всему, Р. Я. Карклин».

В глаза сразу бросилось несколько несуразиц. Во-первых, если действие происходило в 1923 году, то никаких уже «латышских стрелков», как особого подразделения, не существовало. Могли быть только бывшие латышские стрелки, многие из которых к тому времени занимали различные должности, в том числе и в ОГПУ. Во-вторых, сомнительной была и версия насчёт спасения этих сокровищ. Почему это белогвардейцы, коль уж в их руках находились такие сокровища, не смогли их вывезти в Китай?

А что журналист в 1990 году ещё могла предположить, когда по стране всё ещё с успехом шла третья часть «Неуловимых мстителей», которая так и называлась - «Корона Российской империи», и в ней юные чекисты спасли императорские драгоценности и вовремя вернули их в «Алмазный фонд».

Но, как выяснилось позже, к реальной истории эта версия не имела никакого отношения, кроме двух фактов. Первый – в 1923 году императорские драгоценности пытались продать в Чите. И к этой операции имел отношение Роберт Карклин. Это второй факт.

Информация приходила по крупицам. И в конце концов выстроилась другая гипотеза.

Так вот, эта истории началась в 1917 году. Причём, возможно, ещё тогда, когда группа радикальных социал-демократов во главе с Львом Троцким отправились из США в революционную Россию. А может и чуть позже, после того, как большевики взяли власть в свои руки. Но именно американцы первыми заинтересовались императорскими драгоценностями Романовых.

В революционном 1917 году в Россию из разных стран устремились революционеры и авантюристы всех мастей. Среди них были и знаменитый американский репортёр Джон Рид, прибывший в августе 1917 года в Петроград, где он оказался в эпицентре событий, которым позже посвятил знаменитую книгу «Десять дней, которые потрясли мир». Месяцем раньше там же оказался его друг Альберт Рис Вильямс, написавший менее известную, но также интересную книгу «Путешествие в революцию. Россия в огне Гражданской войны. 1917 – 1918». В ней он описывал и своё путешествие по Транссибирской магистрали в мае 1918 года.

В отличие от своего друга Джона Рида, умершего в 1919 году от тифа и похороненного у Кремлёвской стены в Москве, Вильямс дожил до 1962 года и скончался в США. За эти десятилетия он не раз бывал в России и СССР, но всегда возвращался на родину, оставаясь на протяжении десятилетий последовательным другом Советского Союза.

Ко времени первой поездки в Россию он был уже опытным журналистом. В революционную Россию приехал летом 1917 года в качестве корреспондента газеты «Нью-Йорк ивнинг пост». Неоднократно встречался и беседовал с Владимиром Лениным и другими лидерами большевиков, меньшевиков и эсеров.

В марте 1918 года вслед за советским правительством перебрался из Петрограда в Москву, где вскоре получил тайное задание, о котором никогда не распространялся, и в мае отправился во Владивосток, откуда ему предстояло на пароходе добираться до США. Но прежде Вильямс вернулся в Питер, где встретился со своим спутником, которого ему нужно было сопроводить через всю Россию и доставить живым и невредимым в Штаты.

Этим спутником стал профессор Кунц. По словам Вильямса, это был учёный философ, получивший образование в Европе и Америке, и умерший в нищете в 1953 году.

«Путешествие из Петрограда во Владивосток для меня показалось лёгким, — писал в своей книге Альберт Вильямс, — потому что со мной ехал профессор. В каком-то смысле это был один, хотя и с перерывами, комментарий по поводу Ленина и революции, которым мы обменивались с профессором. А когда нам не удавалось избежать общения с белыми эмигрантами, которые были нашими попутчиками, то комментарии превращались в нечто вроде форума на колёсах».

Но никакого философа Кунца мне найти не удалось. Зато хорошо известен другой Кунц, выдающийся знаток минералов и драгоценных камней. Если же это был действительно Джордж Фредерик Кунц, то вся эта поездка приобретает совершенно иное значение.

Интересно, что вскоре после смерти в 1932 году Кунца-минеролога его личная коллекция из нескольких тысяч редких книг, брошюр и статей по минералам и драгоценным камням была продана библиотеке Геологической службы США за… один доллар. Наследникам он оставил более миллиона долларов.

