«Замолчи, язва. Пойди репку сорви». Три детских воспоминания о войне

Антонина Васильевна подаёт мне трудовую книжку своей мамы: «Смотри, доча, там вот и написано, кем мама работала с сорок первого по сорок пятый. Видишь?» Я не могу разобрать почерк, угадываю слова и буквы. Она достаёт из тумбочки лупу, берёт в руки книжку, подносит к пожелтевшим от времени, истончённым страницам и читает вслух: «Браковщица».

«Чита.Ру» публикует три разные истории о работе в тылу обычных забайкальцев во время войны. Это воспоминания детей, которым тогда было меньше 10 лет, а сейчас уже перевалило за 80. Есть среди рассказчиков и те, кто родились после войны, но успели расспросить родителей, какой тогда была жизнь.

Нина Петровна Спивак — мама Антонины Васильевны - родилась в 1913 году и прожила ровно сто лет. Всю войну она проработала на военном заводе, который занимался починкой обмундирования для солдат и офицеров.

«Завод с нами рядышком был. Он и сейчас мало-мальски работает. С фронта привозили обмундирование. Где рваное, где драное, мама всё починяла, всё зашивала, всё перешивала. Что грязное — в крови - складывали отдельно, грузили на машину выше кабины, и она наверх садилась, чтобы удерживать эти вещи. Однажды прямо на ходу упала с этой высоты. Но как-то удачно упала. Сильно не повредилась. Только поясница болела. А бельё это возили в химчистку. Раньше там на Калинина (нынешняя улица Амурская) или на Анохина была химчистка», - рассказывает Антонина Васильевна.

Уже чистое обмундирование забирали из химчистки, распределяли и отправляли по воинским частям.

«Мама всегда шила. Всю родню обшивала. Все заказы принимала. Она портной мастер. Даже вышивала в технике ришелье на машинке. А как война началась, она пошла на завод. И это ведь тоже такое дело. Такой труд. Видите, какое название тогда было — браковщица», - рассказывает Антонина Васильевна.

Сейчас ей 85 лет. Она ребёнок войны.

«Нас у родителей двое девчонок было — я и сестра на пять лет старше. В школу пошла с восьми лет. Сильно болела. Коклюш у меня был. Мы жили по улице Широкой возле «Радуги». В школу ходила наверх на гору через железную дорогу, там мост был. Школа была девичья. Мама и отец день и ночь на работе. Мы паёк получали. Пешком в часть ходила с бидончиком. Суп давали», - рассказывает она.

И вспоминает 9 мая 1945 года: «Когда я училась во втором или третьем классе, война кончилась. Как сейчас помню. Нас распустили домой. Идём по улице счастливые. Ревём. И все из ворот высыпали. Плачут. Целуются. Война - всё, кончилась».

Добавляет, что мама любила 9 Мая, праздник со слезами на глазах. В войну она потеряла своих братьев.

«Все красавцы молодые. Дмитрий младший окончил школу и поехал учиться в лётное училище. Дома был сарайчик такой, — там у него стояли одни модели самолётов. Нас запускал посмотреть. Жили они в Карымской. Поехал в Свердловск. Началась война. Год не проучился. Их отправили воевать подо Ржев. Недавно по телевизору показывали могилу солдата, а это наш Дмитрий, наш Митька. Люди из посёлка видели, как самолёт подбили. Он упал, и они потом, когда бой окончился, пошли, вытащили его и похоронили. И вот показали могилу по телевизору. Вся благоустроенная. И оградка есть. А ведь всю войну он был без вести пропавшим», - рассказывает Антонина Васильевна.

Второй брат Константин погиб в Ленинграде.

«Я помню мы с бабушкой ждали его письма, по нескольку раз читали. Он получил тяжёлое ранение в живот, но его выходили. Опять отправили на фронт. И вновь ранение в живот. А он ещё при первом пребывании в госпитале познакомился с женщиной-хирургом. Хотели после войны пожениться. Она тоже бабушке письма писала. Она и хоронила дядю Костю.

А потом мы получили от неё письмо, где она просила бабушку разрешить ей выйти замуж. Писала, что встретила человека, похожего на Костю, что надо жизнь устраивать. Бабушка её, конечно, благословила. Написала, чтобы она выходила замуж и была счастлива. Представляете, какие тогда были чувства и отношения», - говорит Антонина Васильевна.

Её мама Нина Петровна Спивак уже после войны много лет проработала в драматическом театре сначала гардеробщицей, а потом - контролёром-билетёром. На пенсию она ушла в 83 года. В памяти всех, кто её знал, осталась мудрым, добрым, трудолюбивым человеком.

