Как же вы достали. Почему обратная реакция от журналистов — это нормально

Представьте, вы — журналист. Вы же наверняка можете представить или даже уверены, что точно знаете, как мы работаем. Да, примерно так же плохо, как краевые или городские власти. Или иногда (слава богу, конечно, что иногда) как федеральные.

Мы — то есть вы (представляем ведь) — врете на каждом шагу, и никакой цели помочь у вас нет. Только трафик, огонь и жара. Сидите в редакции, попу от кресла не отрываете — беспросветная лень, а люди к вам сами толпой бегут. Скребутся под дверью, слушая адский хохот: «Вот когда умрете, тогда и напишем!»

И доходы конские, конечно, у вас, у журналистов. Вам же несут эти деньги пачками. Продажные. Это еще учитывая, что у вас бессрочная синекура (как бессрочная голодовка жителей Северного почти).

Вы толстяк или нет — даже если вы не толстый, то вы всё равно какой-то опухший, помятый, серый. Наверное, от беспробудного пьянства! Что вам еще делать? Ну и ошибки эти ваши. Это от ума разве? Пропили всё: и Родину, и нейронные связи. Ну или прокурили. Китайские вейпы еще никого не пощадили.

Ну ладно, если вы и не пьете, всё равно вы такой, не очень уж и хороший человек. Сразу же видно: ходите спрашиваете, когда вас обстоятельства выдергивают из мягкого кресла к людям. Спрашиваете-то еще так всё время, с подковырочкой, что ли. С нечистым намерением.

Но вас всё равно зовут — а как же без вас? Так уж устроена жизнь.

— Вы дайте номер губернатора, есть у вас? Дайте, мы никому не скажем, — просят люди. Люди, в отличие от журналистов, порядочные, понимающие. Добрые. Котлету, купленную представителем власти, на голодовке честно отдают собаке и вашему коллеге. Что же он, зря сидел с ними весь день (зря, конечно, — толку-то)?

— Я так не могу, у него есть пресс-секретарь, я ему написала, — ответите вы.

— Ну дайте.

И потом вы же, ужасно мерзкий товарищ, напишете свой текст. Своим вот этим плохо выученным русским — поколение ЕГЭ — не иначе. Вы пишете всё не так. А вы должны писать, как людям надо! Котлету отрабатывайте, в самом деле. Притащились с голыми ногами еще, в юбке, что до колена еле дотягивает. Ни стыда ни совести.

Зачем вообще с вами говорить, журналисты? С властями, которые сорвались (нет, не после публикаций) и сутки вам посвятили, всё решили на следующий день. Проблема закрыта.

Вы, допустим, во время забастовки солидарны были и глазки строили понимающие. Но это всё игра, конечно. Вы же такие и есть, «писатели», актеры. Вон, лучше в драмтеатре бы играли. Без вас справимся.

— А что вы не писали про нас полгода? — спросят вас у «падающего» дома, например. Ну так, чтобы вы молча не стояли. И забудут, что вы писали, но потом что-то не понравилось жильцам, и с властями вроде как договорились, поэтому вас отправили лесом.

Да ладно, даже когда вы лесом пойдете — вы всё равно самый отвратительный желтушник будете.

Такая вот ваша журналистская натура.

Гадкая.

Лучше бы вообще писали только хорошее, а то один негатив. И еще зачем-то всероссийская повестка, какие-то девочки татуированные из Москвы. У вас тоже татуировки — это признак умственной отсталости, кстати.

Или правду вот писали бы — правды сейчас так отчаянно не хватает.

А правда в том, что жители Северного попали в сложную ситуацию и пытаются из нее выбраться. Но им совершенно наплевать, что журналисты не получают зарплату с их налогов и не обязаны их обслуживать. Я ехала в Северный с обычным своим настроем — боевым. Слушать, слышать, наблюдать, как-то помочь. Коллеги предупреждали, что сильно втягиваться эмоционально конкретно в эту ситуацию не стоит — опыт уже был.

Опыт — это хорошо. Я искренне желаю жителям Северного не оказаться в подобной западне с непонятными сроками в 2023 году, решения вопроса с ипотеками и вообще счастья. И надеюсь, что они вкусно поели после своей голодовки. Потому что я пошла в редакцию писать до ночи и утром рано встала дописывать текст.

Но лучше бы не писала, выходит.

Потому что когда всё «закончилось», на меня обиделись и от комментариев всем журналистам «Чита.Ру» отказались.

Хорошо еще, что меня не обвинили в том, что это я дом спроектировала как попало, — мне в 1990-х, когда первое расселение проходило, и семи лет не было. Но вообще, чисто теоретически...

Я сразу тут напишу во избежание холивара, что, конечно, именно так слово в слово с нами жители Северного не говорили. Эта колонка — злая ирония и сборная солянка из комментариев в наших соцсетях и на сайте, из моментов, когда в редакцию врывается какая-нибудь диаспора и начинает учить нас жить, звонков юристов, которые требуют от нас того, чего мы не должны делать по закону. Это мысли читателей, утрированные немного, — ну так и наш образ, журналистский, многие утрируют. И вы можете на это сказать: «Такая у вас работа, терпите».

Да, она такая.