И только в 2012 году этой службой был опубликован редкий фотоальбом, найденный среди тех книг. Он был датирован 1922 годом. В нем находилась 81 фотография российских императорских регалий и драгоценностей, а также подготовленный к печати, но не опубликованный каталог будущего Алмазного фонда. Современные исследователи идентифицировали четыре украшения, которые были описаны в 1922 году, но не были включены в более поздний каталог этого фонда.

Вновь предположим, что уже в 1918 году профессор, которого познакомили с императорскими драгоценностями, попавшими в руки большевистского правительства, отправился домой с предложениями Ленина американским толстосумам. Понятно, что белые бы американцев не тронули. А вот для того, чтобы не попасть по ошибке в руки провинциальных чекистов, его и сопровождал Вильямс. Это себя оправдало. Ну а биографию другого Кунца Вильмс просто выдумал. Джордж Фредерик Кунц вновь оказался в Советской России в 1922 году и сделал снимки вещей, которые уже на следующий год были привезены в Читу.

Историк Александр Мосякин из Риги много лет занимался историей Алмазного фонда. Первые его публикации появились ещё в начале 90-х годов. А в 2017 году вошла в изданную им в Москве фундаментальную монографию «Судьба золота Российской империи в срезе истории. 1880–1922».

Сегодня известно, что продажа ценностей на Запад началась буквально с 1918 года. Более того, 10 октября 1919 года Совет обороны принял специальное постановление «Об использовании ценностей для товарообмена».

В 1918–1920 годах в Риге, в Нью-Йорке (дважды) и в Турку задерживались тайные гонцы из Советской России с контрабандным грузом бриллиантов, которые, по их словам (в двух случаях), принадлежали расстрелянным членам семьи Николая II. По этому поводу было даже официальное заявление правительства Колчака летом 1919 года. Но один из самых крупных скандалов того времени, связанный с императорскими фамильными драгоценностями, разразился всё в том же 1923 году, когда уникальная коллекция побывала в Чите.

И Мосякину удалось доказать, что большинство сокровищ, сфотографированных в 1923 году в Чите, в 1922 году ещё находились в Москве. Тогда с ними сфотографировалась группа учёных и экспертов, занятых в то время изучением и оценкой сокровищ, возглавлял которых специалист-минералог профессор Александр Ферсман.

«Так спрашивается, от каких «белогвардейцев» спасли эти сокровища латышские стрелки, вывозя их в 1923 году из кладовых Кремля в Читу?» – задавался Мосякин вопросом и высказал ещё в 90-е свою версию: «...можно достоверно предположить, что после экспертной оценки коллекция коронных драгоценностей была отправлена на Дальний Восток для того, чтобы продать их (или заложить) в Америку или Европу через Шанхай или Харбин, которые, наряду с Ревелем, Стокгольмом и Берлином, были тогда центрами по продаже наших сокровищ. И вот канун сделки века, судя по всему, и запечатлела «известинская» фотография.

Судя по ней, решили оптом загнать все величайшие реликвии Алмазного фонда: и державу, и скипетр, и коллекцию императорских корон с короной Российской империи: «Спас их, — предложил А. Мосякин, — думаю, случай».

От себя добавлю, что возможно именно тогда там же свои фото делал и американец Джордж Фредерик Кунц.

Стоит сделать ещё одно отступление. В 1995 году доктором исторических наук Михаилом Одинцовым в информационном бюллетене Российской академии госслужбы при Президенте РФ «Религия, Церковь в России и за рубежом» (№6, 1995 г.) была опубликована статья «Золото Троцкого».

«11 ноября 1921 года, — рассказывает автор, — собралось на своё очередное заседание Политбюро ЦК РКП (б). Присутствовали Ленин, Троцкий, Каменев, Сталин, секретарь ЦК Михайлов. Вопросы, обсуждавшиеся в тот день, совсем не напоминали оптимизма недавних выступлений по поводу четырёхлетия Октябрьского переворота. Для присутствующих не было секретом тяжелейшее экономическое положение страны. Объявленная весной новая экономическая политика пробуксовывала, и тому одной из главных причин был крах финансовой системы, острая нехватка твёрдой валюты.