Их мама Пальшина Манефа Федотовна 1919 года рождения в войну работала на железной дороге на станции Карымская.

«Она была лаборантом. Делала анализы воды и других жидкостей. Помните, как раньше анализы брали, - из пальчика пипеткой отсасывали кровь. Так она таким образом засасывала соляную кислоту для лабораторных исследований. В 40 лет мама осталась уже без зубов. Все зубы разрушились. Она не любила вспоминать про войну. И мы, наверное, мало спрашивали. С папой они поженились в 1948 году, и друг за дружкой у них родилось четверо детей. Когда чуть подросли, она пошла работать сестрой-хозяйкой в больницу. Долго работала», - рассказывают сёстры.

Их папа Виктор Петрович Жестков тоже трудился всю жизнь.

«В войну он работал котельщиком на ТРЗ и ещё долго после войны. Тяжёлая очень работа. Спускались в котлы и отбивали отбойными молотками накипь. Представляете, какой там гул внутри стоял, какой силы звуки. Он очень рано потерял слух. Мама зубы, а он вот слух. После работы он приходил домой, а вся одежда у него в мазуте. Чёрный весь. Мама отстирывала.

С зарплаты покупал нам большой бумажный кулёк пряников, не меньше двух килограммов, и такой же кулёк конфет. Когда папа нёс эти гостинцы, купленные в магазине на ТРЗ, который называли «дежурка», соседки завидовали маме, что такой хороший муж у неё, любит своих чадушек. А для нас это было огромным детским счастьем. У нас хранится вырезка из газеты, где о нашем отце написали к его юбилею», - делятся воспоминаниями дочери Виктора Петровича Жесткова.

отрывок из статьи о Викторе Жесткове

«Ярко вспоминается Виктору Петровичу сейчас тот день, когда четверть века назад он принял твёрдое решение стать рабочим-металлистом, овладеть профессией котельщика с её сложной и шумной техникой. Молодость и неисчерпаемый запас энергии просили труда, работы, которой можно было бы отдать все свои силы и способности...

Честный и добросовестный труженик Виктор Петрович Жестков воспринял лучшие качества советского рабочего и непоколебимо соблюдает давно принятое для cебя правило: быть образом всегда и везде, в труде и в быту».

Родители сестёр Жестковых не только были ударниками труда в годы войны и поощрялись на своих производствах, их труд отмечен и правительственными наградами.

«В войну хоть бы раз картошка уродилась. Ждём её как манну небесную, выкопаем — одна мелочь, чистить нечего, а есть хочется. Бережём, а всё равно семян не хватает. Нарежем глазки, посадим, такая же снова родится», - вспоминает она.

Рассказывает, как в военные годы плакала и кричала: «Хочу есть!»

«Мама отмахивалась: «Замолчи язва. Пойди в огород сорви репку». Я бежала в огород, выбирала репку, через пять минут ею хрустела. Куда важнее репки были лебеда и крапива. Резали полевой чеснок мангыр и заготавливали его впрок. Собирали ягоды и грибы, ели цветы багульника, копали луковицы саранок. Как-то по железной дороге прошёл состав, гружённый американской соей, и на пути из щелей посыпались зёрна. Несколько дней все собирали её по крупицам», - вспоминает Нина Григорьевна.

Признаётся, что чувство голода было постоянным: «Ели и не наедались. Чувство голода проникало куда-то внутрь, так что хотелось есть всегда, даже во сне, а особенно в предобеденное время».

Её старшая сестра Лена в войну работала сварщицей в «Оловотрансе». Это транспортная организация по перевозке концентрата олова. Предприятие обеспечивало поставки оловянной руды с мест её обогащения. График транспортировки и погрузки соблюдали неукоснительно. Рабочий день не устанавливался, обеденные перерывы были отменены. Питались на ходу.

«Лена рассказывала, что в цехе было холодно, а работали одни бабы и подростки. Только мастер отойдёт, они всё бросают и бегут к тёплой трубе. Облепят ей, как муравьи, не оторвёшь. Помню я носила Лене на обед прямо в цех бидончик похлёбки из лебеды, крапивы, иной раз с капустой, редко с кусочком мяса, кожи. Она выбегала, садилась на камень и безотрывно весь бидончик выхлёбывала. Иной раз и стоя ела, торопилась. Работы же много», - рассказывает Нина Григорьевна.

Вспоминает, как узнали, что война кончилась:

«Услышали громко гудок загудел. Мама мне говорит: «Нинка, поди на улицу, узнай чё там такое, не война ли кончилась. Я вернулась с радостным криком: «Мама, мама, кончилась!». Помню она с просветлевшим лицом закрестилась и сказала: «Слава те, Господи, Господь милостивый. Кончилась таки, дождалися».