Заслушав отчёт комиссии Совета Труда и Обороны (СТО), ревизовавшей золотой запас Республики, участники заседания утвердились в своих наихудших опасениях: казна по существу была пуста… По предварительной договорённости с Троцким Ленин внёс предложение «подключить» последнего к делу изыскания всего того, что может стать основой для становления российских финансов и что может пойти в уплату за продовольствие. В решении Политбюро записали: «Назначить т. Троцкого ответственным за объединение и ускорение работ по учёту, сосредоточению и реализации драгоценностей всех видов».

Лев Троцкий создал максимально засекреченную «Комиссию по драгоценностям», жёстко контролировавшую процесса сбора драгоценностей и размещение их в Гохране.

В марте 1922 года Лев Давидович обратился к Владимиру Ильичу с письмом, в котором, как сообщает Михаил Одинцов, «предлагает предпринять и первые шаги по практической реализации тех ценностей, что на тот момент уже имелись в Гохране, и тех, на скорое поступление коих уже надеялись.

Речь шла о создании специального синдиката с предоставлением ему права на реализацию ценностей. А до того, писал Троцкий, «выгодной реализацией ценностей» могли бы заняться «товарищи», так или иначе участвующие в переговорах в Генуе и обладающие дипломатической неприкосновенностью. Троцкий считал, что надо спешить, чтобы успеть в 1922–1923 гг. выручить от продажи ценностей за границей 50 миллионов золотых рублей. Поскольку уже в 1923–1924 гг. он ожидал «наступления пролетарской революции в Европе», которая «застопорит рынок ценностей».

А ценностей у правителей Советской России именно в это время оказалось не просто много, а очень много. Дело в том, что 9 марта 1922 года произошло, как написал в вышеуказанной монографии Александр Мосякин, «фантастическое для большевиков событие».

Так он назвал сообщение о том, что «найдены сокровища знаменитой Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца, загадочно исчезнувшей в начале мировой войны». Тогда восемь сундуков с сокровищами императора Николая II и его семьи были тайно перевезены из Петрограда в Москву и спрятаны в Оружейной палате Московского Кремля.

И тогда «человек Троцкого» Георгий Базилевич направил своему шефу специальное письмо. Он сообщил, что опытные ювелиры А.Ф. Котлер и А.М. Франц предварительно оценили личные драгоценности царской фамилии в 458,7 миллиона золотых рублей, в то время как коронные драгоценности, хранившиеся там же, они оценили в примерно семь миллионов рублей. Объясняя эту разницу, Базилевич писал: «Люди сведущие утверждают, что коронационные ценности по качеству камней и художественному выполнению работы стоят гораздо ниже ценностей, являвшихся «личной» собственностью бывшей царской фамилии».

Тринадцатого марта в ещё одном письме Троцкому Базилевич сообщил: «Ценности Оружейной палаты выливаются в сумму минимум 197,5 млн, максимум – 373,5 млн зол. руб., т. е. больше, чем весь ранее учтённый золотой запас на 1922 г…».

И хотя в июне 1922 года «Комиссия по драгоценностям» завершила свою работу и Лев Троцкий «сдал» свои полномочия, запущенный им механизм продолжал работать. Правда, теперь главным образом по направлению реализации ценностей за рубеж. Для начала, похоже, и решили продать «менее ценные» коронационные драгоценности.

В 1990-е годы Александр Мосякин продолжает публикации на эту тему в газете «Труд», в журнале «Наше наследие», в еженедельнике «НСГ». Самым ценным, пожалуй, было лишь то, что ему удалось обнаружить опубликованную в каталоге «Сотби» ещё одну фотографию, на которой в той же читинской комнате запечатлена другая группа людей, сидящих за тем же самым столом, на котором были разложены императорские драгоценности с короной Российской империи в самом центре.

«Загадку этого турне нам ещё предстоит разгадать», — откровенно понадеялся автор всех этих публикаций, но ему это так и не удалось сделать. А вот целый ряд фактических ошибок он допустил, но об этом чуть ниже.

После очень долгого перерыва в 1967 году в Москве была развёрнута выставка Алмазного фонда СССР. После этой выставки стали появляться самые разнообразные материалы и об Алмазном фонде, и о его предшественнике Гохране. Был издан великолепно иллюстрированный альбом «Сокровища Алмазного фонда СССР» под редакцией академика Бориса Рыбакова. Во вводной статье сообщалось:

«С первых дней победы Великой Октябрьской социалистической революции Советское государство уделяло огромное внимание сохранению исторических сокровищ. Для учёта всех имеющихся в стране запасов золота, других благородных металлов и драгоценных камней и упорядочения их хранения постановлением Совета Народных Комиссаров в Москве при Народном комиссариате финансов было создано Государственное хранилище ценностей РСФСР (Гохран). В. И. Ленин призывал всемерно беречь эти сокровища – часть всенародного достояния. Он энергично помогал созданию Гохрана и внимательно следил за его деятельностью…

Западная пресса, и, прежде всего, белогвардейские газеты, начали упорно распространять слухи о том, что большевики расхищают русские коронные драгоценности. Слухи об исчезновении сокровищ имели целью убедить широкие круги мировой общественности в варварстве большевиков и опустошительности революции. Но народ под руководством партии большевиков, свергнув капиталистов и помещиков, не только обеспечил сохранность исторических сокровищ, но и создал много других более ценных. В ответ на антисоветскую пропаганду по личному указанию В. И. Ленина сокровища бывших русских царей были выставлены для обозрения в 1924 году в Колонном зале Дома Союзов».

Среди них и знаменитая Корона Российской империи, которая стоит в центре читинских снимков 1923 года. Но при этом часть предметов, которые запечатлены на этих же фотографиях, ныне в Алмазном фонде отсутствует.

В 1923 году советская торговая миссия в Стокгольме реализовала через антикварные магазины шведской столицы крупную партию антиквариата из петербургских дворцов, а на ювелирных рынках Амстердама и Антверпена неожиданно появились вещи, в которых специалисты признали часть русских коронных драгоценностей. Это было чревато серьёзными политическими последствиями, и ценностями пришлось срочно возвращать на показательную выставку в Москву. Туда же попала и бо́льшая часть тех вещей, что демонстрировались в Чите.

Год спустя вышла в свет брошюра «Алмазный фонд СССР». В ней с определённой откровенностью говорилось о том, что «теперь, перейдя во владения народа, эти сказочные вещи… сыграют и более важную роль, превратясь в столь необходимые для рабоче-крестьянского государства предметы, как машины и т. п., и на смену яркому, но безмолвному мерцанию драгоценных камней придёт менее яркое, но более живое мерцание стальных частей машин, поющих песню о мощи народа, строящего новую жизнь». Если отбросить патетику, то ясно одно: драгоценности до 1925 года продавали и после не собирались прекращать эту торговлю.

Ну а теперь несколько слов об ошибках и неточностях, допущенных исследователем из Риги.

В статье «Мандат №2739» (он был выдан 28 декабря 1922 г. Р. Я. Карклину и в нём говорилось о том, что тот «назначен уполномоченным Народного комиссариата финансов РСФСР при Дальневосточном ревкоме»), опубликованной 29 января 1991 г. в «Новой строительной газете», Мосякин писал:

«Чита была столицей Дальневосточной республики – буферного государства, существовавшего в 1920 – 1922 годах между Советской Россией и Японией, и крупным железнодорожным узлом. От неё рукой подать до Харбина (центра белой эмиграции, где ГПУ успело пустить корни) и до Владивостока, где были американцы, и оттуда пролегал кратчайший путь к Америке. И, наконец, в Чите ценности находились в безопасности: в пути их охраняли латышские стрелки, а там они попадали под опеку Народно-революционной армии, которой командовал В. К. Блюхер». Часть этой информации, к сожалению, историк включил и в монографию 2017 года.

А надо сказать, к тому времени, а именно к концу 1922 – началу 1923 гг., как уже говорилось выше, никаких латышских стрелков, как особых частей, не было и в помине. Кроме того, к концу, а точнее к ноябрю, 1922 года никакой Народно-революционной армии ДВР уже не существовало, она к тому времени вновь стала именоваться 5-й Армией. К тому же ей, а с лета 1922 г. её предшественницей, НРА ДВР, командовал Иероним Уборевич, а не Василий Блюхер, которого уже более полугода не было ни на Дальнем Востоке, ни в Чите.

Единственное, в чём действительно прав А. Мосякин, так это в том, что Чита в тот момент была и столицей Дальне-Восточного края и крупным железнодорожным узлом, от которого «рукой подать» и до Харбина, и до Владивостока. И именно там можно было устроить «более живое мерцание» императорских коронных драгоценностей для потенциальных покупателей.

Не будем забывать, что лишь на одном из двух снимков сфотографированы китайские (или японские) коммерсанты, а вот на другом — только европейцы и, возможно, американцы. Во всяком случае, некоторые ценности, которые запечатлены на читинских снимках, на российских выставках уже не появились, а вот в частных коллекциях в США кое-что всплыло.

В монографии В. А. Шишкина «Советское государство и страны Запада в 1917–1923 гг. Очерки становления экономических отношений», опубликованной издательством «Наука» в Ленинграде в 1969 году, можно найти вот такую интересную информацию:

«…в 1923 г. Советский Союз посетило большое число представителей деловых и политических кругов США, которые получили полную возможность ознакомиться с экономическими и политическими условиями в социалистическом государстве. Даже приблизительный перечень (за июнь – сентябрь) заокеанских визитёров показывает, что поездки американских граждан в Советскую Россию приобрели характер настоящего паломничества, которое казалось совершенно невозможным ещё в 1921–1922 гг. как по причине позиции правительства США, так и в связи с отсутствием интереса деловых кругов и политиков к «колеблющемуся режиму».

Кто знает, возможно, для этих «паломников» из США и была организована «выставка» коронных драгоценностей в Чите. А почему именно здесь? Так потому, что в экономическом и, прежде всего, финансовом плане здесь и в 1923 году сохранялись «буферные» условия. И об их неукоснительном соблюдении и должен был помимо всего побеспокоиться именно Роберт Карклин.

«Вопросы о судьбе хозяйственного уклада на Дальнем Востоке, — писал А. И. Погребецкий, которому принадлежит крупнейшее исследование, вышедшее в Харбине в 1924 году под названием: «Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период Войны и Революции (1914 – 1924)», - сразу же по присоединении его к РСФСР, серьёзно заняли и центральные органы Республики.

В центре было создано особое межведомственное совещание по вопросам, относящимся к экономике Дальнего Востока.

Особое «Совещание по вопросу о планировании и регулировании торговли на Дальнем Востоке» было образовано и при Нар. Ком. Внешней Торговли.

На первом же заседании этого Совещания – в конце ноября 1922 г. (т. е. сразу после ликвидации ДВР – авт.) докладчик Н.К.В.Т. А. В. Пригарин указал, что «в области общеэкономической политики на Дальнем Востоке Н.К.В.Т. не предполагает проводить жестокую линию и считает невозможным в данный момент производить коренную ломку».

Что касается денежной системы на Д.В., то Н.К.В.Т. считает необходимым временно её сохранить, водя, однако, обстоятельное хождение советских знаков наравне с существовавшей в ДВР денежной системой.

…Прибывший из Москвы в Читу в январе 1923 г. Уполномоченный Наркомфина Карклин, ознакомленный со взглядами центра, в интервью с представителями прессы сообщил, что «местный бюджет должен быть сведён без дефицита, так как рассчитывать на какие бы то ни было дотации центра совершенно не приходится, и что возможный дефицит мыслится только как ссуда чисто восстановительного характера.

Говорить об искусственном внедрении бумажных денег на Дальнем Востоке не приходится. Единственно о чём может быть речь в настоящее время – это о хождении банкнотов-червонцев, обеспеченных золотом, особенно мелких купюр в качестве разменной единицы, заменяющей кредитные билеты довоенного времени». Эта же мысль о сохранении для Д.В.О. золотого обращения была повторена гр. Карклиным и на совещании во Владивостоке – 7-го февраля 1923 г.

Совещание это в своём постановлении, подтвердив положения о необходимости сохранения золотого обращения, отметило, вместе с тем, необходимость внедрения на Д.В.О. червонцев, что, по мнению Совещания, должно было способствовать вытеснению иностранной валюты, главным образом, — иен».

Эти действия Роберта Карклина были публичными, открытыми для прессы и общественности. Для нас они важны тем, что подтверждают факт пребывания этого советского финансиста в Чите в январе-феврале 1923 г. Вот этот факт теперь действительно не вызывает сомнения. Так же, как и тот, что в 1923 году именно Дальневосточная область со столицей в Чите была в РСФСР идеальным местом для торговых сделок с иностранными предпринимателями, в том числе и теми, кто интересовался драгоценностями.

Вот что именно о пропавших ценностях написал в журнале «Наше наследие» (№11, 1991, с. 41) Александр Мосякин: «Большинство из них бесследно исчезло в 20-е годы. Некоторые впоследствии обнаружились в американских частных собраниях, например, брачная корона русских императриц, изготовленная из бриллиантового пояса Екатерины Великой. Сейчас она находится в собрании Марджори Меривезер Поуст — жены бывшего посла США в СССР Джозефа Дэвиса. Госпожа Поуст купила её на аукционе «Сотби» в декабре 1966 года (не поэтому ли именно в 1967 г. в Москве и была открыта выставка Алмазного фонда? – авт.)

Возможно, бриллианты, проданные в 1923 году в Бельгии и Голландии, были из этой партии, и попали в Европу через Читу – Харбин — Владивосток, и такая же участь ожидала остальное».

«А вот насчет того, как она (брачная корона – авт.) оказалась в Америке, — писал А. Мосякин в статье «Сделка века?» в рижской газете «Советская молодёжь» (14.04.1990), — существуют две версии – и одна из них, между прочим, китайская. А где бесценная коллекция диадем, ожерелий, браслетов, перстней, бриллиантовых подвесок (обратите внимание на коробки слева и справа), изготовленных лучшими ювелирами Европы, которая хранилась в Галерее драгоценностей Эрмитажа и была передана в Гохран? Что с сокровищами Великих Моголов, подаренными иранским Надиршахом Анне Иоанновне, Анне Леопольдовне и Иоанну Антоновичу?

В реестре 1741 года упомянуто 22 крупных предмета (в каждом по несколько тысяч больших рубинов, сапфиров, изумрудов и алмазов!) и 15 перстней. Сейчас сохранилось только 16 вещей и 1 перстень. Где коллекция бриллиантовых знаков и бриллиантовых цепей к ним (хотя бы ордена Андрея Первозванного, которым награждались все русские цари после крещения)? Где императорские пасхальные яйца Фаберже числом 54 (или 57)? Конечно, кое-что осталось, но именно кое-что…»

Неожиданным, пусть и косвенным, подтверждением того, что коронные драгоценности в то время всё же действительно побывали в Чите, стал рассказ руководителя фирмы «Стар» из США Владимира Файнгольда, в августе 1999 года впервые побывавшего в Чите. Дело в том, что его предки с конца XIX века жили в этом городе, владея домами, лавками, часовой мастерской и ювелирным магазином.

В 1916 году его дед Григорий Файнгольд вместе с братом уехал в Сан-Франциско. Там они достаточно успешно занимались ювелирным делом. В начале 20-х годов решили вернуться на родину. Григорий к тому времени стал довольно известным специалистом в области ювелирного дела.

По словам Файнгольда, дед рассказывал ему, что как раз в то время большевики в Чите привлекли его для того, чтобы оценить царские фамильные драгоценности. «Честно говоря, — рассказывал Владимира, — я не мог понять, как эти ценности в то время могли оказаться в Чите, и думал, что дедушка что-то путает. Теперь же многое стало понятным».

Становится ясным, что в Читу в 1923 году действительно была тайно доставлена большая партия драгоценностей императорского дома. К сделке, похоже, привлекались и японцы, и китайцы, и американцы. Что-то было продано, но значительную часть реализовать не удалось. Разразившаяся в Европе серия скандалов привела к тому, что драгоценности из Читы были срочно направлены в Москву.

Но до конца эта история так ещё и не раскрыта. Возможно, что её подробности можно найти в протоколах допросов активных участников событий 1923 года. Но их могли о тех событиях и не спрашивать. Сегодня известно, что в 15 февраля 1938 года был расстрелян Роберт Карклин, 3 марта 1938 года расстреляли Георгия Базилевича, 21 мая 1939 года в лагере убили бывшего наркома финансов Григория Сокольникова. Жертвами репрессий 30-х годов стали и многие другие участники тех событий.

И потому тайна посещения коронными ценностями столицы Забайкалья всё ещё требует дополнительного исследования.